Кольцо нибелунгов - Торстен Деви

И горизонт ожил.

Казалось, в их сторону движется черная волна. Волна из тел — люди и кони, железо и кожа. Крики приближающегося войска накатывались на поле боя, словно прибой. Кивнув, Зигмунд глубоко вздохнул, наполняя легкие утренним воздухом. Зиглинда никогда не видела, как король и его воины готовятся к битве. Она рассматривала карты, но даже не пыталась научиться их читать. Все, что королева узнала об этой длившейся уже три года войне с Данией, она прочитала по отметинам на теле своего супруга и теперь понимала, что ничего хорошего не происходит.

Хъялмар тайно собрал огромное войско, взяв себе в союзники племена фризов и наемников из южных королевств. Ходили слухи, что он заключил договор с древними богами. Возможно, его поддерживали даже исландцы. Хакан из Изенштайна всегда отличался непредсказуемостью. Соседние королевства не вмешивались в их войну. Таков был древний закон. Чтобы встать на сторону победителя, нужно дождаться конца войны. Саксы, бургунды, франки — все они закрыли свои границы и прислали своих шпионов.

Взгляд Зиглинды остановился на предмете, выпавшем из руки Зигмунда.

Это был Нотунг. Меч богов. И он был сломан!

С самого начала династии, когда предки Зигмунда заложили первые камни, основав Ксантен, Нотунг был символом королевства. Легенда гласила, что этот меч спустился в столбе огня прямо из Асгарда[2]и, сопровождаемый громом Тора, ударился о землю. Он был слишком большим и неудобным для человека, поэтому десять лучших кузнецов перековывали его десять дней. Десять дней он тлел, сохраняя жар огненного столба. А затем его принесли в дар королю Рутгеру.

Меч богов — сильный, непобедимый, гибкий — стал символом Ксантена. Вот уже три поколения он украшал герб королевства вместе с орлом, который расправил гордые крылья над великолепным клинком меча.

А теперь грозное оружие было сломано. Под рукоятью, приспособленной для двух больших мужских ладоней, треснуло лезвие. Оружие утратило свое величие, став тусклым и тупым. Если Зиглинде нужен был еще какой-то знак, то это был именно он.

Зигмунд снова взглянул на супругу. Любовь, которая могла удержать его рядом с ней, спряталась глубоко внутри.

— Время пришло.

Зиглинда не кинулась к мужу, умоляя его остаться. Со слезами на глазах она протянула руку к платью, лежавшему на земле.

— Ты станешь ее мечом и щитом, — приказал Зигмунд своему лучшему воину.

В другой ситуации Лоренс запротестовал бы и настоял на том, что он должен отдать жизнь, воюя плечом к плечу со своим королем. Но он знал, что Зигмунд просит его о высочайшей услуге — сохранении королевского рода Ксантена.

— Мы скроемся в замке и разошлем гонцов с просьбой о пристанище во все соседние королевства, — пообещал храбрый воин.

Зигмунд покачал головой.

— Замок падет, как только мы проиграем, а из королей никто не решится на то, чтобы укрыть законную королеву Ксантена от воинов Хъялмара. Вам нужно бежать — бежать в неизвестность. Никто не должен узнать ваши истинные имена. Спрячьтесь у Регина, кузнеца моего отца. Он живет в верховьях реки, в пяти днях езды на лошади.

— Что же теперь будет? — спросила Зиглинда, которая встала, прикрывшись платьем.

Зигмунд посмотрел на нее в последний раз.

— Если я сумел одарить тебя тем, в чем нам так долго отказывали боги, Хъялмару придется дорого заплатить. Возьмите сломанный меч и храните его до великого дня отмщения. Для этого ты должна жить.

Не дожидаясь ответа, король отвернулся и направился к своему разбитому войску, чтобы повести его в заранее проигранный бой. Склонившись над павшим воином, он взял меч из его руки и пошел навстречу смерти.

— Я не хочу жить без тебя, мой король, — прошептала Зиглинда.

Она научилась владеть своими чувствами. Трон был ценнее любви, и трон требовал сейчас, чтобы она рассталась с Зигмундом. Она боролась с собой. И проиграла.

— Зигмунд! — закричала Зиглинда и бросилась к выходу вслед за мужем. На поле боя, в смерть. Куда угодно, только чтобы еще хоть пару секунд побыть рядом с ним.

Лоренс поймал женщину здоровой рукой и удержал ее в шатре. Вскоре она прекратила сопротивляться. Ее сердце было разбито. Ноги у нее подкосились, а рыдания перешли в плач.

Спустя немного времени Лоренс отпустил королеву и заглянул ей в глаза, которые от слез утратили свой блеск.

— Я сделаю все, чтобы выполнить приказ моего короля. Если ваше горе столь невыносимо, разрешите мне ударить вас, чтобы лишить сознания. Когда вы придете в себя, мы будем уже далеко отсюда.

Его предложение было странным, но Лоренсу, к сожалению, не пришло в голову ничего лучше. Он от всей души хотел помочь королеве, но понимал, что ему сейчас не найти слов, дабы облегчить ее страдания.

Зиглинда вытерла слезы тыльной стороной ладони.

— Мой король никогда не осмеливался поднять на меня руку, и я не дам тебе такого права.

Лоренс пожал плечами. В его груди билось сердце простого солдата, и он готов был сделать все, чтобы выполнить приказ своего господина. Он завернул сломанный меч в кусок кожи и перевязал его ремнем, лежавшим на земле, а затем снял свою кольчугу и плащ с гербом Ксантена. Наконец, Лоренс сменил свой богато украшенный меч на простой меч воина. Несмотря на увечья и раны, он действовал ловко и сосредоточенно.

— Моя королева, за шатром стоят лошади. Нам нужно скакать к реке, чтобы по берегу направиться на юг. Вы готовы?

— Зиглинда, — ровным голосом ответила королева, расправив плечи. — Я уже не королева. Называй меня Лина, как это делала моя няня.

Лоренс изумленно посмотрел на женщину. Он понимал, что сначала нужно привыкнуть к мысли о том, что ему придется обращаться к своей королеве как к равной. Помедлив, воин кивнул.

— Лина.

Крики с поля боя приближались, и воины Хъялмара вот-вот могли ворваться в лагерь. Лоренс разрезал мечом шатер и сказал, чтобы Зиглинда следовала за ним. Они нашли шесть лошадей с попонами и кожаными уздечками. Лоренс выбрал двух лошадей серо-коричневой, как разрыхленная земля, масти. Затем он подал Зиглинде правую руку, чтобы помочь ей забраться на спину лошади, но она покачала головой и сама вскочила в седло.

Им приходилось скакать очень быстро, чтобы датчане не заметили, что королева Ксантена сбежала. Направляясь к реке, они проехали еще несколько сотен шагов вдоль поля боя, а потом устремились прочь, на восток. Как только беглецы выехали из-за шатров, они погнали лошадей бешеным галопом. Королева видела, что никто из воинов Ксантена не пытался покинуть поле боя, не пожертвовав своей жизнью ради собственной страны.

В этот момент Зиглинда спросила себя: может, она тоже должна была умереть там, рядом с Зигмундом, выполняя свою клятву оставаться верной ему до смерти и после смерти? Нет! Ее смерть не имела бы никакого смысла. Она дала бы датским войскам лишь еще одну голову, которую насадили бы на копье. Королева Ксантена должна жить, пусть это будет жизнь ради мести.