Дело в стиле винтаж - Изабель Вульф

Эмма удивленно моргает.

— Это была шутка.

— Ужасная шутка. — Из моих глаз льются слезы.

— Прости… меня.

— Не смей больше так делать! А если сделаешь, я не стану с тобой разговаривать — никогда!

— Мы же играли, — протестует она. — Ты не должна быть такой… — она протягивает мне руки, — глупой. Я просто… пошутила. — И пожимает плечами. — Но… я больше не буду, раз ты так расстроилась. Честно.

Я хватаю свою кофту и смотрю на нее.

— Поклянись! Ты должна пообещать, что такое не повторится.

— О'кей, — бормочет она и глубоко вздыхает. — Я, Эмма Мандиса Китс, обещаю, что никогда больше, Фиби Джейн Свифт, не буду так шутить над тобой. Обещаю, — повторяет она и делает какой-то странный, резкий жест. — Честное слово! — И с забавной улыбкой, которую я запомнила на всю жизнь, добавляет: — Скорее умру!

«Сентябрь — хорошее время для нового дела», — думала я, покидая утром свой дом. В начале осени я сильнее ощущаю обновление, чем, скажем, в январе. Возможно, размышляла я, пересекая Тренквил-Вейл, — это происходит потому, что после дождливого августа сентябрь кажется свежим и ясным. Или же, продолжала гадать я, минуя «Блэкхит букс», богато украшенные витрины которого гласили «Снова в школу», — просто ассоциируется с новым учебным годом».

Поднимаясь по холму к Хиту, я увидела свежевыкрашенную вывеску «Деревенский винтаж» и позволила себе легкий всплеск оптимизма. Я отперла дверь, подняла с коврика почту и начала готовиться к официальному открытию магазина.

Я работала без передышки до четырех, выбирая одежду на складе наверху и пристраивая ее на вешалки. Перекинув через руку платье для чаепития двадцатых годов, я провела рукой по плотному шелковистому атласу, тронула искусную вышивку бисером и идеальные ручные швы. В винтажной одежде я люблю именно это: прекрасные ткани и тщательную отделку. Мне нравится, что для ее изготовления потребовалось столько мастерства и артистизма.

Я посмотрела на часы. До вечеринки по случаю открытия всего два часа. Я вспомнила, что забыла охладить шампанское, но, ворвавшись на кухню и открыв ящики, задумалась, сколько придет народу? Я пригласила примерно сотню человек, и потому нужно приготовить по крайней мере семьдесят бокалов. Я поставила бутылки в холодильник, передвинула переключатель на «мороз» и сделала себе чашку чаю. Потягивая «Эрл рей», я оглядела магазин, предвкушая момент превращения мечты в реальность.

Интерьер «Деревенского винтажа» был современным и светлым: некрашеные деревянные полы, сизо-серые стены, большие зеркала в серебряных рамах, растения в горшках на хромированных подставках, светильники на белом потолке и, рядом с примерочной, обитый тканью кремового цвета глубокий диван. В окно был виден простиравшийся вдаль Блэкхит и голубое небо с барашками облаков. Рядом с церковью трепыхались на ветру два желтых воздушных змея, а на горизонте в послеполуденном солнце сверкали стеклянные башни Кэнэри-Уорфа.

И тут я поняла, что журналист, собиравшийся взять у меня интервью, опаздывает больше чем на час. А я даже не знала, из какой он газеты. После вчерашнего короткого телефонного разговора я помнила лишь, что его зовут Дэн и что он должен был явиться в половине четвертого. Мое раздражение обернулось паникой — вдруг он вообще не придет, а мне нужна реклама. Все внутри сжалось при мысли об огромном займе, который я позволила себе сделать. Привязывая ценник к украшенной вышивкой вечерней сумочке, я вспоминала, как пыталась убедить банковских служащих, что их деньгам ничто не угрожает.

— Значит, вы имели отношение к «Сотби»? — спросила менеджер по займам, просматривая мой бизнес-план в маленьком офисе, каждый квадратный дюйм которого, в том числе потолок и даже дверь, были обиты толстым серым сукном.

— Я работала в текстильном отделе, — объяснила я, — оценивала винтажные ткани и проводила аукционы.

— Значит, вы хорошо в этом разбираетесь.

— Да.

Она написала что-то на бланк; ее ручка, скользя по гладкой бумаге, издавала писк.

— Но вы тем не менее никогда не работали в розничной продаже?

— Нет, — ответила я, и сердце мое екнуло. — Это так. Но я нашла подходящее помещение в приятном оживленном районе, где нет магазинов винтажной одежды. — Я протянула ей брошюру о Монпелье-Вейл, полученную от агента по продаже недвижимости.

— Милое местечко, — сказала она, изучив ее. — Удачно, что оно расположено на углу — его видно со всех сторон. — Я представила витрины, украшенные великолепными платьями. — Но арендная плата там высока. — Женщина положила брошюру на серый стол и строго посмотрела на меня. — Почему вы считаете, будто сможете продавать достаточно вещей и не только покроете расходы, но и получите прибыль?

— Потому что… — Я подавила вздох разочарования. — Я знаю, на такие вещи есть спрос. Винтаж сейчас очень моден и стал почти основным стилем одежды. В наши дни такие вещи можно купить даже в магазинах на Хай-стрит — скажем, в «Мисс Селфридж» или в «Топ-шоп».

Последовало молчание, и менеджер опять что-то записала.

— Я знаю об этом. — Она опять посмотрела на меня, на сей раз с улыбкой. — Я недавно купила в «Джигсо» превосходную шубку из искусственного меха от Биба — в прекрасном состоянии и с очень оригинальными пуговицами. — Она пододвинула ко мне бланк и дала ручку: — Будьте добры, подпишите вот здесь, внизу…

Я развесила вечерние платья и достала сумочки, ремни и туфли. Разложила перчатки в специальной корзине, ювелирные украшения на бархате, а на угловой полке осторожно поместила шляпу, которую Эмма подарила мне на тридцатилетие.

Я немного отступила и посмотрела на необычное сооружение из бронзовой соломки — казалось, его верхушка уходит ввысь, в бесконечность.

— Я скучаю по тебе, Эм, — пробормотала я. — Где ты теперь? — И почувствовала знакомое пронзительное ощущение в груди.

Позади меня раздался резкий стук. За стеклянной дверью стоял мужчина примерно моего возраста, может, чуть моложе, высокий и стройный, с большими серыми глазами и копной темно-русых волос. Он напомнил мне какую-то знаменитость, но я не поняла, кого именно.

— Дэн Робинсон, — широко улыбаясь, представился он, когда я впустила его внутрь. — Простите, что немного опоздал. — И я подавила искушение сказать ему, что опоздал он очень сильно. Он достал из поношенной сумки блокнот. — Мое предыдущее интервью затянулось, а затем я попал в пробку, но нам с вами потребуется всего минут двадцать. — Он сунул руку в карман мятого льняного пиджака и достал ручку. — Мне нужны основные сведения о вашем бизнесе и кое-что о вас самой. — Он бросил взгляд на шелковые шарфы, разложенные на прилавке, и на полуодетый манекен. — Но вы, очевидно, заняты, поэтому, если у вас нет времени, я просто…

— О, у меня достаточно времени, — перебила я, — если только вы не станете возражать, что я буду работать, пока мы разговариваем. — Я повесила шифоновое коктейльное платье цвета морской волны на бархатную вешалку. — Так из какой вы газеты? — Краем глаза я заметила, что его розовато-лиловая рубашка не слишком сочетается со слаксами.