АДвокат - Вика Кисимяка

Чистилище состояло из множества параллельных друг другу коридоров с серыми стенами, уходящими под облака. Если поднять голову, то сверху можно было увидеть свет Царства Господня. Пол Чистилища оказался покрыт тонкими трещинками, из которых исходили тепло и едва заметное свечение Преисподней. Ее нельзя было разглядеть из-за дымчатой завесы, почти не пропускающей блики Ада. Завеса — это мир людей. Формально он не занимает никакого места в вертикали власти высших сил, поэтому даже Чистилище — сортировочный пункт между Адом и Раем, — находится выше него.

На блеклых стенах висели плоские плазменные экраны, изредка мигающие и зависающие от чрезмерной нагрузки. На них выводились списки с именами грешников, чьи «дела» подлежали рассмотрению в порядке очереди для того, чтобы определить, куда отправится душа того или иного человека. А вы думали, что это сам Господь лично решает судьбу каждого человека у входа в Рай? Вот ему делать больше нечего! Сначала, когда людей было мало, он еще как-то справлялся с задачей, но с ростом населения Земли пришлось привлечь к делу апостола Петра, посадив его у Райских врат.

Петр, как крепкий хозяйственник, довел ситуацию до абсурда: возле Врат начали скапливаться десятибалльные пробки из душ, ожидающих допуска в Рай. Для того чтобы не лишиться своего поста на ближайших выборах, Петр в короткие сроки создал бездушную канцелярскую машину Чистилища. С того дня именно она притягивала после смерти умерших и стала первым постом на пути в Рай, который не могли пройти грешники, которых в очередь на Небеса вставало большинство.

Я с любопытством изучил расписание на нескольких экранах и немного приуныл: очередь на рассмотрение списка грехов и чистоты души кандидатов растягивалась на сотни лет вперед. Плазменные панели мерцали, наполняя бесконечные коридоры едва слышным гулом. «Иванов И. И. Прелюбодеяние, 69. Время приема — 24.09.2136 года», гласила одна из надписей на экране. Список включал в себя фамилию грешника и, очевидно, его самый тяжкий грех. Смотря на панель, я задумался о том, совершил ли господин Иванов 69 прелюбодеяний, или речь идет о конкретной позе из Камасутры, использование которой ставит под вопрос его попадание в Царствие Господне? Если речь шла о втором варианте, то дела мои были очень плохи.

Моей фамилии ни на одном из экранов даже не было видно. Я понял, что застрял в Чистилище надолго, в связи с чем оставалось только ослабить галстук. Окинув безнадежным взглядом грубые скамейки из темного дерева, расставленные возле стен этого странного места, я и не надеялся найти свободный закуток, однако, именно он и попался мне на глаза.

На скамье сидел невысокий человек с гладкими щеками и глазами чуть навыкате. Его редеющие волосы были зачесаны назад. С откровенной скукой в глазах умерший поправлял безупречно отглаженный рукав пиджака, из-под которого торчала манжета светлой рубашки. Никто из грешников явно не желал сидеть рядом с ним, все души отодвигались от мужчины. Прищурившись, я попытался разглядеть, кто же это такой, и чуть не сел прямо на пол, осознав, что передо мной в очереди из мертвых душ сидит не кто иной, как мой собственный президент.

— Не может быть! — выпалил я, хватаясь рукой за стену.

— Добрый вечер, — в отличие от меня, президент затянул галстук потуже. Все-таки с избирателем общался.

— Вы умерли? — я не был уверен, что именно так стоит начинать беседу с президентом, но что еще я должен был спросить у него, сидящего в Чистилище? Какого цвета у него зубная щетка??

— Ни в коем случае, — достаточно резко отозвался тот, нахмурившись. — Эту ложь распространяют американские агенты, которым выгоден развал России.

— Но вы же между Раем и Адом, — резонно заметил я, обратив внимание на то, что оранжевое свечение Преисподней под местом, которое занимал Президент, горело ярче, чем где-либо еще. — Совершенно точно, вы умерли!

