Подземка - Михаил Бычков

– Еще б не узнал!

Потягивая чай, я стал расспрашивать о последних новостях на Двадцатке. Если верить другу, все вроде шло как обычно, а это в нашей не самой развеселой жизни, скорее, толстый и жирный плюс, нежели минус. И только в конце рассказа услышал главное:

– Полковник на тебя разозлился, хотел из каравана выгнать, перевести в охрану или вообще на ферму, крыс разводить, но…

– Что «но», Антон? Дурака не нашлось на мое место?

Сосед развел руками:

– Ясен пень, не нашлось. Кому охота постоянно ходить между жизнью и смертью? Под землей хоть и паршиво, но безопасней, а там… – Антон не стал договаривать.

Теперь понятно, почему меня досрочно на свободу выпустили. Некому подменить. Наверное, в этом вся прелесть моего рода занятий. Если другого не то что за серьезное нарушение, а за простое вяканье, выраженное в обсуждении приказа, могут грохнуть без особых раздумий, то поисковика, конечно, накажут, но не столь сурово. Дефицитная у нас профессия.

– Когда выходим? – спросил я.

– Часа через три инструктаж.

– Понятно.

Я зевнул. Значит, скоро на поверхность.

– Ты подремли чуток, – глядя на мою сонную физиономию, сочувственно предложил Антон. – Не беспокойся, я твое снаряжение подготовил. Все в полном абажуре.

– Ага, сначала разбудил, теперь предлагаешь подрыхнуть. Да здравствует здоровая логика! Нет уж, я тогда лучше книженцию почитаю, раз делать больше нечего.

– Нормальный человек все равно нашел бы чем заняться, а ты сразу за книжку, – недовольно пробурчал сосед. – Порти глаза, раз такой грамотный.

– Спасибо за разрешение!

Я стал листать принесенную с прошлого выхода на поверхность книжку. Сам сдал в библиотеку, сам оказался единственным читателем. Народ у нас занятой, люди во время короткого отдыха предаются иным развлечениям, и не все из них одинаково полезны, как йогурты. (Кстати, что это такое? Слово помню, а что под ним понимается, ни в зуб ногой.)

Кто-то отключает сознание при помощи разнообразной гадости, которую притаскивают поисковики в обход всех инструкций, кто-то клеит подружку из девок подоступней, а кто-то разбирает и собирает автомат с закрытыми глазами, как Игнатов, у которого все равно других радостей в жизни нет.

– Слушай, приятель, перестань издеваться над железками, – вяло попросил я, когда очередные «шлеп-шлеп» и «бац-бац-щелк» меня доконали.

Сосед отложил собранный «калаш» в сторону, снял повязку и пробасил:

– Отвянь, Лось! Чего пристал к хорошему человеку?

– К хорошему?!

– К замечательному во всех отношениях.

– Кхм… Не было бы причины, не стал бы приставать. Автомат твой жалко. Сделал из боевого оружия набор «Юный техник», прости господи!

– Автомат надо холить и лелеять, тогда он не подведет.

– Тебя подведешь! Мозгами пораскинь, дружище: зачем тебе автомат? Ты кого угодно голыми руками уделаешь!

Польщенный Игнатов улыбнулся, но просьбе не внял и продолжил терзать многострадальный «калаш». Ну вот, никакого авторитета у товарищей. Сплошной игнор.

Я вернулся к прерванному занятию. Книга, вопреки многообещающей обложке, была скучной. Главный герой от страницы к странице прокачивал себя и, когда стал таким же мегакрутым, как старшина нашего каравана Димка Петренко, с чего-то вдруг решил, что напрасно потратил лучшие годы и что надо жить в гармонии и согласии с окружающей средой. С такой философией на поверхности и пяти минут не протянешь, не то что максимальные четыре часа без всяких там хвостиков.

Занавески раздвинулись. Появился улыбчивый, мелкий, похожий на хорька Толик. Еще один поисковик из нашего каравана, чтоб ему на том свете ни дна ни покрышки!

– Лось, Антоха, чего застряли? Топайте на инструктаж. Там Козлов уже полчаса на дерьмо исходит.

– Передай товарищу господину Козлову, что мы скоро будем, – сказал я, закрывая книгу.

Вот уж сподобило такую муть прихватить. Польстился на завлекательную обложку. Жизнью рисковал за-ради такой чуши. Эх, попадись мне сейчас этот автор (если он выжил, конечно), я бы показал ему, где раки на пару с кузькиной мамой зимуют.

– Щаз! – осклабился Толик. – Хочешь, чтобы мне Димка все зубы пересчитал? Валите на инструктаж, парни, да поживее.

– Ну вот, как всегда: придет Толик и все испортит, – отложил автомат в сторону Антоха. – Ты у нас прям как герой.

– Какой герой? – не сообразил «хорек».

– Обычный, из анекдота, – пояснил сосед. – Слышал о поручике Ржевском?

– Не-а, – замотал головой Толик.

– Я потом о нем расскажу, – пообещал Антон. – Тебе понравится.

Нас было шестеро: обычный состав каравана. Оптимальный, проверенный многолетней практикой. Поисковики подобрались тертые, не раз и не два побывавшие на поверхности, а это дорогого стоит. За каждого я готов отдать правую руку… ну, разве что за Толика половину мизинца, и то при хорошем расположении духа.

Почему? Объяснить можно.

Непонятно, о чем думал Создатель, наделяя Толика на редкость говнистым характером и длиннющим языком без костей. Наверное, хотел, чтобы мы чаще молились и испили горькую чашу до дна.

Путь в рай легким не бывает. Толик, очевидно, догадывался о столь высоком и важном предназначении и старался за троих. Вот и недавно не смог удержаться, сострил, и, как всегда, пошло. На то он и Толик, такова его природа, и тут ничего не исправишь.

Старшина каравана Димка Петренко, по прозвищу Ботвинник (ну любит он шахматы), скучным тоном рассказывал прописные истины, а мы стояли со скучным видом и зевали. И не Димкина это вина, что мы едва не вывихнули челюсти. Уж кто-кто, а Ботвинник, разбуди его ночью, прямым текстом отчеканит, что мы, бывавшие на поверхности каждые две недели, давным-давно вызубрили все инструкции и понимаем, когда можно просто испортить воздух, а когда наложить полные штаны.

Что поделать, порядки у нас на станции почти военные. Полковник, хоть в армии никогда и не служил, любил дисциплину со страстью истинно штатского человека, то есть следовал исключительно букве устава. Если перед выходом положен получасовой инструктаж, значит, команда получит его в полном объеме. А чтобы не филонили, приходил лично или присылал заместителя – Козлова. Кстати, впервые наблюдаю столь потрясающее совпадение характера человека и его фамилии. Пожалуй, правы те, кто считает, что она накладывает отпечаток на психотип. Впрочем, у меня фамилия из той же звериной оперы. Лосев я.

Вокруг каравана, готовящегося к выходу на поверхность, всегда собирается малышня. Детишки понимают, что могут рассчитывать на добытую наверху плитку шоколада или горсть засахаренных карамелек. Под землей на «вкусняшки» надеяться нечего. Самая калорийная еда идет тем, на ком, собственно, Двадцатка и держится: администрации, бойцам охранения, поисковикам.