Сегодня, завтра… и всегда - Пегги Морленд

Не выдерживая его взгляда, не в силах смотреть в глаза, полные любви и мольбы, она надеялась и молилась, что он когда-нибудь поймет ее.

— Нет, Джесс. Я не могу, — вымолвила она.

На какой-то миг ей показалось, что он не осознал ее последних слов, но через несколько секунд она увидела, как его руки сжались в кулаки и с диким криком он набросился на человека, который угрожал его счастью, который стоял между ним и любимой женщиной.

Раздался выстрел. Мэнди прижала руки к ушам, а ее тело содрогнулось от звука выстрела. Вдруг она увидела лицо Джесса, исказившееся от боли. Пуля попала ему то ли и плечо, то ли в грудь, и она с ужасом наблюдала, как он медленно опускался на землю. Мэнди отчаянно закричала:

— Джесс! Не-е-ет!

Три женщины стояли перед картиной, на которой был изображен их умерший отец. В гостиной родового поместья над камином висел портрет мужчины, уверенно сидевшего на лошади. Портрет, нарисованный на фоне голубого техасского неба, холмов и зеленых пастбищ, подчеркивал неукротимость и упорство наездника. Художник отразил не только черты лица и линии мускулистого тела, но и сам характер человека, его волевой взгляд.

Вот уже одиннадцать лет подряд три женщины в один и тот же день собирались у портрета Лукаса Макклауда, чтобы почтить память отца.

Сестры не были похожи ни внешне, ни характерами, их объединяло то, что они были дочерями Лукаса Макклауда.

В старшей сестре, Мэнди, чувствовалась внутренняя сила и воля, как у отца. Густые каштановые волосы покрывали изящные плечи, рубашка и потрепанные джинсы скрадывали плавные линии тела. Ее подбородок был высоко вздернут, будто в знак неповиновения, а губы слегка дрожали. Это легкое вздрагивание было вызвано и сожалением, и любовью к человеку, который уже ничего не может сказать в свое оправдание.

Саманта, или просто Сэм, как звали ее сестры, стояла в середине, держа руки в карманах. Длинные иссиня-черные волосы были убраны в хвост. Хотя слезы наворачивались на глаза, ее губы оставались крепко сомкнутыми, не выражая никаких эмоций при виде человека, который сыграл роковую роль в ее жизни.

Мередит была выше своих сестер на два дюйма, поэтому ее всегда принимали за старшую, но стоило только взглянуть на капризную гримасу на ее лице, как тут же все становилось на свои места. Ее сестры, управляющий и все остальные баловали ее. Она росла испорченным, капризным ребенком. Лукас был единственный, кто сохранял выдержку, стараясь не потакать ее прихотям, он отказал ей в том, чего она больше всего хотела: навсегда уехать с ранчо.

Вздохнув, Мередит отошла от портрета.

— Я рада, что его больше нет. Недоумевая, что дочь может говорить так о своем отце, Мэнди повернулась и с упреком посмотрела на нее.

— Мередит! Как ты можешь так говорить!

Мередит пожала плечами и села на кожаный диван, вытянув изящные ноги. Надутые губы и надменно вскинутая голова говорили о том, что особой симпатией в своем окружении она не пользуется.

— Это правда, — неуверенно сказала она. — Он вмешивался в нашу жизнь до самой смерти. Вы, как никто, знаете это.

Несмотря на то, что Мэнди была не на шутку возмущена, ей удалось взять себя в руки.

— Он наш отец, он любил нас, любил по-своему. Кроме того, его огромное состояние дало нам возможность осуществить наши мечты. Ты должна быть, по крайней мере, благодарна за это.

— Наши мечты? — переспросила Мередит.

— Прекрати, сестра, — приказным тоном велела Сэм.

— Ради бога! — воскликнула та, переведя взгляд на Сэм. — Это правда, и вы знаете это. Да, ты смогла учиться в ветеринарной школе, но что бы сказал на это отец, если бы был жив, а? Да, я купила билет до Нью-Йорка и жила так, как всегда хотела жить, кроме того, стала тем, кем всегда мечтала быть, теперь я актриса. А Мэнди? Что получила она? — Мередит взглянула на нее, ожидая ответа.

— У меня есть ранчо, — прошептала Мэнди.

— Оно принадлежит нам всем, — напомнила ей Мередит. — Но ты одна хотела жить и работать здесь. Скажи честно, что дало тебе все это богатство, нажитое нашим отцом?

Слова Мередит задели Мэнди.

— У меня есть деньги, сегодня я решила их потратить.

— Только не говори мне, что собираешься купить еще сотню голов скота или построить новый загон, — фыркнула Мередит.

Мэнди посмотрела на Сэм, затем на Мередит.

— Нет, я собираюсь купить соседнее ранчо.

От недоумения те потеряли дар речи, так как хорошо знали ранчо Барристеров и никогда не забывали о вражде двух семей на протяжении уже четырех поколений.

Сэм первая заговорила после продолжительной паузы:

— Хорошо, допустим, ты собираешься купить соседнее ранчо. Но зачем?

— Я слышала, что оно будет выставлено на продажу, — сказала Мэнди, надеясь, что сестер удовлетворит ее объяснение.

— Это не ответ. Мы так и не услышали, какова же настоящая причина твоего решения. Неужели ты думаешь, что это вернет тебе Дж…

— Нет! — закричала Мэнди, не желая, чтобы Мередит произнесла это имя вслух. — Я покупаю его ради Джемми. Он имеет право на долю наследства.

Сэм подошла к Мэнди и обняла ее.

— Джемми не нуждается в этом поместье. Ему ничего не надо от Барристеров и, надеюсь, никогда не понадобится.

— Я не могу дать ему отца, которого он заслуживает, но я могу дать ему частицу его прошлого.

Мередит развела руками.

— Хорошо, что папы нет, иначе, если бы он услышал это, запер бы тебя в комнате на всю жизнь.

— Но его нет. Он больше не сможет мне помешать сделать то, что подсказывает мое сердце, а оно никогда не обманывает, — сказала Мэнди. — После смерти Вейда Барристера ходят слухи, что его поместье будет продаваться. И я считаю, если кто-то и заслуживает его, так это мой сын.

— Правда это или нет, никто не знает, — возразила Мередит. — Ты же прекрасно знаешь, что Марго Барристер никогда не продаст поместье кому-нибудь из семьи Макклауд.

Лукавая улыбка появилась на лице Мэнди.

— Она узнает об этом, когда будет уже слишком поздно.

Мередит удивленно посмотрела на сестру в ожидании объяснений.

— Как ты собираешься купить ранчо без ведома Марго? В конце концов, она вдова Барристера.

— Я уже все обдумала. Завтра я поговорю со своим адвокатом. Попрошу его учредить корпорацию, которая и приобретет поместье. Когда Джемми исполнится восемнадцать лет, я переведу ранчо на его имя.

Мередит, славившаяся способностью из всякой ситуации извлечь для себя выгоду, признала, что Мэнди очень умна, и похлопала в ладоши в знак одобрения.

— Марго будет вне себя! — сказала она с явным ликованием. — Хотела бы я увидеть ее лицо, когда она все узнает.