Картина кровью - Владимир Григорьевич Колычев

груди. - Но давайте начнем с того, что похуже!

Он открыл створку бара, достал бутылку «Курвуазье» с цифрой «двадцать один» на этикетке. И это не возраст, с которого разрешено употреблять крепкие алкогольные напитки, а время выдержки.

- Молодой коньяк, - улыбнулся Шохрат. И тут же уточнил: - По сравнению с нами.

- Оу!

- Что такое?

- Считаю, сколько нам нужно выпить. Нам на двоих лет под сто… Пять бутылок!…

- Наливай!

Первая бутылка ушла под разговоры за дела, за жизнь, вторая заставила вспомнить о женщинах. А там и девочки подоспели.

Сначала появилась одна: кареглазая шатенка с белозубой улыбкой. Красивая, эффектная и очень аппетитная в своем коротком платье с блестками, а главное, незатасканная. Тимофей кашлянул в кулак, глядя на нее. Очень вкусная девочка, просто конфетка, он и сам пустил на нее слюнки, но хочешь - не хочешь, а все лучшее - гостю. Тем более что глазки у Шохрата вспыхнули.

- Как зовут? - спросил Тимофей, озадаченно глядя на красотку.

Может, ну его к черту, этого уважаемого гостя? Он и сам большой любитель хорошенького.

- Алиса!

- А почему такая влюбленная?

- В кого влюбленная? - натянуто улыбнулась красотка.

- А чего так грубо? - нахмурился Тимофей.

- Грубо? - задумалась девица.

- Нежно нужно, нежно. И говорить нежно, и делать… Ты знаешь что.

- Ну! - Алиса капризно надула губки и закатила глазки.

- А если не знаешь, подскажем. И даже научим, правда, Бахруз Измирович?

- Даже покажем, - кивнул Шохрат, протягивая руку навстречу добыче.

Он довольно улыбался, глазами стаскивая с Алисы платье. А поймав ее, с восторгом и жадно прижал к себе. Девушка взаимностью не отвечала, но и не брыкалась. И всего лишь снова закатила глазки, когда Шохрат просунул руку под подол платья. Тимофей даже приуныл. Девочка более чем, к тому же новинка, он и сам не прочь развернуть эту конфетку. А она досталась гостю.

Но грустил он недолго. Открылась дверь, и в трапезную из раздевалки втолкнули вторую диву. Тимофей остолбенел, глядя на нее. Сказать, что хороша девка, значило не сказать ничего. Красивая длинноногая блондинка с тонкой талией и неширокими бедрами - этими достоинствами Тимофея можно было удивить, но не поразить. Сколько таких красоток прошло через него, но ни от кого давно уже не захватывало дух. А тут изнутри тряхнуло. Черты лица у девушки правильные, но это не редкость, а вот неуловимые штрихи, делавшие лицо совершенным и одухотворенным, - настоящая находка.

Блондинка сердито глянула на Челленджера, который, оставаясь за дверью, подталкивал ее.

И даже возмущенно махнула на него рукой - длинной, изящной, тонкой. Кожа нежная, словно бархатная.

- Ты кто такая? - преодолевая себя, с нарочитой грубостью спросил Тимофей.

Блондинка реально его очаровала, но нельзя миндальничать с ней, иначе сядет на шею. Не хочет она пополнить собой список банных удовольствий, злится, нервничает, Челленджеру даже пришлось применить силу, отправляя ее в трапезную. Вроде и стриптизерша, и платье у нее даже короче, чем у Алисы, но, гляди ж ты, артачится. Или цену себе набивает, или совсем ничего не хочет. А ему она нужна. Он перестанет себя уважать, если не объездит эту кобылицу. Он умеет ломать телок, опыт у него большой. И аппетит на это дело имеется.

- Варвара я. - Блондинка глянула на него недовольно, но без вызова.

- Варвара-краса! - поднимаясь со своего места, широко улыбнулся Шохрат.

Он, казалось, забыл об Алисе, все его внимание поглотила Варвара. Он водил рукой по своему плечу, как будто искал узел, удерживающий простыню на теле. Как будто хотел поскорее избавиться от банной туники, чтобы покорить Варвару мужской своей красотой.

- Шохрат, ты чего? - нахмурился Тимофей.

И выразительно глянул на ставшую вдруг никому не нужной Алису. И Шохрат посмотрел на нее - оценивающе и на хозяина дома с осуждением. Как же так, залежалый товар гостю сбагрил, а себе, значит, хит продаж! Нехорошо!…

- Я не знал, - замялся Тимофей.

Действительно, неудобно вышло. И неумно. Мог бы и поинтересоваться, кого сосватал им Челленджер, тогда бы и не возникло курьеза.

- Что ты не знал? - Шохрат вперил в него взгляд.

- Эй! - предостерегающе сощурился Тимофей.

Он, конечно, ценил и даже уважал гостя, но всему есть предел. Если Шохрат не видит берегов, он подкрутит ему зрение - через мозги.

Шохрат все понял, осадил себя, промолчал, но его взгляд смягчился не сразу, какое-то время он смотрел на Тимофея так, словно пытался прожечь в нем дырку. И Тимофей отвечал ему таким же взглядом. Наконец накал спал. Конфликт не разгорелся, но угли тлели.

- А ты чем-то недовольна, Варвара? - недобро спросил Тимофей.

- Почему недовольна? - Девушка поняла, что может оказаться в положении громоотвода.

И Тимофей завелся, и Шохрат не в себе, а напряжение нужно как-то снимать. Как бы в переплет не попасть. Один претендент сзади, другой - спереди. А в саунах и не такое случается.

- Не знаю, кислая ты какая-то. Жизни радоваться не хочешь.

- Так не предупредили нас, - подала голос Алиса.

Она стояла, в раздумье приложив палец к щеке. С одной стороны, она тоже не очень-то и хотела в сауне обслуживать, но, с другой стороны, все внимание переключилось на подружку, до нее никому нет дела. Зачем ей такая свобода, когда зависть гложет и обида душит?

- Ага, с корабля на бал, - кивнула Варвара, сжимая пальцами воображаемый пилон.

- И как на корабле?

- Ну можем исполнить. «Яблочко» - глянув на подружку, сказала Варвара.

- На тарелочке, - не растерялась та.

Тимофей в долгу не остался:

- С голубой каемочкой.

- Сначала яблочко, - мотнула головой Варвара. - Потом тарелочка.

- И бутылочка, - выразительно глянув на Тимофея, сказал Шохрат.

- Можно и бутылочку.

Тимофей поднял бутылку, глянул на свет. Коньяка совсем мало осталось, а еще девчонкам налить, чтобы им танцевалось веселей. «Курвуазье» в баре больше нет, а мешать сорта - плохая примета. Надо будет отправить гонца - в бар ночного клуба, там все есть. А на пустой бутылочке можно будет разыграть Варвару: кому она достанется, тому с ней и дальше крутить. А если Тимофею не повезет, он переспит с Алисой. А Варварой займется позже.

* * *

Тридцать семь лет еще не возраст, но уже многое в этой жизни позади.