Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933 - Ричард Дж. Эванс

Исследование совершенно другого типа представлено в книге немецкого политолога Карла Дитриха Брахера «Немецкая диктатура», опубликованной в 1969 г. Она стала итогом пионерских и до сих пор ценных исследований Брахера, посвященных падению Веймарской республики и захвату власти нацистами, и в основном ориентируется на происхождение и развитие нацизма и его связь с немецкой историей — именно на те области, в которых наименее сильна работа Ширера. Этим вопросам посвящена примерно половина книги, в оставшейся части содержится несколько менее развернутое описание политической структуры Третьего рейха, внешней политики, экономики и общественного устройства, культуры и искусства, военного режима и распада нацистской системы. Несмотря на такую неравномерность, книга охватывает очень большое число проблем и остается авторитетной классической работой. Огромным достоинством подхода Брахера является аналитическая четкость описания и стремление объяснить, прокомментировать, всесторонне осветить все затронутые вопросы. К этой книге можно с пользой возвращаться снова и снова. Однако она отличается не только неравномерным освещением предмета, но и безусловной академичностью подхода. Она часто оказывается сложной для восприятия. Кроме того, за последние три с половиной десятилетия исследования, предпринятые во многих областях, неизбежно оставили позади то, что было сделано Брахером[6].

Если у Ширера мы находим популярное, а у Брахера академическое изложение истории нацистской Германии, то недавно одному автору успешно удалось преодолеть разрыв между этими двумя подходами. В двухтомнике британского историка Иана Кершо «Гитлер» жизнь Гитлера успешно рассматривается как часть новейшей истории Германии, его взлеты и падения объясняются воздействием глобальных исторических факторов. Однако книга «Гитлер» — это не история нацистской Германии. В самом деле, отслеживая процесс всевозрастающей самоизоляции Гитлера во время войны, эта работа неизбежно становится все более узкой в своем охвате. Она фокусируется на областях, которым Гитлер уделял наибольшее внимание, а именно на внешней политике, войне и расизме. Она по определению не может передать точку зрения простого народа или представить исчерпывающее описание многих проблем, которыми Гитлер напрямую не интересовался[7].Одной из главных задач настоящей книги и двух следующих томов, таким образом, является охват всех важнейших аспектов истории Третьего рейха: не только политики, дипломатии и военных событий, но и экономики, социальной жизни, расовой политики, правосудия и полицейской доктрины, литературы и искусства с широтой, которая по разным причинам отсутствует в более ранних работах, что позволит представить общий взгляд на эти проблемы и определить их взаимосвязь.

Успех биографии Кершо показал, что исследование нацистской Германии является международной задачей. Самым новым широкомасштабным и общим исследованием по данной теме также стала работа английского историка Майкла Берлей «Третий рейх: Новая история». В ней читателю с самого начала объясняется зарождение насилия в сердце нацистского режима с такой подробностью, которой не достигла ни одна другая книга. Как справедливо сожалеет Берлей, слишком часто в академической литературе рисуется некая бескровная, практически абстрактная картина нацизма, как будто бы различные теории и споры вокруг него важнее самих людей. В книге Берлея этот баланс полностью смещается. Его основной задачей было представить моральную историю Третьего рейха. Книга «Третий рейх: Новая история» посвящена в основном массовым убийствам, сопротивлению и коллаборационизму, политическому насилию и принуждению, преступлениям и зверствам. В этом она полностью восстанавливает представление о нацистской Германии как о тоталитарной диктатуре, на что в последние годы слишком часто пытались не обращать внимания. Однако в ней отсутствует подробное рассмотрение внешней политики, военной стратегии и экономики, социальных изменений, культуры и искусства, пропаганды, семьи, положения женщин и многих других аспектов нацистской Германии, которым посвящены многие последние исследования. Более того, при основном внимании к моральной оценке в книге имеется тенденция недооценивать важность объяснения и анализа. Нацистская идеология, к примеру, рассматривается как «пустая болтовня», «претенциозная чушь» и пр., чтобы подчеркнуть аморальность немцев, отринувших свой моральный долг самостоятельно мыслить. Но необходимо сказать и о противоположном подходе, как у Брахера, при котором эти идеи рассматриваются серьезно, несмотря на всю их нелепость и мерзость для современного читателя, и приводятся объяснения причин, по которым столько людей в Германии стали приверженцами этих идей[8].

В настоящей книге делается попытка объединить некоторые достоинства предыдущих исследований. Во-первых, это повествовательная форма изложения, как у Ширера. Мы стремимся поведать историю Третьего рейха в хронологическом порядке и показать, как одно вытекало из другого. Повествовательное изложение вышло из моды в 1970–80-е гг., когда историки повсеместно стали использовать аналитические методы исследований, унаследованные в основном из общественных наук. Однако различные современные исторические работы, написанные в повествовательном жанре, показали, что такие исследования можно проводить, не жертвуя аналитической строгостью или объяснительной силой[9]. Как и в книге Ширера, в данной работе делается попытка дать слово людям, жившим в то время. Предвзятость немецкой исторической науки при нацистах, культ личности и почитание власти историками Третьего рейха привели к тому, что немецкие историки после Второй мировой войны стали полностью вычеркивать отдельные личности из истории. В 1970–80-е гг. под влиянием современной социальной истории наука в основном интересовалась более общими процессами и структурами[10]. Поток исследований, порожденных этим подходом, неизмеримо продвинул вперед наше понимание нацистской Германии. Но в погоне за пониманием мы практически упустили из виду реальных людей. Поэтому одной из задач настоящей книги стал возврат отдельных лиц в общую картину. И я все время старался как можно шире цитировать работы и речи современников и совмещать повествовательный и аналитический характер книги с историями реальных мужчин и женщин, как находившихся у вершины власти, так и обычных граждан, которые попали в водоворот драматических событий того времени[11].