Дух неправды - Инна Тронина

– Ничего, старина, вы ещё всех нас переживёте! – расхохотался Печерский, – Вам сносу нет! Вы из прочного материала сделаны – ваша матушка до сих пор здравствует! Завидую белой завистью, тьфу-тьфу!

Печерский сплюнул через левое плечо и отошёл, на ходу набирая номер. Гость в клетчатом пиджаке слушал уже не «Чардаш», а «Балеро» Равеля, и вспоминал их конные прогулки, когда специально для Печерского приводили здоровенного першерона, и танцы в клубах меренге.[2]

В Пуэро-Плата после посещения музея янтаря, они сидели под кокосовой пальмой, пили коктейли, а рядом плескалась изумрудная вода Атлантического океана. Тогда Михаил Печерский, сам того не ведая, назвал женское имя, которое, подобно колокольному звону, тревожило давно загрубевшую душу Миррена.

– А вот и я!

Печерский, сверкая глазами и зубами, налетел на гостя совсем не с той стороны, в которую ушёл, обдав его запахом лаванды и амбры. Крупная бордовая родинка на его правой щеке, свидетельствующая о живости и неординарности характера, казалось, смеялась вместе с ним.

– Не буду больше вас мучить, Райдер. Вы ведь не ребёнок, который может годами ждать чуда. Кстати, тут у меня девочки шепчутся, что вы лёжа выжимаете штангу в сто сорок килограммов. Откуда они это знают?

– О-о, они, вероятно, перепутали меня с Клинтом Иствудом! – польщённый Миррен наконец-то улыбнулся, и Печерский высоко оценил мастерство его дантиста. – Хотя сто-сто двадцать килограммов могу выжать вполне. Но я не увлекаюсь, как многие старики, силовыми упражнениями или методикой вашего соотечественника Владимира Андриянова, помогающей резко поднять потенцию. Ничем хорошим это не кончается. Мой сосед в Бостоне женился на молоденькой, всё время делал эту гимнастику и скоропостижно скончался прямо во время полового акта. У меня всё просто – пробежки, прогулки по берегу океана. И, представьте, мы с Барбарой недавно примерили свои свадебные наряды, в которых обвенчались почти пятьдесят лет назад. Невероятно – они сидят, как влитые! Мой смокинг с цветком флёрдоранжа в петлице и её белое, узкое, плотно облегающее фигуру платье. Она натянула перчатки, взяла расшитую жемчугом сумочку и приколола фату. Я был потрясён, Майкл! Хотя и сам не подкачал!

– Не всем это дано, к сожалению, – вздохнул Печерский.

– Просто надо каждый день работать, двигаться, не лениться – и всё! Никаких излишеств. Если можно дойти пешком, не выводить из гаража автомобиль. На отдыхе не пьянствовать, не валяться целыми днями на пляже, не жрать всё, что предложат в окрестных кабаках, а ходить. Просто ходить как мы с Барбарой. Сразу же завели трёх собак, которых брали с собой, выбираясь на природу. Прихватывали для них палатки, поилки, лежанки, миски. А когда жили дома, просто гуляли – и утром, и вечером, делая длинные концы по линии прибоя. Потом родился первенец, Мартин. Мы тут же купили мини-бассейн, дорожный горшок, стерилизатор и детское автокресло. Если ходили в горы, по очереди тащили его в слинге.[3]Когда жена изъявляла желание поесть крем-суп «Дюбарри» с цветной капустой и козьим сыром, я понимал, что она опять беременна. Через полтора года после Мартина родилась Эми. Они росли парой. Следующая пара – Клэр и Брайан – появились много позже, когда выросли старшие. Из каждого путешествия мы привозили, кроме всего прочего, всевозможные камешки и ракушки, которые я собственноручно оправлял в серебро. Теперь вся наша семья обеспечена эксклюзивными украшениями. Ничего другого им не нужно. Но с годами моя работа позволяла нам всё меньше шансов проводить уик-энды и отпуска вместе…

Под нескончаемое «Болеро» восточная красавица, позванивая цимбалами[4]и украшениями, исполняла индийский «танец живота». Миррен отметил, что танцовщица не босая, как полагается при арабском танце. Бубенчики с монетами, украшающие её босоножки, добавляли в и без того волнующее зрелище дополнительный колорит. В зале стало тихо – все наблюдали за девушкой. Почему-то лиф у танцовщицы был красный, а юбка – белая с золотом, хотя обычно костюм составлял одно целое.

