Свет в твоём окне - Долли Нейл

— А что? Мне они нравятся. На мой взгляд, это именно такие статьи, которые должна писать женщина. Ты же знаешь, что, с моей точки зрения, журналистская деятельность…

— Да-да, мама, знаю. Однако моя точка зрения существенно отличается от твоей. Вот только в последнее время директриса нашего журнала, к сожалению, разделяет твои взгляды… А как ты полагаешь, мамуля, Брюс Мелвин еще помнит нас?

— Естественно. В Дарлингтоне имя твоего отца знали все, и он всегда пользовался большим уважением. Хотя в отличие от Мелвинов он и не принадлежал к дворянскому сословию, его семья с давних времен имела свои дома и земли, которые простирались до…

— Да, конечно, простирались, пока мы их не продали. И нечего теперь говорить о том, чего нет. Вспомни, ты же никогда не любила наш городок. Ты жила там только потому, что твой супруг просто не смог бы жить в каком-то другом месте. Как видишь, ты за очень короткое время привыкла к жизни в Лондоне.

— Я приехала в Лондон исключительно из-за того, что ты решила делать карьеру, — парировала Сильвия.

— Ну хорошо, мама. — Джойс примирительно коснулась ее руки. — Прости, если я обидела тебя. Просто мне всегда казалось, что тебе тяжело жить в маленьком городе из-за его однообразия, скуки и размеренности.

— Может быть, и так. Но с Дарлингтоном у меня связаны прекрасные воспоминания о молодости, о твоем отце. Мы очень любили друг друга.

— Я помню, мама. Я тоже вспоминаю о детских годах, проведенных там, с нежностью и ностальгией. Но… сейчас я бы там жить не смогла.

— Да, милая, я знаю. Поэтому мы и здесь. — Сильвия ласково погладила дочь по рыжим волосам.

— И все-таки, мама, — не унималась Джойс, — если то, что говорят о Брюсе — не история, выдуманная пьяницей, если тут есть хотя бы крупица правды, можно представить, что мир покачнется, покачнутся его казавшиеся прежде незыблемыми основы.

— И все это из-за какого-то крема?

— Да, мама, из-за крема. С тех самых пор как мужчины начали бриться, проблема бритья стала для них весьма болезненной. И теперь она может быть враз решена. Только представь себе, все они окажутся ненужными, все эти производители бритвенных приборов, лезвий, электрических и механических бритв, лосьонов для бритья, туалетной воды… Ты же видишь, какое количество различных производств «паразитирует» на усах и бородах мужчин. Как ты полагаешь, что случится, если некто, кем бы он ни был, однажды поутру объявит, будто в его распоряжении есть достаточно дешевое средство, которое после нанесения его на кожу способно мгновенно удалить волосы с лица, причем весь последующий день кожа будет оставаться нежной, как у младенца.

— Так ты полагаешь, это средство уже существует?

— Не знаю. Но Брюс Мелвин уверяет, что да, что вещество это существует, и что его изобретателем является именно он.

Сильвия Пауэр улыбнулась.

— Этот Мелвин был в детстве очаровательным мальчиком… И большим фантазером.

Джойс нахмурила свои тонкие брови, и легкая гримаса неудовольствия чуть покривила ее розовые губки.

— Дураком и грубияном — вот кем он был, — воскликнула она. — Помню, последний раз, когда я его видела, он запустил в меня камнем через стену, окружающую их замок.

— Но он же не мог знать, что ты находишься по другую сторону стены!

— А я и не была по другую сторону, мама. Я сидела тогда верхом на этой стене, и Брюс Мелвин вполне сознательно бросил в меня каким-то булыжником.

— О-о Джойс! В таком случае он мог обвинить тебя в незаконном проникновении в частное владение!

— Ну что ты говоришь! Я же просто сидела наверху этой кирпичной стены.

Говоря об этом, Джойс внезапно чуть ли не с тоской вспомнила тот далекий день.

Тогда она была еще девочкой, причем для своих лет девочкой довольно маленького роста. К тому же у нее на верхней челюсти был закреплен аппарат для исправления прикуса. Такой маленький гадкий утенок. Сколько ей тогда было? Четырнадцать? Или, может быть, уже пятнадцать?

В то время еще был жив ее отец. Девочке и в голову тогда не приходило, что буквально через несколько лет им с мамой придется покинуть этот город. В те времена ей казалось, что она просто ненавидит его и текущую тут размеренную провинциальную жизнь. Она не могла представить себе, как здесь могли жить ее мама, бабушка, прабабушка…

Тогда Дарлингтон представлялся ей чем-то ужасным. Она воспринимала его как своего рода тюрьму, откуда ей непременно нужно было сбежать.

— Джойс…

— Что, мама?

— А с чего это ты вдруг заговорила о Мелвинах и вспомнила о нашем городе?

Джойс едва заметно вздрогнула. Судя по ее ясным зеленым глазам, мысленно она была бог знает как далеко.

— Ах мама, если бы я только могла…

— О чем ты? Что, если бы ты могла?

— Разузнать у Брюса Мелвина подробности его изобретения. Обладая такой уникальной информацией, я бы могла написать потрясающую, сенсационную статью. — Она мстительно улыбнулась. — И моя начальница уже не смогла бы упрекнуть меня в том, что мои статьи слишком пресны.

— Девочка моя, что с тобой случилось? — озабоченно и огорченно спросила Сильвия Пауэр, глядя на дочь. — Это так непохоже на тебя… К тому же, каким образом ты собираешься это сделать? Ты же сама только что сказала, что он ни одному журналисту не позволяет…

— Вот именно, ни одному журналисту… — перебила ее Джойс. — Но пойми, я-то ведь совсем не обязательно должна появляться в Дарлингтоне как журналистка.

— Джойс!

Но Джойс ничего не слышала. Она уже обдумывала, как будет осуществлять свой план.

— В первую очередь под любым предлогом мне необходимо проникнуть в замок Мелвинов, — сказала она вслух. — А дальше… дальше будет видно.

— Джойс, ты сошла с ума! — в отчаянии воскликнула Сильвия.

Однако она отдавала себе отчет в том, что просто была не в состоянии предпринять что-либо, что помешало бы ее безрассудной дочери осуществить свой безумный план.

Не вызывало сомнений, что, коль скоро Джойс вбила себе это в голову, она не только попадет в замок Мелвинов, но и останется в нем столько, сколько ей будет нужно. И уж если она задастся целью похитить секрет Брюса, то сделает и это, если, конечно, секрет действительно существует.

Казалось, маленький городок дремлет под теплыми лучами вечернего солнца. Джойс уверенно направила свой красный «моррис» к единственному приличному в этих краях отелю и притормозила прямо перед входом.

Было тихо. Стояла отличная погода. Выйдя из машины, девушка с любопытством огляделась по сторонам. Ее красиво очерченный носик забавно сморщился, когда она поглядела на небо.

Джойс опустила голову, и пышные рыжеватые волосы мягко упали на лоб. Густая шелковистая прядь струилась волнистым ручейком, слегка касаясь ресниц. Джойс предпочитала прическу «под пажа» или «под трубадура», и, нужно заметить, она весьма шла ей. Благодаря ей Джойс казалась еще более юной, чем была на самом деле.