Король бьет даму - Алексей Макеев

А незадолго до этого он познакомился с Даной. И это тоже показалось ему знамением свыше, доказательством того, что жизнь меняется к лучшему, и все благодаря ему самому, его правильной линии поведения. В самом деле, раньше он и помыслить не мог, что на него обратит внимание такая яркая, успешная девушка, к тому же дочь столь влиятельного человека. У Никиты раньше и романов-то настоящих не было, так, глупость всякая. После выпускного вечера, накачавшись шампанским, целовался на скамейке в местном парке с Наташкой Лапиковой, даже пытался добиться большего, да и она явно была не против. Но природная робость, отсутствие опыта и выпитое спиртное так и не дали довести дело, что называется, до конца. Впоследствии он поначалу немного жалел об этом, а потом решил, что оно и к лучшему, тем более что с Наташкой они с тех пор ни разу не виделись.

Потом были какие-то скоротечные романы, которые даже трудно назвать этим словом. Девушки, в основном постарше, некоторые с ребенком, не слишком привлекательные, поскольку Никита, страдавший несколько заниженной самооценкой, даже не пытался искать кого-нибудь получше.

А знакомство с Даной словно все в нем перевернуло. Эта девушка, несмотря на довольно высокое социальное положение, вела себя очень естественно и непринужденно. Он не слишком задумывался над их будущим. Оно выглядело туманным и малоперспективным, так как в глубине души Никита понимал, что ему будет трудно стать достойной кандидатурой на роль жениха. Даже если он расшибется в лепешку, родители Даны все равно не станут воспринимать его всерьез. И все-таки в его сердце жила уверенность, что они будут вместе. Ему было хорошо с Даной и не хотелось думать ни о чем плохом.

Много позже он понял, что Коршун не зря его выпытывал, будто невзначай прощупывал все потайные места, чтобы потом использовать в собственных интересах.

Никита лег на диван, подложив под голову подушку, и задумался. Мысли были невеселыми, однако под них он не заметил, как задремал. А когда открыл глаза, на часах было уже без десяти шесть. Нужно вставать и собираться, чтобы к семи успеть в «Якорек». Опаздывать на встречу с Коршуном совершенно не хотелось.

Он достал из-под дивана свой сотовый. Пропущенных вызовов не было, и это почему-то немного его успокоило, хотя совершенно ничего не меняло. Тяжело вздохнув, Никита поплелся одеваться…

В «Якорек» он прибыл без пяти семь, Коршун уже сидел за одним из столиков, лениво потягивая свое излюбленное пиво. Увидев Никиту, приветливо улыбнулся, однако от того не ускользнул мелькнувший во взгляде Коршуна охотничий блеск. Да и вообще, их дальнейшее общение разительно отличалось от того, к которому Коршун приучил Никиту за первоначальный период общения.

Он небрежным жестом пригласил присесть, пива не предложил, разговоров о погоде-здоровье не вел и вообще не ходил вокруг да около, а конкретно изложил положение Никиты на сегодняшний день, причем в его устах оно прозвучало еще более зловеще, чем осознавал сам Никита. А дальше разговор пошел, собственно, о том, как из этого положения выпутаться. И вот тут Никита ясно понял, что все, чего он боялся до нынешнего момента, было просто цветочками по сравнению с тем, каких ягодок предложил ему отведать Коршун. Даже не предложил, а жестко поставил Никиту перед фактом, не оставляя ему на раздумья ни времени, ни возможности. Беседа была короткой. Коршун бросал фразы, каждая из которых тяжелым молотом отдавалась в голове Никиты. Из «Якорька» он вышел в таком состоянии, словно его пришибли пыльным мешком.

Приехав домой, Никита сразу лег на диван, обхватив голову руками и пытаясь унять пульсирующую в ней боль. Боль эта не давала даже подумать, и он, не выдержав этой пытки, прошлепал все-таки на кухню, достал из шкафчика коробку, в которой мать хранила разные лекарства, отыскал упаковку обезболивающего и выпил сразу две таблетки, запив водой прямо из-под крана. После этого вернулся на диван, ставший за последнее время почти постоянным местом его пребывания.

