Против тьмы - Деннис Уитли

На лице де Ришло мелькнула свойственная ему слегка циничная улыбка.

— О, нет, — медленно произнес он. — Влюбленный мужчина всегда спешит к своим друзьям, ожидая от них поздравлений или сочувствия, — в зависимости от того, насколько успешно развиваются его отношения с женщиной.

Мгновение они молча смотрели друг на друга: широкоплечий гигант Рэкс, чье некрасивое, но привлекательное и мужественное лицо потемнело от беспокойства, и невысокий, хрупко сложенный герцог. Однако его благородное утонченное лицо сохраняло всю присущую юности силу и выразительность, — этот орлиный нос и широкий лоб, эти густые брови и седеющие волосы вполне можно было увидеть у персонажей Ван Дейка, одно из полотен которого глядело с противоположной стены. Вместо традиционного черного костюма на герцоге был темно-красный смокинг с шелковыми лацканами и застежками на шнурках, и этот наряд еще больше подчеркивал его сходство с портретом работы великого голландца.

— Рэкс, вы случайно не слышали о мистере Мокате? — неожиданно спросил он.

— Нет. А кто это?

— Новый друг Саймона, который последние месяцы живет у него.

— Как — в самом Клубе?

— Нет-нет, Саймон съехал оттуда. Я думал, вы знаете, что в феврале он купил дом — огромное старое строение на одной из тихих улочек в Сент-Джонз-Вуд.

— Я знаю — это сразу за Реджент-Парк, не так ли? Зачем ему вдруг потребовался дом там, когда всегда можно снять небольшой уютный домик здесь, на Мэйфэйр?

— Еще одна загадка, мой друг. — Тонкие губы герцога изобразили подобие улыбки. — По его словам, ему потребовался сад — это все, что я могу вам сообщить.

— Саймону? Сад?! — комично запричитал Рэкс. — Вот так дела! Он же не способен отличить герань от фуксии, и его познания в ботанике ограничиваются счетами из цветочных магазинов за те огромные букеты, которые он дарит своим подругам. И потом, зачем такому завзятому холостяку, как Саймон, может потребоваться большой дом?

— Возможно, мистер Моката или же его странный слуга смогли бы ответить на ваш вопрос, — задумчиво пробормотал де Ришло.

— Что это за птица — я имею в виду Мокату?

— Однажды вечером, месяца полтора тому назад я заглянул к Саймону, но его не было дома, и меня принял Моката…

— И что вы о нем думаете? — нетерпеливо перебил герцога Рэкс.

— Он мне очень не понравился. У него огромное брюхо, лысая голова, большие рыбьи глаза навыкате, липкие руки, и он очень неприятно шепелявит. Вообще говоря, своим видом он напоминает большого белого слизня.

— А его слуга?

— Я всего лишь мельком видел его, когда он проходил по залу, однако у меня осталось неприятное чувство, словно я встретил домового, которым меня пугали в детстве.

— Так он черный?

— Да, и, к тому же, мальгаш.

Рэкс нахмурился.

— Что это значит?

— То, что он уроженец Мадагаскара. Мальгаши — странные люди: наполовину полинезийцы, наполовину негры, и едва я увидел это огромное шестифутовое отродье, у меня возникло желание пристрелить его на месте. Он из тех, кого называют «плохой черный». Как вы знаете, я в свое время много путешествовал и вдоволь насмотрелся на таких, как он.

— Вам удалось что-нибудь узнать об этих людях? — мрачно спросил Рэкс.

— Абсолютно ничего.

— Да-а, сказанное вами дает достаточно оснований опасаться за Саймона, хотя, вы знаете, я не склонен к излишним тревогам. Он, несомненно, угодил в какой-то переплет, иначе не поселил бы у себя таких странных людей.

Герцог спокойно стряхнул в пепельницу длинный столбик голубовато-серого пепла своей сигары.

— Я не сомневаюсь, — медленно произнес он, — что Саймон позволил втянуть себя в какое-то сомнительное предприятие. И я с трудом смог обуздать беспокойство, дожидаясь вашего приезда, поскольку мне очень хотелось услышать вашу точку зрения, прежде чем решиться на столь исключительный шаг, как вмешаться — да, да, именно вмешаться — в личные дела близкого нам обоим друга. Однако остается вопрос: что делать?

— Действовать! — Рэкс оттолкнул назад кресло, в котором сидел, и выпрямился во весь свой гигантский рост. — Надо немедленно пойти к нему домой и откровенно поговорить обо всем.

— Я рад, — негромко произнес де Ришло, — что вы настроены именно так. Автомобиль будет подан к подъезду в половине одиннадцатого. Итак, едем?

Большой «Испано» де Ришло остановился в темном тупике, образованном высокими кирпичными стенами, которые огораживали примыкающие друг к другу сады на Сент-Джонз-Вуд. На улицу выходила одна-единственная узкая дверь, а верхние этажи дома Саймона скрывались среди таинственно шептавшихся деревьев.

Рэкс вышел из автомобиля и огляделся.

— Гм-м! — хмыкнул он и поежился, когда ему на лицо упало несколько капель с ветвей, нависавших над головой. — Что за жуткое место; можно подумать, что мы попали на кладбище.

Герцог нажал кнопку звонка, и, подняв подбитый собольим мехом воротник пальто, чтобы защититься от моросящего дождика, сделал шаг назад и внимательно осмотрел строение, казавшееся в холодную апрельскую ночь одиноким и заброшенным.

— Ого! У Саймона есть обсерватория, — заметил он. — В прошлый раз я не обратил на нее внимания.

— Да, действительно, — Рэкс взглянул в ту же сторону, что и де Ришло, и увидел купол, венчающий крышу дома. Он хотел было получше рассмотреть его, но в этот момент у них над головами зажегся фонарь, дверь в стене открылась, и на пороге возник желтолицый слуга в темной ливрее.

— Мистер Саймон Арон дома? — осведомился де Ришло, но слуга уже делал им знаки войти. Они поднялись по ступеням короткого крыльца, шагнули в тускло освещенный холл, и металлическая дверь с лязгом захлопнулась за ними. Молчаливый слуга помог герцогу раздеться, а Рэкс, приехавший без пальто и шляпы, успел заметить еще два комплекта верхней одежды, аккуратно сложенные на длинном столе около стены. У Саймона, очевидно, были в этот вечер другие посетители, и Рэкс неожиданно почувствовал себя виноватым за непрошенное вторжение.

— Возможно, у мистера Арона совещание и его не следует беспокоить? — обратился он к желтолицему слуге. Что, если все их опасения возникли на пустом месте, и занятость Саймона объяснялась его бурной деятельностью на бирже? Однако слуга только поклонился и жестом пригласил их следовать за ним.

— Этот малый наверняка глухонемой, — прошептал ему герцог.

Они прошли в холл, слуга распахнул перед ними большие двойные двери и посторонился, пропуская их.

Они увидели перед собой длинную узкую комнату, а за ней — широкую и просторную гостиную. Оба помещения были богато украшены в стиле Людовика XIV, но яркое освещение, на несколько мгновений ослепившее их, помешало им разглядеть в деталях паркетный пол, хрустальные зеркала и гобелены изумительной работы.