Беременная без прошлого - Настя Ильина

— Помню, как написала заявление на увольнение и пошла в кабинет босса…

В ушах начинает гудеть, и мне уже тяжело разговаривать с врачом дальше. Вся эта информация… Потеря памяти… Мне всё это кажется таким лишним и неправильным.

— Какой год, не подскажите?

Доктор продолжает упорно смотреть в свои бумаги, а я понимаю, что не могу назвать дату. С моим мозгом на самом деле что-то не так. Какой сегодня день?

Молча я поджимаю губы и пытаюсь сконцентрироваться, но эти попытки не приносят ничего, кроме усиливающейся головной боли.

— Не стоит напрягаться. Память восстанавливается медленно. Авария была серьёзная. Вы сильно пострадали, но самое главное, что позвоночник не повреждён. Да и жить будете… И вы, и ваш ребёнок.

— Ребёнок? — почти кричу с нескрываемым удивлением в голосе я.

— Да. Срок у вас маленький. Если бы не анализ крови, мы бы и не узнали ещё… Вы беременны.

Сердце начинает бешено колотиться в груди, отдаваясь пульсацией в онемевших кончиках пальцев.

— Я беременна? — переспрашиваю я, хотя понимаю, что врать бы мне никто не стал.

— Всё верно. Ваш муж очень обрадовался, когда узнал о ребёнке. Он сутки сидел в коридоре, переживал за ваше состояние. Мы едва смогли убедить его поехать домой и отдохнуть. Думаю, что скоро вы сможете встретиться, но пока вам следует расслабиться. Я попрошу медсестру добавить в капельницу успокоительное. Поспите немного, а я позвоню вашим родным и сообщу, что вы пришли в себя. Их участие внесёт неоценимый вклад в скорейшее возвращение памяти.

Врач поднимается на ноги и уходит, тихонечко прикрывая за собой двери, но для меня этот звук равносилен мощному удару, так отдаётся в ушах.

Я прикрываю глаза и пытаюсь осознать случившееся.

Я попала в аварию…

У меня есть муж…

Я беременна…

Хочу ущипнуть себя, чтобы убедиться, что всё это не сон, но болезненное нытьё по всему телу и без того отчётливо кричит мне о том, что нахожусь я в реальном мире.

Я беременна…

Но хочу ли я этого ребёнка? Я понятия не имею, потому что не помню даже мужчину, который называет себя моим мужем.

Кусая губы в кровь, я пытаюсь встать. Мне нужно найти телефон или ещё что-то. Важно поговорить с мамой и спросить, что за глупый розыгрыш происходит, но медсестра, вошедшая в палату, не даёт мне этого делать.

— Вы едва выкарабкались из такого тяжёлого состояния, а теперь хулиганить тут вздумали? — спрашивает она и неодобряюще покачивает головой. — Нельзя так вести, вы же взрослая женщина. Кому лучше-то станет, если вас удар очередной хватит? Выполняйте все поручения врача, если хотите сохранить жизнь ребёнка и не оказаться в инвалидном кресле!

Она отчитывает меня как ребёнка и поправляет мои плечи, чтобы я лежала ровно, а затем достаёт из кармана шприц и ампулу.

— Где мой телефон? Мне нужно поговорить с мамой?

Медсестра словно игнорирует мой вопрос. Она добавляет содержимое ампулы в капельницу и ведёт себя так, словно я здесь пустое место. Вспышка ярости несвойственная мне, овладевает разумом, и мне хочется закричать, но сил на это нет.

— Мне нужно поговорить с мамой! — настойчиво утверждаю я.

— Как только она приедет, так и поговорите… — отвечает медсестра, и её голос искажается, становясь до ужаса противным, будто бы из фильма ужасов.

Веки тяжелеют, и боль постепенно отпускает меня. Кажется, я засыпаю, а в голове вдруг вспыхивает одна мысль, от которой становится страшно и хочется не позволить себе уснуть, заставить себя вырвать капельницу и не позволить им вводить в меня этот препарат.

Вдруг меня похитили и теперь хотят получить выкуп?

Однако эта мысль быстро рассеивается, и я снова вижу тот мир, в котором легко и хорошо… Но на этот раз в мой чудесный сон врывается мужской баритон:

— Маришка, слава богу, что ты пришла в себя!

Я открываю глаза и вижу мужчину, сидящего рядом с моей кроватью и держащего меня за руку. Пытаюсь вытащить руку, чтобы незнакомец не прикасался ко мне, но он лишь сильнее сжимает свои пальцы.

— Для начала скажи мне, что ты помнишь, Марин.

В эту секунду мне кажется, что выражение его лица становится злым, но я не могу быть уверена в этом до конца, потому что тёплая улыбка тут же появляется на его губах, а во взгляде я вижу отблеск надежды.

— Кто вы? — спрашиваю, продолжая смотреть на него.

Знала ли я этого человека когда-то?

Смятение на лице незнакомца медленно перерастает в нечто необъяснимое: в его взгляде появляется радость, которая мгновенно сменяется глубокой печалью. Странный он и совсем не нравится мне. Уж не знаю, кем он себя возомнил, но вряд ли это именно тот, кого называли моим…

— Я твой муж, — прерывает голос мужчины мои размышления.

Он показывает кольцо на безымянном пальце своей правой руки и улыбается уголками губ.

Муж?

Отец моего ребёнка?

И что мне делать с тем, что я знать не знаю этого человека?

Как принять его слова?

— Простите, но я вас не помню! — мотаю головой я и хватаюсь за последнее, что отпечаталось в памяти. — Если вы муж… Я помню, как разозлилась на своего босса в ТПК и отнесла заявление об увольнении ему в кабинет, а дальше ничего. У меня спросили, какой был год, а я не нашлась с ответом.

— Пять лет назад. Это произошло пять лет назад, Маришик, — с сожалением выдаёт мужчина. — Мне так жаль, что ты не помнишь, как мы с тобой познакомились. Как раз в тот день. Я прогуливался по городу и увидел тебя плачущей. Ты сидела у реки и кидала в неё камни. Я купил у бабульки, сидящей недалеко, букет и подошёл к тебе.

Я напрягаю память, но ничего из услышанного вспомнить не могу. Не выходит. Если он оказал мне поддержку, не должна ли я вспомнить его?

— Как вас зовут? — осторожно спрашиваю я, всё-таки вытаскивая свою руку из его.

— Костя… Ты ласково называла меня Косточкой. Тебе нравилось это, а я… Мне нравилось и нравится всё, что связано с тобой!

Косточка.

Меня передёргивает изнутри от такого обращения. Ладно ещё «Костик», но «Косточка». Неужели у меня совсем не было мозгов? Я кусаю губу изнутри и пытаюсь, пытаюсь… Но ничего не выходит. Совершенно. Одно я знаю точно — сейчас мозг у меня гораздо целее, чем был до аварии, потому что теперь я бы никогда не назвала взрослого мужчину Косточкой.

— Авария… Что случилось? Врачи говорят, что был серьёзный удар…

— Да эти врачи не то наговорят, чтобы оправдать те баснословные деньги, которые я им плачу за палату и уход, — хмыкает Костя.