Шустрая Кэт. Курс второй - Елена Гуйда

Вдох-выдох. Было такое чувство, что здесь куда ни глянь, везде — потенциально опасные места. Всё бы ничего. Задание было не то чтобы аж прямо сложное, но меня сбивали с настроя спорящие ведьмы и скрытничающие боевики. И вообще, что это за государственная тайна такая…? Чёрт. А ведь и правда может быть государственная тайна. Как-то я не подумала раньше. Всё ж Высочество и Мастер Меча, а не просто Рыжий и Кислый.

— Би-и-ирм! Ты там решила заночевать? — окончательно сбил меня наставник. — Учти, родная моя, здесь водятся очень редкие, почти вымершие к бесам рогатым виды животинок, охочие до таких вот неосторожных молоденьких магесс.

— Знаете, магистр Дорк, — процедила я, сквозь зубы, — меня просто до глубины моей бессмертной души радует, что вы так заботитесь о моей скромной особе.

— Знаешь, Бирм, — как-то слегка меланхолично передразнил меня магистр, — в тебе есть всё, что угодно: харизма, невообразимая везучесть, живучесть, способность правильно оценить ситуацию и попользовать её с наибольшей для себя выгодой. Но в тебе никогда не было скромности, родная моя. Как, впрочем, и совести.

ЧТО?! Это во мне скромности нет?! Ладно. Во мне действительно скромности ни грамма. Но нельзя же так открыто об этом говорить девушке. Милка после такого объявила бы магистра своим кровным врагом до конца жизни (неважно, чьей, но непременно до самой гробовой доски). А совесть я, между прочим, старательно в себе взращиваю. Она пока маленькая и хилая, но есть же. А вот ещё парочка таких комплиментов — и засохнет к чертям собачим. Без возможности восстановления.

Нужно ли говорить, что после этого, я сосредоточиться не смогла совсем. Задание не выполнила и была награждена внеочередным дежурством у костра. А вы уже знаете, как сильно я «люблю» физический труд в любых его проявлениях. Вот то-то же. Море энтузиазма.

Ладно. Я красивая, умная, везучая, и ведьмы так плотоядно стреляют глазками в парней, что душа радуется. А это значит что? А значит это то, что у меня появился реальный шанс спихнуть на них приготовление ужина, заработать пару сребреников и загрызть свою находчивость сухарями и вяленым мясом — вместо нормального ужина. Хотя, положа руку на сердце, в моём исполнении ужин был бы ничем не лучше, чем приворотное зелье из неизвестного гриба как результат творческого процесса ведьм. По крайней мере, эффект от того и другого мог бы не сильно отличаться.

По правде сказать, из нашей подгруппы отменным кулинаром оказался только Кислый. Ну и Дорк, наверное, если бы взялся за этот неблагодарный труд хоть раз. Но надрываться на благо студенческого сообщества он почему-то не очень спешил, а вот критиковать стряпню умудрялся так, что даже Высочество мученически закатывал глаза.

Мне было совершенно наплевать. Хотя вру. Сейчас я бы с радостью променяла самую изысканную стряпню придворного повара на булки с маком и фруктовый чай в исполнении герра и их поглощение в компании с Абрахамом.

Вот так…

Ковыряясь вечером в тлеющих углях костра, я думала о том, что практика малость не задалась.

С самой… лошади. Точнее, того четверокопытного зубатого пегого монстра, которого Абрахам нежно звал Ромашка.

От ромашки у животинки было только имя, которое я вообще не понимаю, какой слепой слабоумный ей дал. Если бывший хозяин, содравший с Его Змейшества шестнадцать золотых только за породу, уповал на её послушность и спокойный нрав, то он жестоко обманул некроманта, подсунув ему самого страшного демона Ада, повязанного с самой упрямой ослицей Объединённых Королевств. Да что там Королевств, всего континента так точно.

— Ты издеваешься? — взвизгнула я, оценив щедрый подарок магистра к началу практики и сделав уверенный шаг назад.

Пегое чудовище стояло во дворе особняка магистра Болена, жевало свежевыстиранную рубашку отвлёкшегося в этот момент герра и косило на меня плотоядным взглядом, намекая на то, что не все лошади одной травой да овсом сыты. И я ей верила. Вот прям — без слов и сомнений.

Вообще, с верховой ездой у меня так и не сложилось.

Чёрный Гром Абрахама помимо того, что издевался надо мной с особой жестокостью, совершенно не желая слушаться, так ещё и постоянно норовил цапнуть за всё, до чего мог дотянуться. И этим очень радовал хозяина, который не упускал ни малейшей возможности прокомментировать мои тщетные попытки то ли договориться с лошадью, то ли её задушить тут же на месте, чтобы не мучилась сама и меня не мучила. Гром возмущенно фыркал и плясал, подбрасывая меня, аки мешок с зерном. В общем, вы поняли, да? Куча впечатлений и ни одного позитивного.

Как оказалось, Гром был ещё образцом послушания по сравнению с Ромашкой. Потому как эта гадина, помимо как жрать и показывать свой адский норов, больше ни на что не была способна. И тот единственный день, что мы ехали от столицы до Проклятых болот, я запомню на всю свою оставшуюся жизнь. К вечеру я была твердо уверена, что самое моё любимое блюдо — колбаса. И непременно из конины. Честно-честно. У меня болели ноги, спина, задница и язык, который я прикусила, силясь оторвать свою… прости Единый… лошадь от попавшейся на её пути морковной грядки.

Потому занюханный постоялый двор, выживающий, судя по всему, за счёт полного отсутствия конкуренции, корыто с горячей водой, над которым пыталась пофыркать рыженькая ведьма, и хоть какая постель, показалась мне самым прекрасным, что произошло со мной за тот треклятый день.

И совсем неважно, что утром я чесалась, потому как на мне постоловались все вши и клопы Объединённых Королевств. Это же такая мелочь по сравнению с ужасом, что ждал меня на конюшне.

Можете себе представить всю степень облегчения и радости, которые я испытала, передав эту милую животиночку в руки конюха постоялого двора «Три сосны», после того как куратор осчастливил нас заявлением, что дальше только пешком. Ибо по болоту верхом совсем никак.

Ну если честно, то счастлива была я одна. Но то такое…

Впрочем, дальше всё так нормальненько пошло.

Наша разномастная компания уверенно продвигалась по болотам. Ведьмы по пути обеспечивали себя запасами и сырьём, боевики бдели на случай нападения неведомых тварей, которых, по словам Дорка, водилось здесь в избытке. Хотя тут, конечно, уверенным на все сто быть нельзя. Потому как магистр некромант жуть как любил наводить на нас страх и ужас. Оттого ведьмы стали малость дёрганными. Боевики напряжёнными. А мы с Алеком и похуже видели и слышали. От куратора так точно.

Странно было другое — почему нас, разнофакультетных, скинули на Дорка? На этот вопрос он честно ответил, что это эксперимент. А рыженькая ведьма после этих слов затараторила молитву Единому, затравленно озираясь по сторонам.

* * *

Болото ночью оказалось ничем не лучше, чем болото днём. Стало не так жарко и почти не душно. Зато все эти звуки, искажённые эхом и усугублённые ночным мраком, заставляли подниматься волосы на макушке.

Ну а так, в общем, ничего. Парни жевали сухари и запивали водой из фляг, ведьмы изображали оскорблённую невинность, но сваренную собственноручно кашу всё равно не ели. Дорк — дремал, облокотившись о единственное на маленькой, но сухой полянке дерево. А я ковырялась в краснеющих углях веткой, сидя на поваленном дереве и жалея несчастную, но частично отомщённую себя.