Я тебя присвою - Елена Тодорова

Боже, помоги мне…

Покидая салон иномарки, в сторону которой совсем недавно и смотреть боялась, все еще пытаюсь понять, что именно это значит лично для меня? Как сильно на мне отразится то, что будет происходить в этом доме?

— Докурю и принесу твои вещи, — оповещает тот самый жуткий бритоголовый тип, заставляя меня в очередной раз содрогнуться. — Можешь входить. В кухне найдешь Светку, она тебя в курс дела введет. Рейнер будет только вечером.

— Спасибо, Виктор, — машинально благодарю мужчину, хотя мне вовсе не хочется этого делать.

На ватных ногах поднимаюсь по ступеням и, ухватившись за дверную ручку, замираю. Она кажется раскаленной до температуры плавления. Вот-вот, не выполнив предназначенную функцию, согнется в моей трясущейся руке как пластилин. Громко вздыхаю и с усилием поджимаю губы. Конечно же, реальность мое разыгравшееся воображение опровергает — ручка выдерживает, а дверь поддается.

В доме темно, тихо и прохладно. Но едва я ступаю несколько шагов вглубь холла, как пространство разрезает дикое женское верещание.

— Мамочки… — содрогаюсь и, удивляя саму себя, несусь на этот крик.

— Аська, ну едрить твою налево! Что ж ты за недотепа такая? Казанюру шурпы пересолить!!! Я тебя…

— Я же не специально, теть Свет… Не специально…

— Дурь ты беспросветная! Чтоб тебя от земли оторвало и як гепнуло обратно!

Застываю на пороге залитой солнечным светом кухни. Понимая, что никого здесь не убивают, с облегчением выдыхаю.

— Здравствуйте, — с опозданием реагирую на вопросительные женские взгляды.

— А-а, — после секундной заминки отмирает крикливая габаритная женщина. — Гостья пожаловала… Ну, что ж… Как говорится, милости просим, — приветствует без особой радости.

— Спасибо!

— Как называть тебя?

— Я — Наталья, — нервно сцепляю перед собой руки. — Но все зовут меня Тата… или Барби, — последнее в этом доме как нельзя уместно.

— Ага, — утратив ко мне интерес, возвращается к шурпе. Помешивает большим половником, набирает, пробует и морщится. Я неосознанно тоже. — Ну что мне с этим пересолом теперь делать? — и снова взгляд поднимает. — Меня можешь называть тетей Светой. А эта недотепа — Аська.

— Могу я вам чем-то помочь?

— Сдурела, что ли?

— Почему же? Я к работе привычная. Все умею. Могу вот картошку почистить, — указываю на стоящую на рабочей поверхности корзинку с овощами. — Правда, могу!

— Ага, можешь. Только мне потом хозяин — голову с плеч! Аська, что встала? Давай, яйца взбивай.

И вновь обо мне забывают.

— А что же мне делать? — спустя пару минут повторно рискую подать голос.

— А ты не в курсе?

— Нет, — то ли вру, то ли, и правда, не знаю.

По крайней мере, прямым текстом мне мои обязанности никто не озвучивал. Я, конечно, не дура… Понимаю все. И до последнего противлюсь. Два дня, которые мне удалось выторговать на сборы, ничуть не облегчили принятие сложившейся ситуации.

— Присядь, — кажется, только сейчас тетя Света проявляет ко мне хоть какое-то участие. — Выпей ромашкового чаю, дитя. Это всегда помогает собраться с мыслями и успокоиться. Присядь, присядь… — когда я выполняю эту настойчивую просьбу, оглядывает меня и вроде как осуждающе качает головой. — Сколько лет тебе?

— Девятнадцать.

— Молодая совсем, — прицокивает.

А мне становится очень некомфортно. Не находя словесной реакции на это заключение, предпочитаю, как обычно, промолчать.

Чай выпиваю слишком быстро. Несмотря на прохладу в доме, меня резко бросает в жар. Я моментально потею и начинаю нервно теребить скатерть.

— Позвольте помочь… — уже буквально умоляю. — Дайте какую-то работу! Хоть что-нибудь…

— Что ты? И речи быть не может! Сейчас пойдешь наверх. Примешь душ. Разберешь вещи. Отдохнешь.

Подает Асе знак, и та, тут же бросая все дела, срывается с места и меня за собой увлекает. Поднимаемся на второй этаж и целенаправленно движемся в самый конец коридора.

— Тебе понравится.

— Угу.

Стараюсь не оценивать убранство дома. Меня это не касается, вот и все. Я пробуду тут лишь полгода, а потом… На ровном месте спотыкаюсь и едва не прочесываю носом ковер, когда понимаю, что нахожусь не просто в гостевой комнате.

Это спальня. Мужская спальня.

— А… кто здесь живет?

— Кто-кто? Домовой! — звонко смеется Ася. Я порываюсь вместе с ней засмеяться, но не могу. А уж когда она добавляет: — Хозяин, конечно, — мне становится дурно.

— Но почему я здесь?

— Он так велел, — притихая, с любопытством меня разглядывает, а я никак не справляюсь с эмоциями. — Не сказал?

— Нет… Мы это не обсуждали.

Мы ничего не обсуждали. Мы вообще не разговаривали. Даже представить себе не могу, что буду делать, оставшись с ним наедине, если я и заговорить стесняюсь. А тут еще… замкнутое пространство. Одна кровать.

— Ну… Я пойду, а то тетя Света кричать станет, что долго… А ты тут… Располагайся, короче. В гардеробной, с правой стороны, шмот. Я вчера раскладывала. Для тебя, короче. Андрей Николаевич приказал… Ты чё, реветь вздумала? Да не реви ты!

Легко сказать, не реви.

— Ты… Иди, Ася. Спасибо.

Конечно, я реву. Еще как! Вздрагивая и всхлипывая, оплакиваю проклятую судьбу, которая меня сюда занесла. Я та еще трусиха, но у меня мелькает мысль сбежать. К несчастью, Я быстро с ней прощаюсь. Стоит лишь представить реакцию тети Люды на долг, который за этим последует… Она сказала, если уйду раньше оговоренного срока, Рейнер с нас не только ту сумму, которую дал, снимет, а еще и сумасшедшие проценты. Такие люди, как он, просто так деньги в долг не дают.

Зачем же… Зачем же она их взяла?

Но все когда-нибудь заканчивается. Сейчас — мои слезы. Через полгода — договор. Нужно просто потерпеть. Я смогу. Я справлюсь.

Прошлепав босыми ступнями в ванную, открываю холодную воду. Долго умываюсь, но лицо все равно остается припухшим и покрасневшим.

Да плевать!

Я для него круглосуточно красивой быть не обещала. Может, даже хорошо… Пусть видит, что получил. Я слабохарактерная, плаксивая, смазливая бездарь.

Выбираюсь из укрытия, но в чужой спальне расслабиться не могу. Не то что зад где-нибудь боюсь приткнуть, мне здесь страшно взглядом за что-то уцепиться.

Ничего о нем не хочу знать! Ничего.

Время тянется беспощадно. К вечеру кажется, что с ума сойду от этого нервного напряжения. Однако и тут меня мой организм обманывает. Остаюсь при здравии.