Обратный отсчет - Анна Малышева

– Почему? – Она потушила сигарету и взглянула на Диму ясным холодным взглядом. – У меня есть ты.

Подобное она произносила впервые. За три года сожительства он не слышал от нее ничего похожего на объяснение в любви. Удивительно, но девушка спокойно обошлась без этой формальности, которую многие соблюдают из простой вежливости или чтобы сделать приятное партнеру. Дима оторопел.

– Мы же вместе? – уточнила она, не сводя с него глаз. – Не комкай салфетку, она уже ни на что не похожа. Так мы вместе?

Он отшвырнул замасленную льняную салфетку:

– Как ты можешь спрашивать… Конечно! – Он торопливо отпил пива. – И между прочим, вспомни – я предлагал тебе как-то выйти за меня. Ты отказала.

– Я хотела подумать. – Теперь она едва заметно заулыбалась. Улыбка очень скрашивала ее бледное, всегда замкнутое лицо, почти лишенное мимики. Из-за этой улыбки Дима когда-то и решил познакомиться с нею поближе. Это было на вечеринке, у друзей. Три года вместе? Да, действительно. Срок немалый, и ведь он не шутил, когда заговорил о браке… Почему ничего не вышло?

– Никогда тебя не понимал. – Он раздраженно разогнал висевший перед лицом табачный дым. – Никуда не торопишься, ни о чем не волнуешься! Статуя какая-то! Твоя мама в чем-то права!

– А ты меня не понимай. Ты меня просто люби, – спокойно ответила та. – И насчет дома тоже не переживай. Я уверена – мы его купили не зря. То есть – ты купил. Видишь, как я тебе доверяю?

Ее тонкие прохладные пальцы обвили его горячую руку, слегка погладили, сжались. Она улыбнулась искренне и открыто. Дима невольно ответил улыбкой.

– Так ты что теперь – решила выйти за меня?

– Нет. – Она продолжала улыбаться, но руку отняла. – Мне всего двадцать восемь лет. Куда торопиться? Разве что на электричку. От Александрова до Москвы путь неблизкий. Надеюсь немножко вздремнуть, да и тебе советую. У тебя совсем красные глаза.

Она знаком подозвала официантку, взглянула на счет и протянула его Диме. Тот расплатился, путаясь и нервно отсчитывая купюры. «Она просто издевается! Просто издевается! Я давно уже не собираюсь на ней жениться, спросил так, из вежливости, а она еще шутит… А что, если бы согласилась? Если бы… Я бы женился?» Он взглянул на Люду. Та надевала легкое весеннее пальто, повязывала шарфик. Смотрелась в зеркальце пудреницы и улыбалась – сама себе. И глядя на нее – такую знакомую, свою, родную, Дима в который раз ощутил ее своей женой. Регистрация брака, венчание – он не отказал бы Люде ни в чем, и прежде всего потому, что это совершенно ничего не изменило бы в их отношениях. Точнее – он согласился бы жениться именно затем, чтобы ничего не менялось. Его устраивало все. Но Люда не торопилась – вот в чем дело…

– Едем, – сказала она, застегивая сумку. – Сам подумай, когда мы попадем домой!

* * *

Домом они называли квартиру, которая, в сущности, им не принадлежала. Подруга Люды, уехавшая вместе с филиалом своей фирмы в Германию, пустила их пожить. Бесплатно – они только оплачивали счета за свет, газ и коммунальные услуги. Деньги подруге были не важны, куда важнее то, что она могла не беспокоиться за имущество. Здесь они и жили уже три года.

