Вороново крыло - Энн Кливз

Голос у нее был на диво глубокий для такой юной девицы. Глубокий и мягкий. Как черная патока. На мгновение он забыл, где находится, на него накатили воспоминания из детства: мать черпает патоку ложками, добавляя в тесто для имбирного печенья, выскребает горшок, собирая тягучие нити, и отдает ему облизать. Магнус провел языком по губам и смутился, поймав на себе взгляд Кэтрин. Она смотрела пристально, не моргая.

— Небось не местная? — определил он по ее акценту.

— Год назад приехала.

— Так вы подруги будете? — Мыслей о дружбе у него как-то не возникало. И теперь он задумался: а были ли друзья у него самого? — Вы ведь дружите, да?

— Ясное дело, подруги, — сказала Салли. — Не разлей вода.

Их снова разобрал смех, они передавали бутылку друг другу, отхлебывали, запрокидывая головы, и в слепящем свете лампочки без абажура, висевшей над столом, шеи у них белели, как мел.

До полуночи — пять минут. Они были в Леруике и высыпали на улицы, к кресту на базарной площади; все перед глазами прыгало. Народ уже успел набраться, но не до пьяных драк, а добродушно, и смешливая напившаяся толпа будто вся породнилась. Салли пожалела, что отца нет рядом. Вот и убедился бы, что беспокоиться не о чем. Ему и самому здесь понравилось бы. Шетландский Хогманей. Не Нью-Йорк же, ну? Или там Лондон. Разве может с ней что случиться? Да она почти всех тут знает.

Глухие удары басов пробежали по ногам, закружили голову, она не соображала толком, откуда музыка, но задвигалась под нее вместе с остальными. Колокольный звон возвестил полночь, раздались первые слова песни «Старое доброе время»[2], которой по традиции отмечали наступление Нового года, и вот уже она обнималась со всеми вокруг. Чмокая какого-то парня, Салли, на мгновение протрезвев, узнала в нем учителя математики старших классов, который надрался хлеще ее самой. Что было дальше, и не вспомнить. Все неточно и не подряд. На глаза ей попался Роберт Избистер, здоровенный, как медведь, — он стоял на каменных ступенях бара «Лаундж» с красной банкой пива в руке, оглядываясь на толпу. А может, это она его выглядывала. Салли помнила, как неторопливо подошла к Роберту, бедра враскачку, почти пританцовывая. Встала перед ним, сама помалкивала, но все одно заигрывала. Заигрывала, точно. Вроде взялась за запястье, а? И погладила тонкие золотистые волоски у него на руке — будто он зверь какой. Не напейся она, ни за что на такое не решилась бы. Даже приблизиться к нему не посмела, хотя в мечтах столько раз представляла, как это произойдет. Парень, несмотря на жуткий холод, закатал рукава рубашки по самые локти, на запястье у него красовались часы с золотым браслетом. Часы ей особенно запомнились. Может, просто позолоченные, но с Робертом Избистером поди знай.

Потом нарисовалась Кэтрин и сказала, что уломала одного парня: их подбросят до дома, на крайний случай — до поворота на Врансуик. Салли не хотелось уходить, но, видимо, Кэтрин ее уговорила, потому что она помнит, как забиралась на заднее сиденье. А дальше сбылась ее мечта — Роберт вдруг оказался рядом, так близко, что его нога в джинсах прижалась к ее бедру, а оголенная рука — к загривку. От него несло пивом. Ее мутило, но блевать никак нельзя. Только не перед Робертом Избистером.

К ним втиснулась еще парочка. Салли вроде узнала обоих. Парень — из южной части их Мейнленда, поступил в колледж в Абердине. Девчонка… Девчонка из Леруика, медсестра в больнице Гилберта Бэйна. Эти двое жрали друг друга. Парень подмял девчонку под себя и кусал ей губы, шею, мочки ушей и раззявливал рот так, будто собирался слопать ее по частям. Салли снова повернулась к Роберту. И тут он ее поцеловал, медленно, нежно, а не как волк Красную Шапочку. Салли никто не поедал.

Кто был за рулем, Салли не разобрала: она сидела позади и видела лишь затылок и плечи в куртке. Парень вел молча, ни с кем не заговаривал, даже с сидевшей рядом Кэтрин. Может, злился, что ему навязали попутчиков. Салли думала потрепаться с ним из вежливости, но Роберт снова ее поцеловал. И она обо всем забыла. Музыки в машине не было, только двигатель ревел да смачно, со вздохами и стонами, целовалась парочка.

— Вот здесь останови! — вдруг сказала Кэтрин. Вроде негромко, но в тишине просто оглушила. Правильный выговор Кэтрин резал Салли слух. — Мы с Салли выходим. Или подвезешь до самой школы?

— Э, э, вы чего! — подал голос студент, на секунду оторвавшись от своей медсестры. — Так и вечеринка без нас закончится.

— А поехали с нами! — предложил Роберт. — Давай!

Делая такое соблазнительное предложение, Роберт имел в виду Салли. Но ответила Кэтрин:

— Не выйдет. Родители Салли уверены, что она у меня, в город ее не отпускали. Так что нам надо поторапливаться, пока они не нагрянули.

Хоть Салли и не понравилось, что Кэтрин отвечает за нее, подруга была права. Сейчас ну никак нельзя проколоться. Узнает мать, где она была, — с катушек слетит. Отец-то в своем уме, зато мать — бешеная. Рассеялись чары, и опять все буднично. Салли освободилась из Робертовых объятий, перелезла через него и выбралась из машины. На ледяном воздухе у нее перехватило дыхание, голова закружилась, вдруг охватила беспричинная радость — словно еще выпила. Машина тронулась, а они с Кэтрин стояли рядом и смотрели ей вслед, пока габаритные огни совсем не пропали из виду.

— Сволочи! — бросила Кэтрин с такой злобой, что Салли подумала, уж не поцапалась ли подруга с тем парнем за рулем. — Могли бы и до дома довезти. — Порывшись в кармане, она выудила небольшой фонарик и включила, освещая дорогу. В этом вся Кэтрин — всегда и ко всему готова.

— А все-таки классный был вечер! — Лицо Салли расплылось в мечтательной улыбке. — Офигительно классный!

Перебрасывая сумку через плечо, она почувствовала в ней что-то увесистое. Пошарив, наткнулась на початую бутылку вина, заткнутую пробкой. Это еще откуда? Она не помнила, хоть убей. Думая поднять Кэтрин настроение, Салли показала бутылку:

— Глянь-ка! Будет чем подзаправиться.

Посмеявшись, они нетвердой походкой двинулись по скользкой дороге.

Внезапно замаячивший в отдалении прямоугольник света их озадачил.

— Черт, куда это нас занесло? До дома еще топать и топать. — На лице Кэтрин впервые отразилось беспокойство, она уже не выглядела такой уверенной в себе.

— Это Взгорок. Дом на вершине холма.

— Разве в нем кто живет? Я думала, он заброшенный.

— Живет — старик, Магнус Тейт, — сказала Салли. — У него никого нет. Говорят, он того, с приветом. Нам взрослые с детства вдалбливали, чтобы держались от него подальше.

Кэтрин тут же успокоилась. А может, просто храбрилась.

— Ему небось одиноко. Не хочешь поздравить его с Новым годом? — спросила она.

— Говорю тебе — он ку-ку, больной на голову.