Первая любовь - Мария Зайцева

картинка удава Каа и бандерлогов. Кристина никогда не понимала эту сцену.

Теперь поняла. Прочувствовала на себе.

Парень тоже смотрел на нее, не отрываясь.

Ехидная усмешка, с которой он подходил к ней, сползла с лица, синие невозможные глаза жадно до неприличия оглядели тонкую фигурку, закутанную в огромную грязную куртку, тонкие, синие от холода пальчики, вцепившиеся в сумку, выставленную перед собой в нелепом защитном жесте, бледные искусанные губы, сжатые крепко, упрямо вскинувшийся подбородок.

– Ты кто? – почему-то тихо, без прежней пьяной бравады спросил он.

Он спрашивает? Он спросил что-то?

Кристина усилием воли заставила себя очнуться от гипноза.

Надо отвечать что-то.

Не надо стоять, трясясь как овца.

Надо поддерживать разговор. Спокойно. Спокойно.

Тогда, может быть, отпустят.

– Кристина, – она разлепила пересохшие губы, быстро облизнула, и опять замерла в ужасе, потому что гипнотически страшный синий взгляд уперся в ее полуоткрытый рот и выше не поднимался.

– Митяй, ты че? – один из приятелей парня хлопнул его по плечу, – пошли уже, в двести пятой девки ждут.

– Ты замерзла? – Митяй, казалось, вообще не услышал слов своего собутыльника, – пойдем посидим с нами, согреешься.

Он протянул ладонь, накрыл ею разом обе ее холодные руки, так и застывшие на сумке.

Кристина еле сдержала внезапный стон, до того горячие были у него пальцы.

Она словно в кипяток руки опустила.

Девушка перевела дыхание, помотала головой, отказываясь, отступая назад.

Но Митяй не убрал ладонь, наоборот, притянул Кристину ближе к себе, второй рукой прихватывая ее за локоть:

– Да ладно тебе, ты чего, боишься? Пошли, посидишь просто. Не хочешь выпить, просто чаю попьешь горячего. Губы вон синие совсем.

– Митяй, ты чего танцуешь тут перед ней? – рассмеялся его приятель, переглянувшись с другом, – ну ее, не видишь что ли, детсад. Пошли, там клевые девки.

– На хуй пошел, – не оборачиваясь, не разрывая зрительного контакта с девушкой, бросил Митяй.

Парень только скривился, махнул рукой, и, прихватив приятеля, свалил в сторону двести пятой, откуда как раз раздался взрыв смеха.

Кристина даже не заметила, что парни ушли, потому что Митяй взгляда от нее не отрывал и из рук не выпускал.

Наоборот, подошел еще ближе, прижав ее к стене коридора практически.

Девушке было невыносимо жарко, ноги отказывались держать, и хорошо, что сзади была прохладная стенка, хоть какое-то отрезвление от морока, так неожиданно нахлынувшего на нее.

Она понимала, что вырываться бесполезно, парень держал не больно, но крепко и совершенно не напрягаясь.

Высокий, широкоплечий, он нависал над хрупкой девушкой массивной глыбой, пристально вглядываясь в ее лицо. Такое поведение должно было напугать до чертиков, но почему-то не пугало.

Только жарче становилось, только труднее дышалось, только ярче пылали щеки.

– Ты в какой комнате живешь? – все так же тихо спросил он.

– В двухсотой, – слова вырвались сами, прежде чем Кристина успела подумать, что не стоило бы говорить, ох не стоило!

– Давай провожу, чтоб не пристал никто, – Митяй чуть отстранился, потянул ее за собой.

Кристина не успела отказаться, он уже шел по коридору, держа ее маленькую ладошку в своей горяченной, как печка, руке.

У двери в комнату Митяй остановился, опять притянул девушку поближе к себе, заглянул в испуганные распахнутые широко глаза:

– На чай пригласишь?

