Русский медведь. Царь - Михаил Ланцов

— Ты прав, эта ситуация очень неприятна, — чуть пожевав губы, произнес Франсуа.

— Не удивлюсь, если через несколько лет и Османская Империя вступит в войну на стороне Франции.

— Но ведь она разбита!

— Франция смогла склонить ее к миру, раньше, чем закончились ее силы. Много раньше. А потом тренировала и обучала армию. Продавала оружие. Уверен, что сейчас Стамбул сможет уже выставить тысяч восемьдесят, а то и все сто, вполне приличных строевых. И не только может, но и выставит, когда Леопольд уведет свои основные силы на запад, сражаться с Францией. Англия же с Голландией в силах предотвратить эту неприятность, но не станут. Ибо им нужно поражение не только и Франции с Испанией, но и Священной Римской Империи. Фактическое. А если и не полный разгром, то всемерное истощение.

— А ты?

— Что я?

— Ты не хочешь вступить в эту войну?

— Зачем? — Улыбнулся Петр.

— Ну как же? Разве Россию не интересует выход в Балтийское море? — Удивленно поднял бровь Франсуа Овен.

— У меня могут быть большие аппетиты, — лукаво подмигнул Государь. — Ты думаешь, Леопольд пойдет им навстречу? Особенно памятуя о Крымском ханстве.

— Не думаю, что в такой сложной обстановке он станет сильно воротить нос и привередничать. Тем более что его супруга, которая, как известно, имеет очень большое влияние на него, твоя поклонница.

— Ты серьезно?

— Более чем. Я с ней постоянно переписываюсь, рассказывая о том, как и что ты устраиваешь в России. И, признаться, более ярких хвалебных отзывов я еще не встречал. Особенно ее заинтересовало то, как ты выстроил отношение с Земским Собором. А книга 'Мер и весов', описывающая введенную в России практику государственного стандарта и единой, взаимосвязанной системы измерений, произвела так и вообще натуральный фурор.

— Не думал, что она увлекается наукой.

— Она очень многогранная женщина, — лукаво улыбнувшись, отметил иезуит.

— Оттого и переживаю. Ведь такая мудрая женщина как она, может начать испытывать вполне закономерные опасения. Россия крепнет с каждым днем, расширяет свои владения. Не удивлюсь, если она посчитает ее угрозой для короны своего супруга. Даже несмотря на хорошее отношение ко мне.

— Разумные опасения, — кивнул Франсуа. — Однако я уверен, что ту ситуацию, в которую загоняют Габсбургов их извечные враги — французы, в союзе с протестантами, она видит еще отчетливее. А из двух зол выбирают то, что меньше вреда приносит. Кроме того, насколько я знаю, в Вене считают тебя важным союзником в борьбе с Османской Империей. Ты нужен им.

— Так же как и Людовику, — усмехнулся Петр. — Ты же помнишь, какое шапито они организовали вокруг польского наследства.

— Да, не очень красивая история, — согласился Франсуа с наигранно печальным видом.

— Как бы все не повторилось…. Нет, я, конечно, люблю только Анну, но все равно не хочется вреда для Татьяны. Она хорошая женщина.

— Ты опасаешься повторения?

— Более чем. У Леопольда есть дочери вполне подходящего возраста. И я не исключаю того, что ему, таким образом, захочется оформить наш союз.

— Леопольд? — Удивился Франсуа. — Но ведь, насколько мне известно, в покушении на Марию участвовали агенты Людовика.

— Конкретно в покушении — да, но люди Леопольда обо всем знали… — лукаво улыбнулся Петр. — Впрочем, это все не важно.

— Тогда ситуация становится еще печальнее, — уже с искренним разочарованием произнес иезуит, понявший то, что Петр все знал от начала до конца, держа руку на пульсе всей той вакханалии.

— Как я уже сказал — все это не важно. Сделка была вполне достойной. Элеоноре же можешь написать, что я готов сотрудничать и помочь своим союзникам в предстоящем деле. Тем более что у меня действительно есть там определенные интересы. Пусть присылают полномочного посла — будем поговорить.

После чего царь кивнул, говоря о том, что беседа закончилась и, стремительно покинув сауну, с ходу окунулся в купель с холодной водой…

— Профессор, я никогда не видел ничего подобного!

— И не увидишь. Давай бомбу.

к/ф «Большие гонки»

21 сентября 1701 года. Москва. Кремль

Дни летели совершенно незаметно. Вся Европа потихоньку охватывалась войной, гудя как какой‑то безумный улей. Новый век нес новые проблемы Большой войны. В чем‑то она была связана, в чем‑то нет. Однако даже разгорающаяся с новой силой Северная война, несмотря на кажущуюся изолированность, была гармонично вплетена в ту борьбу за гегемонию в Европе, что началась с новой силой между старинными противниками.

Ловко выведя из игры Данию, Карл XII со смаком и определенным изяществом врубился с нежное тело Пруссии и Саксонии. Штаргардское сражение. Битва за Берлин. Осада Вербена. И капитуляция, полная и безоговорочная со стороны Фридриха Вильгельма. А потом генеральное сражение при Люббене, в котором шведские войска наголову разгромили Августа Сильного.

Все. Коалиция, собранная против Швеции, оказалась полностью разгромлена.

Однако юный король отлично знал, куда побежал курфюрст Саксонии, не пожелавший повторять судьбу Фридриха. А потому не спешил почивать на лаврах, энергично собирая силы для по — настоящему серьезной битвы с русским медведем, каковым за глаза именовали Петра. Пруссия, Речь Посполитая, лояльные саксонские аристократы, Мекленбург — Шверин, Мекленбург — Стерлиц, Гольштейн — Готторп, наемные банды Северной Европы. За короткий промежуток времени Карл смог собрать весьма значительную силу. Все‑таки слава Петра заставляла опасаться борьбы с ним в одиночку. Медведь, все же, не трепетная лань.

— Итак, мой друг, — начал Петр, после предварительных приветствий, — теперь, я надеюсь, мы сможем перейти к делам?

— Очень буду рад этому, — кивнул с натянутой улыбкой Август Сильный. — Как ты знаешь, Карл разбил мою армию…

— Я понимаю твое горе, но у нас, как тебе известно, есть одно неразрешенное противоречие.

— Речь Посполитая?

— Именно. Понятное дело, что Станислав Лещинский, оказавший на ее престоле по протекции Швеции, совершенно не устраивает честных людей. Ведь законно претендовать на эту корону можем только мы с тобой. И пока это недоразумение не разрешится я не смогу пойти тебе на встречу.

— Дело это хорошее, — чуть подумав, произнес Август. — Но я не вижу решений. Нас двое, а корона одна….

— И кто бы ни надел ее, второй затаит обиду.

— Верно. И что ты предлагаешь? — Все еще не понимая, спросил курфюрст Саксонии.

— Нет короны — нет проблемы, — улыбнулся Петр. — Я полагаю, что если мы упраздним корону и разделим Речь Посполитую между собой, это позволит разрешить все наши претензии.