В Plaz’e только девушки - Мила Бограш

«…Прощай, Белов. Служил ты недолго, но честно».

Еремей хлопнул рукой по последней странице. На бумаге отпечаталась кровь. Его кровь.

– А, блин… – поморщился он. Видно, поранил палец об осколок треснувшего стекла. Вытер руку гигиенической салфеткой.

В окно постучали. Это был гаишник.

– Не помешал? – кивнув на раскрытую книгу, язвительно осведомился он. – Вы, я вижу, зачитались? За рулем…

Еремей вышел, протянул ему свой pocket.

– Что это? – нахмурился инспектор.

– Моя новая книга. Дарю, – широко улыбнулся Еремей.

– Ничего себе! – по-детски наивно восхитился инспектор, глянув на обложку с фотографией Еремея. – Вы что же, сам Крутов?!

Еремей скромно поправил:

– Я, вообще-то, не Крутов. Я – Гребнев. Крутов – мой псевдоним.

Он протянул инспектору ксиву.

– Так я же все ваши книги собираю. Подсел прям, – распинался гаишник, – теперь похвастаю: к самому Крутову выезжал. Подпишите, пожалуйста.

– С удовольствием.

Еремей открыл книгу и размашисто расписался: «Гребнев, он же Егор Крутов, удачи!».

Увидел на странице отпечаток своего пальца, поморщился:

– Извините, испачкал слегка, – он показал пораненный палец.

– Так это… Прям дактилоскопия ваша, – еще пуще обрадовался инспектор.

Вслед за книгой Еремей протянул гаишнику права. Тот глянул, вернул ему документы и всем своим мощным телом повернулся к водителю «жигуленка». Тот стоял невдалеке, разговор их слышал, поэтому сник.

– Ну, что? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, спросил «архангел», подходя к нему. – Нарушаем, значит? Совершаем обгон не по правилам?

Через полчаса все было закончено. Дальше предстояло получить справку для страховой компании, потом страховку. Вот не было печали…

«А может, зря я его убил?.. – уезжая с места происшествия, подумал Еремей про своего “важняка” Белова. – Мог бы еще пожить».

И, словно отвечая на его мысленный вопрос, глаз зацепился за рекламу какой-то жратвы: «Съел – и порядок». Еремей рассмеялся, решил: «Точно. Зажился Белов. Нельзя больше». Прочитав вовремя подвернувшуюся рекламу, почувствовал, что попал в орбиту информационного оракула – так он называл необъяснимую ситуацию, когда первое услышанное слово, вывеска, строка из песни дает ответ на самый насущный вопрос. Такой вопрос у него был – дальше-то что? Рискнуть или…

Он ехал, присматриваясь к вывескам: «БанкЪ», «Макдоналдс», «Аптека» – внятного прогноза пока не было. «Оракул» не торопился решать Еремину судьбу. Медлил «оракул». Вдруг в широком окне первого этажа мелькнул разухабистый слоган какой-то турфирмы: « Живешь однова – махни на Гоа!». Еремей усмехнулся: «Вот он – ответ». И припарковался у входа в турагентство.

Интересно, если с утра звонит следователь – это к чему? На моем определителе алым, как адские письмена, проступил номер «важняка» Вячеслава Ивановича Рикемчука. Вот так, наверное, рождаются новые приметы. Однако, не припомнив за собой особых грехов, я храбро сняла трубку.

– Слушаю…

– Здасьте, Василиса, – елейно поздоровался он, и мне стало совсем нехорошо. Что это с ним? «Здравствуйте» – редкое слово в устах Рикемчука. Оно выпало из его лексикона, как постепенно исчезли динозавры в ходе эволюции. У следователя, похоже, это было профессиональное. Действительно, странно желать здоровья тому, кого собираешься отправить на лесоповал. Обычно, опустив пожелания здоровья, Вячеслав Иванович сразу переходил к делу. Но сегодня, видно, было исключение из его правил. Я ждала. – Василиса, – с какой-то необъяснимой робостью сказал Рикемчук, – у вас не найдется для меня немного времени?

Ага, нашел дуру! Кто ж ему откажет? Скажешь, что занята, мигом положение исправит. Как говорится, в тюрьме свободная минутка будет. Это я шучу, конечно, но в каждой шутке…

– Для вас – всегда, Вячеслав Иванович! – сразу откликнулась я на его невнятный призыв. И чуть было не добавила: «Да я готова не только свое время, вечность положить к вашим казенным сапогам». Но сдержалась, не стоит слишком обнадеживать.

– Не могли бы вы заехать ко мне. Ненадолго…

Это было существенное уточнение, от меня большого героизма не требовалось.

– Всегда готова!

– Василиса – «юный друг милиции», – поощрил он мой порыв своим казенным юмором, – жду вас… Часика через два. Только без кошек, если можно.

– Ладно, захвачу с собой по дороге какого-нибудь бродячего «мухтара» – это вам ближе, – парировала я, но четко отрапортовала: – Есть, без кошек!

Вообще-то, я с кошками к следователю Рикемчуку никогда не приходила. Хотя могла бы. Дело в том, что я владелица фирмы «Кошкин дом». Наши коты обслуживают новоселов – по традиции первыми входят в новую квартиру, даруя переселенцам смутную надежду на счастливое будущее. Но эта примета, увы, сбывается не всегда. Иногда на смену ласковым котам приходит суровый Рикемчук. Казалось бы, что общего между мной, котами и полицией?

Дело в том, что по основной своей профессии я журналист и продолжаю сотрудничать с отделом криминальных происшествий газеты «Бизнесмен» – пишу статьи и книги на криминальные темы. Поэтому для встреч с Рикемчуком у меня было столько поводов, что у нас постепенно сложились почти приятельские отношения. Я говорю «почти», потому что по-настоящему уважал Вячеслав Иванович только родной УК. Был Рикемчук неподкупен ни друзьям, ни врагам, ни олигархам заезжим – редкий талант в наше время. И вдруг это его: «Не могли бы вы…». Я была сильно заинтригована.

Ровно через два часа явилась на свидание. Пропуск мне был заказан. Спустя два лестничных пролета и коридор я уже могла не только слышать следователя, но и лицезреть его лысину, а также проницательный взгляд и подозрительно смущенную улыбку.

– Присаживайтесь, Василиса. Сейчас я вам чайку налью…

Что это с ним? Робеет, краснеет, чашками звенит – не влюбился ли часом? Я скептически оглядела тесный казенный кабинет, где скукожилась даже герань на подоконнике. Для любви место не самое подходящее. Но таковы женщины. По извечной своей логике любые изменения в поведении мужчины мы склонны объяснять прежде всего его страстным томлением. Это приятнее и понятнее нашей романтичной душе. Я не отрицаю: конечно, кроме любовных мук, бывают и творческие искания, банкротства, дефолты, строгие выговоры, футбольные проигрыши… Даже пережаренная яичница способна вывести представителей сильного пола из равновесия. Умом я допускаю, но сердце девичье отказывается верить, что столь приземленные причины вызвали разительные перемены в брутальной личности Рикемчука.

Я пристально вгляделась в неузнаваемое лицо следователя.

– Вячеслав Иванович, вы как себя чувствуете? – начала издалека.

– А что, заметно? – правильно истолковал он мое недоумение.