Пожар Сиболы - Джеймс Кори

— Марс, — доказывал ее брат, — наиболее изученная из планет. И не важно, сколько новых данных вы получили, — к Марсу они не относятся. Не относятся! Скажи еще, что, пересмотрев тысячу картинок других столов, ты больше узнаешь о том, за которым мы сидим!

— Знания — это всегда хорошо, — ответил племянник, — ты сам все время говорил. Не понимаю, с какой стати ты теперь стал думать иначе.

— Как у тебя дела, Бобби? — резко спросила невестка, ставя на стол миску. Рис с перцем — гарнир к гамбо, способ напомнить, что у них гостья. Мужчины недовольно поморщились.

— Хорошо, — ответила Бобби. — Контракт с верфью прошел. Он обеспечит много рабочих мест для ветеранов.

— Потому что строятся новые исследовательские и транспортные корабли, — сказал племянник.

— Дэвид!

— Извини, мам, но так и есть, — не смутился Дэвид. Бобби положила себе риса. — Все корабли, которые пригодны для переоборудования, уже оснастили, а теперь строят новые. Чтобы люди могли добраться до новых систем.

Брат, накладывая на тарелку рис, хмыкнул, выражая презрение к словам сына.

— Первая научная экспедиция еще не долетела до ближайшего из этих миров…

— Люди уже живут на Новой Терре, папа! Беженцы с Ганимеда… — Он осекся и бросил на Бобби виноватый взгляд. О Ганимеде за столом старались не вспоминать.

— Экспедиция еще не высадилась, — повторил брат. — До появления настоящих колоний — годы и годы.

— А до первой прогулки по поверхности Марса — поколения! У нас ни хрена нет магнитосферы!

— Следи за языком, Дэвид!

Вернулась невестка. Гамбо был густым и ароматным, на поверхности плавала масляная пленка. От запаха у Бобби потекли слюнки. Невестка поставила суп на подставку из шифера и вручила Бобби половник.

— Как тебе новая квартира? — спросила она.

— Мило, — ответила Бобби, — и недорого.

— Не нравится мне, что ты поселилась в Иннис-Холлоу, — заметил брат. — Ужасный район.

— Вряд ли кто-нибудь рискнет приставать к тете Бобби, — вставил племянник. — Она им головы оторвет.

Бобби усмехнулась:

— Обычно хватает строгого взгляда…

Гостиная внезапно осветилась красным. Новости прервались. Яркие баннеры вспыхнули в верхней и нижней части экрана. На зрителя серьезно смотрела женщина-землянка. За ее спиной бушевал пожар. Потом появился снимок старого корабля колонистов. Черные буквы на фоне белого пламени сложились в слова: «Трагедия на Новой Терре».

— Что случилось? — спросила Бобби. — Ну, что случилось?

Когда-то Бася Мертон был мягким человеком — не из тех, кто мастерит мины из шахтной взрывчатки и пустых бочонков из-под смазки.

Сейчас он вытащил следующую из маленькой мастерской за домом и покатил к электрокартам Первой Посадки. Короткий ряд домов, протянувшийся к северу и к югу, скоро обрывался, дальше до горизонта лежала темная равнина. От шагов на поясе у Баси раскачивался фонарик, отбрасывая на пыльную землю причудливые тени. Мелкий инопланетный зверек заухал на человека из-за границы светлого круга.

Ночи на Илосе[2]— Бася не звал планету Новой Террой — были очень темные. Тринадцать крошечных, с низким альбедо, лун располагались на одной орбите так равномерно, что все считали их артефактами иной цивилизации. Каково бы ни было их происхождение, эти спутники для человека, выросшего среди огромных сателлитов Юпитера, больше походили на захваченные планетой астероиды, чем на настоящие луны. После захода солнца они и не думали ловить и отражать его свет. Ночную жизнь здесь вели в основном мелкие птицы и ящерицы — вернее, твари, которых новое гуманоидное население окрестило птицами и ящерицами. С земными тезками их роднило только поверхностное сходство и углеродный состав тел.

Бася, крякнув от натуги, взвалил бочонок на тележку и через секунду услышал эхо своего голоса. Любопытная ящерка-пересмешник подобралась к самой границе светового круга и поблескивала оттуда глазками. Она снова крякнула, помотав широкой, кожистой лягушачьей головой, — воздушный мешок под горлом вздулся и опал. Секунду животное выжидало, но, не дождавшись отклика, уползло в темноту.

Бася вытащил из ящика с инструментами эластичные ремешки и принялся крепить бочонки к днищу карта. От падения на землю взрыва не случится. Это если верить Купу, но экспериментировать Басе не хотелось.

— Бась, — позвала Люсия.

Он вспыхнул от смущения, как ребенок, попавшийся на краже конфет. Люсия знала, чем он занимается, — он никогда не умел ей врать. Но Бася надеялся, что она побудет в доме, пока он работает. От одного ее присутствия в голове вспыхнула мысль, хорошо ли он поступает. Если хорошо, то почему ему стыдно перед Люсией?

— Бась, — повторила она. Без настойчивости. И в голосе слышалась грусть, а не гнев.

— Люси, — ответил он, обернувшись. Она стояла на границе света, стягивая на тонкой фигурке белый халат, — ночь была холодная. Лицо казалось темным пятном.

— Фелисия плачет, — сказала она без укора в голосе. — Она за тебя боится. Зайди, поговори с дочкой.

Бася отвернулся и туже затянул ремень на бочонке, пряча от нее лицо.

— Не могу. Они близко, — сказал он.

— Кто? Кто близко?

— Ты знаешь, о ком я. Если не дать им отпор, они заберут все, что мы здесь сделали. А так мы выигрываем время. Без посадочной площадки им придется садиться на маленьких челноках. Поэтому мы уничтожим посадочную площадку. Пусть они восстанавливают. Люди не пострадают.

— Если дела пойдут плохо, — сказала она, — мы сможем улететь.

— Нет! — Ярость в собственном голосе удивила Басю. Обернувшись и шагнув к жене, он осветил ее лицо. Она плакала. — Хватит улетать. С Ганимеда улетели — бросили Катоа и улетели, и моя семья год жила на корабле, потому что никто не давал разрешения на посадку. Больше убегать не будем. Никогда. Больше они не отберут у меня детей.

— Я тоже тоскую по Катоа, — сказала Люси, — но эти люди его не убивали. Тогда шла война.

— Бизнес. Они заботились о бизнесе, начали войну и отобрали у меня сына.

«А я им позволил, — не сказал он. — Я забрал тебя, Фелисию и Яцека, а Катоа бросил — думал, что он погиб. А он оставался жив».

Слишком больно было бы выговорить эти слова, но Люси все равно услышала.

— Ты не виноват.

«Виноват!» — подступило к горлу, но Бася проглотил и это слово.

— У них нет никаких прав на Илос, — произнес он, стараясь, чтобы сказанное прозвучало рассудительно. — Мы первыми сюда пришли. Мы застолбили участок. Мы добудем первую партию лития, заработаем и сможем нанять адвокатов, чтобы отстаивать свои права. Но если к тому времени корпорация пустит здесь корни, ничто не поможет. Нам нужно время.