– На побережье штата Мэн ещё живут люда, которые помнят нашу свадьбу в День благодарения, осенью пятьдесят девятого. Я только что окончил Йельский университет. Был свежий, румяный и вечно чем-то удивленный. Мои высоко поднятые брови и распахнутые глаза вызывали в старых дамах слезливое умиление. Многие из них переживали, что такой паренёк не сможет должным образом содержать семью. Мы были совсем не богаты. Мой отец умер, а мать осталась инвалидом после несчастного случая в цирке, где родители выступали. Барбара Блант, длинноволосая блондинка с бирюзовыми глазами, не испугалась трудностей. Она ведь приехала с Аляски, где слабакам вообще не место! Я сразу предупредил невесту, что не смогу подолгу быть с ней, и она согласилась верно ждать мужа. Лишь Мартин родился, когда я был дома. Приезжая, я видел, что собаки меняются, но их всегда остаётся три. Животные старились и умирали, а Барбара с детьми заводили таких же, давали им те же имена. Время летело быстро, и уже по мокрому песку за щенками носились наши внуки. Старшему из них, Эдриану, сейчас двадцать семь. А я всё уезжал и возвращался, пока вконец не запутался в хитросплетении родословных нитей. Каждый раз я заново знакомился с мужьями дочерей и жёнами сыновей, они обижались, а потом прощали. На Рождество не собраться всем вместе – кому понравится такая жизнь? Я благодарен жене за всё – без такого прочного тыла невозможно делать карьеру, добиваться поставленной цели. Она ни разу не изменила мне, Майкл! Это невероятно. Когда мужа годами нет дома, и она сама такая красивая! Я бы понял её, не ругал… Но нет! Три года назад мне посадили на колени правнучку Дорис – лучшую мою подружу…

К девушке, возбуждающей публику трясками, волнами и ударами своего тела присоединился юноша в чалме, набедренной повязке и с голым торсом. При том на нём были ещё бордовые брюки и белые туфли. Он стал демонстрировать что-то вроде мужского танца живота, оставаясь при этом, в отличие от девушки, очень серьёзным. Красавица же ослепительно улыбалась и так призывно двигала разнообразными мышцами, что Печерский не сразу смог оторвать от неё взгляд.

– Из Питера парня на вечер выписал, – похвастался он не только Миррену, но и другим гостям, которые понимали английский. – Он там один такой. И снова обратился персонально к американцу: – Вообще-то верно, чем реже своих чад видишь, тем крепче спишь. У меня от четырёх браков пятеро детей. Я не мог бы, как вы, всю жизнь быть верным одной женщине. К тому же вы редко виделись, а это частенько идёт только на пользу отношениям – если чувство настоящее. Так вот, Настя, моя младшая, решила поступать в театральный. Не знаю, как в Америке, а в России такие вузы ещё с коммунистических времён – предмет мечтаний «золотой молодёжи». Нужно пройти несколько творческих испытаний. Стихи, басни, отрывок из прозы прочитала, а вот на танце срезалась. Оказалось, хромает чувство ритма, а особенно пластика. Да и вообще – надо худеть. Ну, вы понимаете, дочка пошла в папу! – Печерский звонко хлопнул себя по животу. – Так моё сокровище село на тибетскую диету – бобы, сухарики, соки и прочее барахло. Кончилось дело тем, что она скинула двадцать кило и попала в больницу, под капельницу. Только недавно перестала падать в обмороки и зеленеть от вида капусты, которую ей приходилось всё время жрать, как козе! Да ещё в тот день, когда Настю на «скорой» отправили, наша ротвейлерша в клочья разодрала норковую шубу жены. Собаку срочно отдали каким-то дальним родственникам, завели кота, мейн-куна. Так, оказывается, кошки не менее ревнивы, чем собаки. Сука угробила шубу из-за того, что жена была её соперницей – обе любили меня. А кот, гад такой, норовит мне в лицо вцепиться или в горло – получается, мне у жены ночью остаться нельзя. Занял мою половину кровати! – Печерский взял Миррена под локоть. – Пойдёмте. Исчезнем потихоньку. Марина, жена, пока побудет с гостями… Зая, я выйду на часок?