Питерские палачи - Андрей Деменков

Увидеть Ингу, которая расцвела в роскошную женщину, в компании с парнишкой, являющим собой подлинное чудо природы, — это сильно!

«А ей-то что? Он при „бабках“ — и, наверное, совсем не малых. Это главное по нынешним временам».

— В Таллине ходили слухи, будто ты служил в армии в Чечне и пропал там, — с мягкой улыбкой Инга склонила набок увитую смоляными кудрями голову.

Стас пожал плечами и, все еще не глядя на нее, буркнул:

— Пропал — да нашелся.

— Сбежал? — Инга изо всех сил старалась расшевелить Стаса. Глаза мужчины так отчетливо полыхнули яростью, что она потеряла улыбку и чуть попятилась. Поборов гнев, он досадливо сплюнул и поволок тележку с аккумулятором в бокс.

— Стасик, мы столько лет не виделись! — Инга робко попыталась достучаться до него. — Мы могли вообще никогда не встретиться!

Стас молча удалялся.

— Неужели так и разойдемся? — не унималась Инга. — Давай поговорим. Я хочу знать, как ты жил все это время!

Никакой реакции.

— Неужели тебе не интересно, как я здесь оказалась, как живу?

Стас исчез за воротами бокса.

* * *

Майор Радченко немного неловко выбрался из служебного «жигуленка», на ходу застегивая нижнюю пуговицу пиджака, по сумрачному арочному проходу направился к месту убийства. Вокруг доедаемого ржавчиной MB 190 за сараями с прогнувшимися от древности крышами уже вовсю кипела обычная полицейская работа — сверкали молнии фотовспышек; эксперты тщательно осматривали каждый сантиметр в кабине; ребята в форме оттесняли жидкую, но упорную кучку любопытствующих.

«На трупы глазеют! — закуривая, следователь с досадой качнул головой; остановился на минуту, с хрустом потянулся и шумно вдохнул смешанную с ароматным дымом вечернюю прохладу. — Хорошо-то как!»

«Хотя могло быть и лучше», — признал он тут же, окидывая невеселым взглядом бледно-желтые, словно кожа смертельно больного человека, стены типичного двора-колодца в Петроградском районе. Больно часто приходилось Радченко выезжать на убийства именно в такие места. В последнее время он мечтал увидеть хоть один современный, чистенький, светлый дворовой колодец.

Одно только нравилось майору в этих архитектурных воронках — тишина. Здесь не бывало ветров, которые так донимали на центральных проспектах, особенно у Невы.

Из внутреннего кармана донесся фирменный позывной Nokia. Радченко увидел на монохромном мониторе старенького 3310 имя дочери и приложил аппарат к уху:

— Да, Катюша.

— Пап, ты назад до десяти поедешь?

Радченко посмотрел на часы:

— Вероятно.

— Слушай, загляни по дороге в маркет, возьми булку. Магазин возле дома уже закрылся, а в хлебнице пусто.

— Ладно, куплю.

— И по обстановке возьми чего-нибудь еще. Мало ли, может, там кампания какая-нибудь, скидки…

— Ладно, посмотрю.

— Пап, не дуйся!

— Ладно, не буду.

Радченко действительно не дулся. Он слишком устал для этого. К тому же, иногда он не мог не признать, что при его зарплате необходимо быть экономным.

— Приедешь с булкой, мама тебя поцелует! — пообещала Катя и отключилась.

Ребята из оцепления на миг расступились, к следователю подошел розовощекий лейтенант и представился Кириллом Вишневичем.

— Это с вами я говорил по телефону? — поинтересовался майор.

— Так точно! Вызвать вас мне порекомендовал старший лейтенант Симаков…

— Сима? — ухмыльнулся Радченко. — А сам чего?

— Какие-то семейные проблемы… — пробурчал лейтенант.

Радченко верил. Он знал Лешу Симакова еще по практике, очень хорошо к нему относился. Толковый был парень, да и компанейский. Но слишком уж падок на женскую красу. Все предупреждали Лешу, что карьеру со слабостью к слабому полу не построить, а он отшучивался: «Возьму — и охмурю дочь генерала, тогда все у меня будет!» Но красавицы в генеральских семьях водятся нечасто, да и карьера Симу интересовала куда меньше, чем страстные объятия любвеобильных распутниц. Скольким женщинам он раздарил себя! Одних только жен у него было три, теперь вот четвертую мучил.

— Что у вас тут? — спросил Радченко, отбросив забавные воспоминания.

После слабого рукопожатия Вишневич встряхнул, расправляя, листок и, сверяясь с пометками на нем, доложил:

— Около девятнадцати ноль-ноль на машину обратил внимание проходивший мимо господин Блатов. Местный житель. Он и сообщил обо всем в полицию. По словам эксперта Круглякова, убийство было совершено в промежутке между семнадцатью и восемнадцатью. У сидящего за рулем нашли документы на имя Сергея Лавочкина.

Лейтенант исподлобья глянул на безучастного Радченко, которому названная фамилия явно ничего не говорила, и продолжил:

— Этот Лавочкин застрелен из пистолета в затылок. Личность второго пока не установлена…

Сержант запнулся, кадык на его толстой шее чуть дрогнул:

— Есть в нем нечто примечательное.

— Что же? — поинтересовался майор после короткой паузы.

— Вы лучше сами взгляните, — сдался Вишневич, беспомощно опуская руку с бумажкой.

Полицейские из оцепления расступились перед ними без вопросов. Попав в заветный круг, Радченко кивнул в знак приветствия эксперту Круглякову, упаковывающему вместе с ассистентом собранные вещдоки в два специальных кейса, после чего воззрился на трупы в кабине.

Пробежав немного брезгливым взглядом по изуродованному вылетом пули лицу Лавочкина, майор уставился на полулежащего в дальнем углу салона второго мертвеца. На вид парню было лет двадцать пять. Ничем особенным от своих сверстников он не отличался; разве что одет был отнюдь не по среднестатистической зарплате. Даже после смерти лицо сохранило столь светлое выражение, что можно было усомниться в причастности его обладателя к каким-либо темным делам.

Если бы не «нечто примечательное»…

Однако весьма примечательная деталь в общей композиции свидетельствовала о том, что убитый — один из людей Хлыста. Это был кинжал, торчащий из груди парня.

— Повторяется девяносто девятый?

Радченко перевел мрачный взгляд на подошедшего Круглякова, подумал немного и, глядя на искаженные предсмертным ужасом остатки лица Лавочкина, пробормотал:

— Боюсь, будет хуже.

* * *

Стас никак не мог заснуть. Ворочаясь в мокрой постели, он силился заставить бунтующий мозг отключиться от мыслей и погрузиться хотя бы в легкую дремоту.

Тщетно! Устав от борьбы, укутавшись в одеяло, он сел за стол и закурил.

За окном царила голубизна майского вечера. На спортплощадке во дворе, игнорируя строгие окрики родителей из окружающих окон, пацаны все еще гоняли мяч. По улице промчалась грохочущая колонна редких теперь рокеров. Минуту спустя в том же направлении прошла компания хохотливых девчонок.