Дима иногда спрашивал себя – отчего в его жизни последнее время все шло только так, как хотела Люда? Причем некоторые решения принимались вопреки здравому смыслу. У него ведь была своя квартира – когда они сошлись, вполне могли устроиться там. Люда тогда жила с матерью, так что пригласить его к себе не могла, да он и не согласился бы жить рядом с чужой женщиной, которую даже не мог назвать тещей. Зато он-то жил один, так почему… Все произошло как-то спонтанно, почти по-военному слаженно и быстро. Он часто вспоминал их первую ночь, в которую все решилось. Они с Людой были в театре, смотрели «Трехгрошовую оперу». После зашли в кафе неподалеку, выпили шампанского, съели по куску торта, обсудили пьесу. Разговор получался скорее дружеским, чем интимным, и это сбивало Диму с толку. Он давно понял, что хочет эту девушку, более того – не сомневался, что сближение состоится… Но когда? Как он мог намекнуть на это, тем более – сказать прямо? И что дальше? Ее возмущение, удивление или, еще хуже – насмешка? Этот спокойный, излишне спокойный взгляд ее голубых глаз? Дружеский ровный тон? Слишком дружеский, по его мнению. Ее рациональность, расчетливость, холодность? Его возбуждала и притягивала эта девушка, но в последний момент он всегда замирал от странного ощущения – будто собирался ступить на тонкий лед посреди глубокого озера. Выдержит лед или нет? Ему и хотелось этого, и в то же время было жутковато.

Первый шаг сделала она (теперь Дима понимал, что только так и могло быть). Допив шампанское, Люда с улыбкой взглянула на часы и заметила, что дело идет к полуночи.

– А ехать далеко. – Она оправила манжету нарядной блузки, прикрывая часы. В тот вечер она выглядела довольно чопорно – узкая длинная юбка, стоячий воротничок с кружевной оборкой, гладкая прическа. Все это ей очень шло. – Жаль, что ты не за рулем.

– На права-то я давно сдал, – смутился Дима. – Но этого мало – водить пока не умею. Приятель обещал научить, но у нас по времени не складывается. Все забыл, что выучил, но, между прочим, на площадке у меня получалось. Давай я возьму тебе такси, провожу, и…

– Можно сделать проще. – Люда заглянула в сумку и достала три ключа на брелоке. – Моя подруга уехала в Германию, попросила приглядывать за ее квартирой. А если я захочу, то могу и жить там. Иногда так и делаю – когда хочется одиночества.

Она со странной улыбкой взглянула на ключи и спрятала их. Зажгла сигарету, затянулась один раз и, как всегда, оставила ее тлеть между пальцев. Уже тогда его раздражала эта манера – странная, нигде прежде не виданная.

– Квартира рядом, отсюда минут десять пешком, – продолжала Люда. – Честно говоря, я и выбрала этот театр, потому что могу переночевать там.

Дима был слегка уязвлен этим замечанием. Накануне, по телефону уславливаясь о встрече, он предлагал несколько пьес на выбор – от безмозглых до легких и вплоть до совсем серьезных. К его радости, Люда согласилась на «Трехгрошовую оперу» в Театре сатиры… Но ему и в голову не приходило, что ею двигали такие меркантильные соображения. Шампанское потеряло вкус и неприятно защипало язык. Значит, ей просто было удобно добираться до места ночлега. А пьеса? Безразлична? А он сам, в конце концов?

– Я тебя провожу, – повторил он упавшим голосом. – Не хочешь выпить кофе?

Она встала, набросила на плечо ремешок крохотной театральной сумочки:

– Кофе можно выпить и у меня. Я приглашаю.

Фраза была банальной, даже до пошлости, но Дима все равно взволновался. От любой другой девушки он принял бы это приглашение как недвусмысленный аванс. Ему давно было известно, что от чашки кофе до постели – один шаг. Иногда обходилось даже и без чашки. Но Люда была особенной, и он был вовсе не уверен – не ограничится ли дело чашкой кофе в самом деле?

И был не уверен в этом до последнего глотка. Кофе Люда сварила отличный – не в кофеварке, а в медной турке, как он любил, как варила его мать. Сидели в просторной кухне, на мягких красных пуфиках – весь интерьер был выдержан в красных тонах. Преобладали они и в квартире – он успел оглядеться, пока Люда возилась у плиты. «Ее подруга вложила сюда большие деньги. – Дима придирчиво осматривал мебель, аппаратуру, оценивал качество ремонта. – В такой квартире жить бы и жить, а не то – продать и устроиться где-нибудь за границей, хоть в Испании… Кем работает ее подруга? Сама Люда секретарь – всего-то…»