Провидение - Валери Тонг Куонг

В переходе пахло потом и пылью. Я уже готовилась пройти через турникет, когда услышала приближение поезда. Подумала о Поло, которому твержу каждый день, чтобы никогда не бежал, не догонял поезд. Но ведь Поло-то не работает на господина Фаркаса, и если я плачу студенту Политехнической школы (я точно сказала – Политехнической!) два раза в неделю, чтобы он повторял с ним уроки, так это ради того, чтобы сын мог выбрать себе другую жизнь, не такую, как моя. Так что я рванула как сумасшедшая со своей сумкой, которая свирепо отбивала такт по моей лопатке, скатилась по лестнице, перескакивая через ступеньки, и, когда уже зазвенел звонок, ворвалась головой вперед в вагон в тот самый миг, когда закрывались двери.

– Это ведь не последний, – заметила дама, сидевшая на первом откидном сиденье.

– Знаю, – отозвалась я.

– Опасно все-таки…

– Не хочу потерять работу.

– Понимаю, – заключила она, глядя в пустоту.

Я присмотрелась к своей соседке внимательнее. Что-то меня в ней тронуло. Я постаралась отогнать это ощущение, но нет, невозможно. И вдруг поняла: эта дама похожа на меня. Я повернула голову, оглядела людей вокруг: мы все были похожи друг на друга. У нас, наверное, были разные лица, разный пол, цвет кожи или волос, но у большинства был тот же затравленный вид, та же манера сутулить плечи и распускать живот: мы принадлежали к одной породе, изнуренной одними и теми же битвами.

Пока поезд колыхался на ходу, я считала станции, чтобы прикинуть время. Шесть остановок, потом пять минут пешком или две бегом. Ты успеешь, Марилу. Они их получат, свои драгоценные документы, настолько драгоценные, что тебе понадобилось проехать полгорода, чтобы их скопировать в «надежном» месте, по утверждению господина Фаркаса. Несколько лишних километров на моем личном счетчике. Капля воды по сравнению с остальным, полтора часа туда, полтора обратно, каждый день между автобусом, метро и скоростной линией. И речи быть не может, чтобы оставить тебе это в наследство, мой Поло. У тебя будут средства на жизнь, я тебе обещаю.

Его голос в моем сердце, его хрипловатый голос – сломался раньше времени. Мой мальчик. Он сказал:

– Сама видишь, мама, скоро все кончится, будет уже слишком поздно для нежностей.

– Кончится, Поло?

– Ну, я же совсем вырасту.

Он жалуется на мое вечное отсутствие. Он предпочел бы, чтобы я сидела дома на пособии, говорит, что это все же лучше, чем минимальная зарплата и каторга. Такие слова в его словаре, уже в двенадцать-то лет – это нормально?

– А за твои частные уроки с репетитором как мне платить?

– Они мне не нужны, у меня способности к математике, так сама математичка говорит.

Хуже всего, что Поло прав. Он на удивление хорошо считает. Можно подумать, будто этот мальчуган родился с калькулятором в голове. И вот с высоты своих метра тридцати девяти он втолковывает мне, что занятия со студентом-политехником на самом деле больше всего нужны мне самой. По-своему, конечно: он умеет быть дипломатичным.

– Мне спокойнее, что он с тобой занимается.

– Как раз это я и хотел сказать, мама.

С тех пор как Поло перешел в коллеж, он изменился. У него все те же круглые щеки, нежная кожа, но глаза стали другими. Временами кажется, будто он окунается в людей, в предметы, погружается в них. А в следующий миг – хоп, выдает славную шутку. Потому что он остроумен, мой Поло. Способен и мертвого развеселить, в любой час дня и ночи. Он балансирует между двумя мирами, фантазией и рассудительностью, между бунтом и благоразумием. Задает мне вопросы. Он тоже устал. Ему ехать до школы почти так же долго, как и мне до работы, но по другой причине: рядом с домом он не мог оставаться, это было бы легальным убийством. Так директриса сказала в тот день, когда вызвала меня, этими же самыми словами. Я была потрясена, но она мне не оставила времени поразмыслить.

– Послушайте, я знаю превосходный коллеж, директор мой друг. Для Поло это далековато, но оно того стоит, поверьте мне.

Дело решилось меньше чем за пять минут. Я уж и не знала, то ли руки опустить, то ли радоваться. С одной стороны, сама я, как и всегда, ничего не выбирала. Вместо меня решила директриса. А с другой – хоть кто-то решил мне помочь, в первый раз. Я воспользовалась блатом! Привилегией, поблажкой в обход правил! Вообще-то такое со мной не должно было случиться, совсем, но я уж не буду жаловаться, ладно?

А Поло, надо было его видеть – такой гордый, до слез!

Скрежет стали по рельсам. Резкое торможение придавило меня к откидному месту. Должно быть, я брежу, что это, заговор? По вагону разносится голос машиниста: «Дамы и господа, из-за пострадавшего пассажира мы вынуждены остановиться на неопределенное время».

Согласна. На этот раз, Марилу, все пропало. И надо же было, чтобы это случилось со мной сегодня. Со мной. Почему? «Это встреча года, – предупредил господин Фаркас. – Всем быть на своих местах, и чтобы ни один волосок не торчал». Головомойкой он не удовлетворится. Сразу же вышвырнет за дверь, это уж как пить дать. Я уже видела, как он поступил с бухгалтершей в прошлом месяце. Вызовет свою заместительницу по кадрам, ужасную тетку, очень красивую, очень высокую, очень накрашенную. Толкнет меня к ней и скажет: «Уволить немедленно, пусть убирается к черту, не хочу больше ни видеть, ни слышать эту дуру, иначе повешу на нее серьезный проступок, и тогда распрощается с пособием».

Мне было так жарко. Я не могла дышать. Голова кружилась. Все мечты, все планы пошли прахом. Кино в субботу с Поло. Каникулы на берегу моря этим летом. Запись на дзюдо.

– Вам нехорошо? – спросила дама напротив.

Да, нехорошо, мадам. У меня впечатление, что я сейчас умру. Я десять лет живу в ужасе, что этот день случится, вот он и случился: и это происходит тут, на ваших глазах. Десять лет гнуть спину. Десять лет закрывать глаза и уши с девяти часов утра до шести часов вечера, только бы не замечать, во что я превратилась. Десять лет засыпать вечером, думая, что вот еще один день выигран, Марилу. Я лавировала среди препятствий. Удерживала равновесие. И вот: неверный шаг. Одной ногой попала на ледяную дорожку – это начало конца.

Люди в вагоне комментируют ситуацию.

– Пострадавший пассажир – они всегда так говорят, когда кто-нибудь упал на рельсы.

– Самоубийца, чего уж там. Честно говоря, надо совсем отчаяться, чтобы прыгнуть под поезд.

– Один с моей платформы сиганул, я думал, меня вывернет. Кровищи – аж до самых афиш. Омерзительно.

– Похоже, что такое два раза в неделю случается, вы только представьте!

Дама достала пакетик жевательной резинки и протянула мне.

– Угощайтесь. Неважно выглядите.

Я мотнула головой: страхи лишили меня языка.

– Если вы так беспокоитесь из-за вашей работы, они вам на выходе справку дадут.