— Я здесь уже четвертый раз, хоть об этом никто и никогда не узнает, — с видом усталой обреченности ответил мне политик. — В Кремле прекрасные врачи, знаете ли. У нас вообще лучшая в мире система здравоохранения. Послезавтра мне предстоит лететь на «тарзанке» над каньоном под Челябинском, а также спасти трех котят прямо в полете. Их заранее посадили на край обрыва еще 3 недели назад. Я никак не могу умереть, я нужен России.

— Вы так уверены… — пробормотал я, впрочем, нисколько не сомневаясь в том, что правителям на моей Родине очень любят продлевать жизнь искусственными способами. Знал бы об этом российский народ, отказался бы финансировать медицину в стране. — И все же когда-нибудь всем придется отсидеть эту очередь, а ведь она не двигается годами…

— К тому моменту, как закончится мой десятый срок, — откашлялся президент. — Мы полностью искореним бюрократию и коррупцию, связанную с ней.

Я не был полностью уверен в том, что хоть кто-то готов дать взятку за то, чтобы быстрее попасть в Ад на веки вечные, но президент определенно разбирался во взяточничестве лучше меня. Мне хотелось сказать, что за особые заслуги его в Чистилище кто угодно вперед себя пропустит, но не решился: кто знает, какие у президента тут связи.

— Откуда в Чистилище бюрократия? — осторожно поинтересовался я. — Разве Божья кара — не самый эффективный механизм в мире, никогда не дающий сбоев? — Произнеся эти слова, я сам понял, что сказал откровенную глупость. Ее подтверждение сидело прямо передо мной, то ли живое, то ли мертвое. Определенно, Божья кара очень сильно запаздывает со своими результатами.

— Здесь управление осуществляется представителями… м-м-м, как бы так лучше выразиться? Обеих сторон, совместно. Естественно, это очень сильно тормозит процесс рассмотрения дел грешников, ведь власти даже между собой не могут договориться, — милостиво пояснил президент. — Представители Ада жалуются на перенаселение и отсутствие выделений на его содержание бюджетных денег Вселенной. Посланники Рая — вообще отвратительные типы, узурпировали власть, слова им поперек не скажи, производят тщательный отбор, долго оценивая каждую кандидатуру на прием в Царствие Небесное. Вот такая вот демократия, кошмар.

Внезапно президент замолк, уставившись выцветшими глазами в одну точку. Мне показалось, что ему плохо, возможно, инфаркт, но я тут же вспомнил, что мы и так уже в Чистилище, у грешников тут проблемы куда более серьезные, чем перебои в работе сосудистой системы. Просидев без движения несколько секунд, мужчина резко дернулся, изогнув грудь «колесом». Силуэт президента, до этого четкий и осязаемый, начал «мигать», теряя очертания и превращаясь в мутную кляксу.

— Всего хорошего, молодой человек, — пробурчала клякса со знакомыми с детства интонациями. — Явитесь родственникам во сне, попросите их голосовать за меня…

— Нет уж, — передернулся я, когда президент исчез, все еще не веря в реальность происходящего. — Еще один смертный грех я не совершу, пожалуй…

После того как я остался один, никому более из присутствующих в Чистилище не интересный, тяжелые мысли одолели меня с головой. На моих глазах человека вернули к жизни, вытащили «с того света» так, чтобы он мог жить дальше. Почему врачи не спасли меня? Ведь я тоже мог бы вернуться, сколько же у меня осталось незаконченных дел на земле? Мне стало интересно, отпускают ли души грешников, как в фильмах, для того чтобы они могли завершить все начатое? Впрочем, ответ на свой вопрос я получил очень быстро, когда мимо меня прошел зареванный, но такой же мертвый, как и остальные, главный подрядчик длительного строительства в Санкт-Петербурге футбольного стадиона «Зенит». Нет, никого заканчивать свои дела из Чистилища не отпускают, так они и останутся незавершенными.