Укрощение строптивых - Светлана Успенская

— Ты не жалеешь ни о чем? — спрашивает Алексей.

— Нет, — улыбается Юля.

— Но ведь если бы ты согласилась уехать, все сложилось бы по-другому. Тебя ждала слава, успех, известность. Ты потеряла все.

— Зато нашла тебя, — улыбается Юля. — К тому же, что мы все стоим без этого шоу? Если бы не было «Укрощения строптивых», не было бы и нас. Если не будет «Укрощения строптивых», не будет и нас.

Кровавое солнце медленно опускается за кромку горизонта. На небе зажигаются крупные южные звезды. Ночь.

— СТОП, СНЯТО!..

«Уазик» милицейского патруля медленно продвигался по внутренней стороне Садового кольца. Его пассажиры, лейтенант и сержант в мышиного цвета форме, высматривали очередного клиента, именуемого на их языке «нарушителем общественного спокойствия».

У патруля были свои требования к ожидаемой жертве. Клиент обязан был соответствовать следующим условиям: он должен быть в состоянии «не стояния», должен быть хорошо одетым и находиться в легко доступном для милиции месте, не будучи опасным и агрессивным. Все эти требования были разумны и объяснялись очень просто: если клиент в состоянии «не стояния», значит, он формально нарушает общественный порядок, но в его карманах может обнаружиться нечто такое, что является стимулом для усиления мероприятий по охране общественного порядка. Если клиент хорошо одет — значит, ему не нужен скандал, и тогда он сам или его ближние будут рады замять неприятность небольшим количеством бумажек бледно-зеленого цвета. Требование доступности местонахождения клиента объяснялось также просто: не лезть же за ним черт-те куда, в опасные отстойники вокзала, в темные подъезды, где можно легко нарваться на неприятности!

Поэтому путь патрульной машины пролегал по одному из самых благословенных мест столицы, по Садовому кольцу. Здесь жизнь не затихает ни днем, ни ночью. Днем тротуары топчут посетители офисов и конторские клерки, спешащие по служебным делам, многокилометровые автомобильные пробки закупоривают вены, подводящие кровь к сердцу города, отравляя воздух ядовитыми выхлопами. Ночью же, когда окна домов темнеют, густой автомобильный поток заметно редеет, и зажигаются неоновые огни увеселительных заведений.

Разноцветные блики рекламы играют и переливаются, приглашая нырнуть в теплое логово, где вам будут бесконечно рады, как другу, если, конечно, ваши карманы лопаются от денег. На Садовом полно баров, ресторанов, казино и ночных клубов.

Все они удачно расположены и самим Богом предназначены для того, чтобы приводить хорошо одетых людей в то самое, опасное для общественного спокойствия состояние, которое так импонирует доблестным служителям порядка.

Ночные улицы пусты, легкий парок, свидетельствующий об усилении мороза, вырывается изо рта припозднившегося пешехода, твердостью своей походки и пугливо-бедным видом не возбуждавшего любопытства патруля. Бледная морозная луна, обведенная светлой каймой, точно глаз легкомысленной девицы, висит в опрокинутом над городом небе. По сравнению с пронзительными неоновыми огнями звезды, зацепившиеся за вытертое сукно небес, выглядят бледными ледяными колючками. Блестя хромированными бамперами, у тротуаров толпятся стайки дорогих машин, обозначая благословенные места, где под покровительством Бахуса свершается действо ночного веселья…

Вот уже несколько минут патрульная машина медленно тащилась вдоль обочины, разбрызгивая снежно-соляную грязь, которую еще не успел прихватить ядреный ночной морозец.

— Вон он! — внезапно обрадовался лейтенант, опуская руку на плечо водителя. Тот мигом нажал на тормоз, и машина как вкопанная встала у тротуара, на котором смутно расплывались в полумраке контуры человеческого тела.

— Что-то рано вырубился, — хмыкнул сержант, хлопнув дверцей машины.

— Еще и двух нет.

— Смотря во сколько начать. — Его напарник ежась выбрался из теплой кабины на мороз.

Стражи порядка опасливо приблизились к клиенту.

— Эй! — Лейтенант нехотя ткнул резиновой дубинкой скрюченное тело.

— Вставай, приятель!

Свет карманного фонаря выхватил из темноты мертвенно-бледное лицо с узко сжатыми губами. На щеках обозначились темные тени длинных ресниц.

— Да это девка! — удивился сержант, опускаясь на корточки. — Жива ли?

— Еле тепленькая, — буркнул лейтенант, ежась от холода.

— Вроде не бомжиха?

— Да, одета прилично.

— И не воняет от нее… Духи дорогие. — Сержант повел носом. — Я однажды труп из джипа после автомобильной аварии вытаскивал, от него так же пахло.

Милиционеры нерешительно топтались на месте. С одной стороны, дамочка лежала в снежной грязи, и связываться с ней означало перспективу вымазаться по уши. С другой стороны, хорошая одежда, дорогие духи и вообще благородно-бесчувственный вид этой особы свидетельствовал о ее прочном социальном положении. Дамочка в равной степени могла оказаться и загулявшей дочкой обеспеченных родителей, и одной из богатых посетительниц шикарного ресторана «Грезы Амура», переборщившей с героином. Может, выпила лишку, с кем не бывает. Сумочка из тонкой кожи, по виду весьма дорогая, внушала патрульным доверие.

— Бери за плечи! — приказал лейтенант. — Еще замерзнет, вон какие колготки тонкие. — Он кивнул подбородком на стройные сухощавые ноги, смутно белевшие из-под взбитой на коленях юбки.

Взявшись за подмышки, патрульные рывком приподняли девицу и потащили к машине. Ноги «клиентки» волочились по тротуару, а веки при этом были недвижны, как у покойницы.

«Тяжелая, черт!» — «Высокая, как каланча», — кряхтя переговаривались между собой патрульные.

— Может, манекенщица?

— Больше похожа на манекен, — неудачно сострил сержант, грузя тело в задний отсек машины.

Из благоухавшей заморскими духами сумочки явились на свет Божий: бумажник, косметичка, полная всякого дамского барахла, записная книжка и стопка визиток.

— Может, она из «этих»? — предположил сержант, имея в виду проституток. — Куда ее теперь, в «трезвяк» или в отделение?

— Алена, танцовщица, шоу «Мини мани», адрес, телефон… — Старательно шевеля губами, лейтенант зачитал надпись на визитке. — Фамилии нет… Черт ее знает, кто такая… Может, ее изнасиловали и выбросили на обочину?

На секунду задумавшись, он решительно бросил:

— В отделение!

* * *

Бесшумная тень скользнула в полутемный кабинет и почтительно застыла возле заваленного бумагами стола.

— Что тебе? — послышался недовольный голос. Он прозвучал так, будто человека вывели из глубокой задумчивости.

Тень едва заметно шевельнулась:

— Бумаги относительно нового проекта. — Невидимая рука щелкнула выключателем настольной лампы, и комната вспыхнула водянистым голубоватым свечением. Зажегшийся свет озарил солидного господина в строгом костюме, с глубокими залысинами над выпуклым, крутой лепки лбом и тяжелыми мешками под глазами, выдававшими не то привычку к ночной работе, не то пристрастие к алкоголю.