Ты меня больше не любишь? - Вера и Марина Воробей

– Вот-вот, Черепашка, – удовлетворенно хмыкнул участковый. – Вот и посуди сама, Черепашка, могу ли я отпустить тебя в таком состоянии? Да мой Алешка, если узнает, что я тебя отпустил…

– А хотите, я вашему Алешке на память что-нибудь напишу? – перебила Люся, не желая произносить слово «автограф». Уж больно звездным оно ей казалось.

– Это само собой, – кивнул милиционер, поправляя фуражку. – Слушай-ка! – прихлопнул он по столу ладонью. – А давай я Алешеньке позвоню! Он у меня парень надежный. И до дому проводит, и вообще… – И, не дожидаясь ответа, Пал Палыч принялся набирать номер.

Люся поняла, что сейчас лучше не спорить. Возможно, это действительно самый лучший выход. Во всяком случае, с Алешенькой-то она точно справится.

Позвонив сыну, участковый снова нахмурился:

– Оставь-ка мне имя и адрес этого своего парня. Ну, который…

– А зачем вам? – перебила Люся, чтобы не слышать снова этого страшного слова «погиб».

– Я по своим каналам узнаю, что там случилось.

Люся и на этот раз не стала спорить и спокойно продиктовала все, что требовалось. Пусть Пал Палыч узнает. Ей же легче потом будет. Не придется звонить Татьяне Сергеевне – Жениной маме. Хотя позвонить все-таки надо. Ведь в таких случаях принято выражать соболезнования. От этих мыслей у Черепашки снова выступили на глазах слезы.

– Ну-ну, перестань, – дружески похлопал ее по плечу Пал Палыч. – А у вас с этим Кочевником все всерьез было или как? – спросил он, почесывая в затылке.

– Вообще-то мы с Женей расстались три месяца назад, – сказала Люся, внезапно почувствовав к Пал Палычу доверие. А может быть, девушке просто необходимо было выговориться.

Так или иначе, но Черепашка рассказала Пал Палычу все. И про то, как Женя однажды уже чуть не спрыгнул с крыши шестнадцатиэтажного дома, потребовав, чтобы к нему вызвали виджея Черепашку. А потом оказалось, что Черепашка была нужна не самому Жене, а его девушке Маше, которая пригрозила, что бросит его, если тот не познакомит ее с Черепашкой. И Жене Кочевнику пришлось прибегнуть к такому вот экстремальному способу. Тогда-то они с Люсей и познакомились.

– А-а-а! – протянул Пал Палыч. – Помню я этот случай! Нас еще потом на экстренное городское совещание всех собирали и втык делали, что, дескать, плохо работаем с подростками, если они такие фортели выбрасывают. Так это, значит, и был твой Женя! Ну дела! – В задумчивости крутил в руках шариковую ручку участковый милиционер. – Ну а потом? – подался вперед он. – Выходит, ты отбила его у этой самой Маши?

– Ну, вроде того, – неохотно отозвалась Черепашка. – Это длинная история. – Она закрыла лицо руками. – Я, можно сказать, влюбила Женьку в себя. Не специально, конечно, и не сразу… Как-то само собой вышло. Вместе работали, и все такое…

– Еще бы ему в такую девушку и не влюбиться! – с видом знатока протянул Пал Палыч.

– А потом я встретила другого человека, – продолжала Черепашка, – и честно призналась во всем Женьке. Только ведь он меня уже любил! По-настоящему, понимаете?

– А ты, значит, теперь с тем самым другим человеком ходишь? – старомодно выразился участковый, вперив в Люсю пытливый взгляд.

– Да ни с кем я не хожу, – устало отмахнулась она. – Я решила, что если уж так вышло, то не должна я быть ни с тем, ни с другим. И Женьке так и сказала…

– А теперь казнишь себя, значит, и думаешь, что он это из-за тебя… того? Так, что ли?

– Не знаю, – снова всхлипнула Люся. – Я ничего не знаю!

И тут дверь без стука распахнулась, обнаружив на пороге высокого широкоплечего парня, который даже отдаленно не был похож на своего отца. А то, что это тот самый Алешенька и есть, Люся поняла сразу. Поняла по реакции Пал Палыча. Увидев сына, тот так откровенно обрадовался, что даже присутствие в кабинете посторонней девушки, коей считала себя Люся, не остановило участкового. Отшвырнув в сторону ручку, он вскочил на ноги и, в два шага оказавшись у дверей, бросился на сына с объятиями.

– Алеша! Дорогой! – причитал милиционер. – Как быстро-то прилетел! Вот она, Черепашка твоя! Сидит!

Пал Палыч даже не пытался скрыть свою радость и, встретив слегка удивленный взгляд Люси, пояснил, смутившись:

– Мы с Алексеем вдвоем живем, без матери. Умерла она. Десять лет уж как умерла… В общем, кроме Алешеньки, никого у меня не осталось. – Пал Палычу явно нравилось произносить имя сына.

– Па! – остановил его Алеша.

– Ну не буду, не буду… – послушно зашагал на свое место участковый.

Черепашка впервые встречалась с таким открытым проявлением родительской любви. Теперь она смотрела на Пал Палыча совсем другими глазами. Тут же ей вспомнилась Татьяна Сергеевна. А ведь Женька у нее тоже единственный сын… Был! Какое ужасное слово! А ведь тут уж ничего не поделаешь! Бедная Татьяна Сергеевна! И ведь она тоже, как многие женщины, воспитывала сына без мужа, отдавая ему все душевные силы, всю любовь, на какую только способно материнское сердце. Не желая того, Люся вспомнила и свою маму. Что бы с той было, если бы с Черепашкой что-то случилось?! Подумать страшно!..

– Проводи, Алешенька, девушку до дома. И не приставай к ней с расспросами, понял? Я дома тебе все объясню.

Высокий и широкоплечий, как уже было сказано, Алеша имел правильные, почти идеальные черты лица. Люсе еще не приходилось встречать людей с такими лицами. Разве что на обложках модных журналов. Густые светлые, цвета спелой пшеницы волосы удивительным образом контрастировали с карими, обрамленными пушистыми черными ресницами глазами. А изломанные, четко очерченные брови подчеркивали и оттеняли правильную форму узкого носа. Губы Алеши казались нарисованными на смуглом, со слегка впалыми щеками лице, настолько они были яркими. А скулы несколько выдавались вперед, что придавало лицу парня какую-то сдержанную мужественность.

Словом, если бы Люся не была сейчас в таком жутком состоянии, она наверняка влюбилась бы в Алешу с первого взгляда, потому что в такого парня просто невозможно было не влюбиться. «Наверное, он похож на мать», – все же подумала Люся, с удивлением переводя взгляд с отца на сына. Низкорослый и полный Пал Палыч с его грубыми и не очень выразительными чертами лица казался по сравнению с Алешей слепленным из другого теста.

– Да, – улыбнулся Пал Палыч, прочитав Люсины мысли. – Алешенька – копия Наденьки. Просто копия, – добавил он, поправляя милицейскую фуражку. – Красивый у меня хлопец.

– Ты на отца не сердись, – мягким, бархатистым голосом произнес Алеша, когда они с Люсей вышли на улицу. – Он добрый, только очень уж сильно меня любит.

Люся пожала плечами. Ей совсем не хотелось поддерживать беседу.

– А ты молодец… Круто работаешь.

– В смысле? – подняла на парня непонимающий взгляд Черепашка.

– Ну, в смысле, передачу ведешь здорово, – последовал несколько смущенный ответ.