Кристина, даже если бы и хотела отказать, явно не могла, поэтому только кивнула утвердительно.

В комнате было темно, и слышался подозрительный скрип и стоны.

Кристина в смущении отвернулась, когда загорелся свет, Митяй ухмыльнулся, а соседка девушки с парнем подскочили на кровати.

– Ты че тут делаешь? – завопила соседка, – ты же на третьем сегодня?

– Митяй, ты что ли? – рассмеялся ее парень, – давай к нам, Катька не против!

Кристина прижала ладошки к горящим от стыда щекам и вылетела из комнаты.

За спиной она слышала смех и веселую ругань Митяя.

Она в изнеможении привалилась к стене.

Вот что теперь делать? В коридоре ночевать что ли? Никак не желающая уходить из головы картинка только что увиденного окрашивала щеки в ярко красный цвет.

Что там сказал это парень Митяю?

Присоединяйся? Катька не против?

Ужас какой!

Она помотала головой, словно стараясь вытрясти мерзкую картинку и грязные предложения кавалера Кати.

Пришла в себя она только когда почувствовала тяжелую ладонь на плече. Подняла глаза и опять потеряла возможность соображать и говорить, утонув в синих обволакивающих глазах.

– Пойдем, – кивнул он ей, – сегодня ты явно сюда не попадешь.

Кристина тоскливо кивнула, внезапно почувствовав дикую усталость.

Она с утра была на ногах, сначала отучившись три пары, а потом отбегав между столиками в шашлычке с подносом.

Ступни гудели, пальцы в промокших насквозь сапогах просто отваливались, невозможно хотелось сесть куда-нибудь в уголок и умереть.

Митяй целеустремленно тащил ее по коридору, сил сопротивляться ему не было совершенно.

Вот и комната двести пять. Музыка из магнитофона на подоконнике, что-то блатное, Круг, кажется, клубы дыма, вонь дешевого спиртного, громкий развязный смех.

– О, Митяй! Припер-таки Дюймовочку! Давай сюда!

Митяй ободряюще сжал ее за вздрогнувшие плечи, обвел всех тяжелым взглядом:

– Нехер болтать. – протолкнул Кристину в угол комнаты, к диванчику, где им резво освободили места с краю. – Раздевайся.

Кристина, выдохнув, нерешительно потянула куртку с плеч, сняла шапку. Пушистая толстая коса, ее единственное богатство, развернулась змеей до ягодиц, кудрявые светлые волосы, не слежавшиеся даже под плотной шапкой, завились еще больше на висках от влажности, придавая всему облику девушки воздушность, потустороннюю загадочность и хрупкость.

Кристина испуганно оглянулась на Митяя в внезапно обушившемся на комнату оторопелом молчании, опять, в который раз, застыла, словно в гипнозе.

Митяй глядел на нее жадно и восхищенно, словно не видел до этого, словно увидел… Кристина не могла даже сформулировать, кого. Привидение что ли?

Он протянул к ней руку, словно в трансе, провел пальцами по волосам, дотронулся до скулы, чуть коснулся нижней губы, вздрогнул.

Кристина не замечала всеобщей оторопи, слишком увлеченная тем, что происходит между ней и Митяем.

Не понимая, что же происходит. Почему он так смотрит на нее, почему так прикасается.

Почему вообще так себя ведет.

Его легкие прикосновения к лицу казались слишком интимными, обжигали, заставляли дрожать и покрываться мурашками.

Его жадный откровенный взгляд пугал, сердце выпрыгивало к горлу.

Митяй, наконец, заметил раздевающие взгляды парней, устремленные на Кристину, нахмурился.

И, как по команде, все загомонили, задвигались.

Кристине показалось, что звуковая волна, как море, нахлынула на нее. Только что ничего не было, как вдруг все разом возникшие из тишины звуки поглотили их интимное молчание, жаркое переглядывание.

Митяй потянул ее рядом с собой, прижал горячим,