Постепенно голова немного успокоилась, но состояния Никиты это не слишком улучшило. То, что задумал Коршун, было просто ужасно. Чудовищно, по его меркам. Он, заранее понимая, что предложение Коршуна не предвидится радужным, ожидать подобного все же не мог. Хотя, поразмыслив, пришел к выводу, что это было самым логичным. Не зря же Коршун так интересовался его отношениями с Даной! И не просто интересовался, а всячески поддерживал их, давал «добрые» советы и щедро снабжал деньгами.

«Вот он, час расплаты, – усмехнулся Никита. – Только слишком дорогую цену придется заплатить. И главное, сам виноват!»

Он упорно продолжал размышлять, хотя казалось, что все и так ясно. Отказаться от предложения Коршуна означало фактически подписать себе смертный приговор. А согласиться – значит предать Дану. Даже не предать, а хуже. Мало того, что ее придется потерять навсегда, безвозвратно, так еще и самому грозит такой риск, на который он сроду бы не решился ни за какие деньги.

Ни на какой другой вариант Коршун не был согласен. Говорил так, словно это дело решенное. Он уже продумал все подробности и методично изложил их Никите в «Якорьке». Причем самому Коршуну казалось, что дело пустяковое, а Никита не решился ему намекнуть, что, мол, если так просто – иди и выполняй сам. Не мог он так сказать еще и потому, что сути оно не меняло: это был удар в спину Дане, и неважно, кем он будет нанесен, им или Коршуном. Она все равно под него попадет!

Никита в волнении вскочил с дивана. Господи, да что же он, совсем, что ли, потерял остатки разума и воли? Ведь ясно же, ясно, что нельзя соглашаться на предложение Коршуна, ни в коем случае нельзя! Пусть он у него на крючке, но, пойдя на его условия, он просто затянет петлю на шею! Конечно же, Коршун врет, что после совершенного Никита будет свободен! Разве можно доверять этому человеку? К тому же, когда он выполнит то, что задумал Коршун, ему вообще некуда будет деваться – они будут повязаны насмерть. Нет, этого нельзя допустить!

«А может, свалить?» – возникла соблазнительная мысль.

Никита заметался по комнате. Так, собрать самое необходимое, паспорт, наверное, в первую очередь. Или наоборот, не брать, чтобы не нашли? Хорошо еще, что матери нет дома, – ее, правда, не положили ни в какую больницу, она просто уехала в деревню к родственникам, а то бы вообще невозможно было сосредоточиться. Уж мать-то сразу бы поняла, что с сыном происходит что-то неладное, и не отстала бы от Никиты.

«Мать, Дана – как им все объяснишь? Как? Ну, допустим, Дана ладно, пусть считает его кем угодно, главное, что он не совершит по отношению к ней предательства. Не совершит? Каким же образом? Если сейчас свалить, Коршун сделает задуманное чьими-то еще руками! Он ни за что не отступится! Да и самому не ускользнуть. Как? В больницу лечь? Под машину попасть? Глупо! Коршуна на это не купишь, да и вообще, ничего от этого не изменится! Нет, нужно придумать что-то другое!»

Никита бессильно опустился на диван, уронив на пол пакет, в который успел в беспорядке попихать какие-то вещи. Выкатилась расческа, пара носков. Господи, какая ерунда!

Он встал и подошел к окну. Там продолжалась жизнь – обычная, привычная, в чем-то скучная. Люди куда-то шли по своим делам, кто в магазин, кто возвращался с работы домой, кто-то гулял с собакой. Сосед из третьего подъезда поливал из шланга свою машину. Обычная жизнь, серая, как казалось раньше Никите, от которой так хотелось убежать! А сейчас подобное размеренное существование виделось ему недосягаемым счастьем.