Перерождение - Джастин Кронин

Однажды в Коробке появился мужчина. Билл Рейнолдс собственной персоной! Он изменился и явно не в лучшую сторону. Билл Рейнолдс, которого помнила Джинетт — к чему лукавить, порой она его вспоминала, хотя в основном разные мелочи вроде того, как при разговоре он откидывал назад рыжеватые волосы, как дул на кофе, даже на остывший, — источал теплое сияние, притягивающее не хуже магнита: так светятся при надламывании неоновые палочки. Сейчас это сияние исчезло, Билл заметно постарел и похудел. Небритый и непричесанный, сальные волосы торчат в разные стороны, одет не в отглаженную рубашку-поло, как четыре года назад, а в обычную рабочую рубаху вроде той, что носил отец Джиннет. Рубаха не заправлена, под мышками пятна — казалось, он спал на улице или в машине. Прямо у двери Рейнолдс перехватил взгляд Джинетт, и она прошла за ним в кабинку в глубине зала.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Джинетт.

— Я ее бросил, — ответил Билл, и Джинетт почувствовала запах пива, пота и грязной одежды. — Сел в машину и уехал! Я свободный человек, Джинетт! Я бросил жену.

— И ты ехал из Небраски, чтобы мне об этом сообщить?

— Я думал о тебе. — Билл откашлялся. — Много думал. Я думал о нас…

— О нас? «Нас» не существует! Нельзя же просто так вваливаться и с порога заявлять, что думал о нас!

— Мне можно! — Билл расправил плечи. — Можно, и я заявляю!

— Не видишь, я занята! Просто так с тобой болтать не могу, ты должен сделать заказ.

— Хорошо, — кивнул Рейнолдс, глядя не на меню, а на Джинетт, — тогда мне чизбургер. Колу и чизбургер.

Джинетт записывала заказ, но слова расплывались, и она поняла: из глаз текут слезы. Когда она в последний раз высыпалась? Месяц, год назад? С хроническим переутомлением Джинетт боролась из последних сил, но всему есть предел. Порой ей хотелось что-то изменить: постричься, получить аттестат, открыть магазинчик, перебраться в настоящий город вроде Чикаго или Де-Мойна, снять квартиру, завести друзей. Перед мысленным взором Джинетт то и дело возникала картинка: она в ресторане, нет, в кофейне, но очень хорошей. На улице осенняя сырость и холод, а она уютно устроилась за столиком у окна и читает книгу. На столе чашка с горячим чаем. Вот она отрывается от чтения и смотрит в окно, на людей в теплых пальто и шляпах, на собственное отражение… Но сейчас тот образ казался далеким и чужим, картинкой из нереальной жизни. Реальностью была Эми, которая в дрянном детском саду подхватывала то простуду, то кишечную инфекцию, и отец, умерший в одночасье — раз, и нет человека! — а тут еще Билл Рейнолдс сидит перед ней, точно отсутствовал не четыре года, а секунду…

— Зачем ты так со мной?

Рейнолдс долго смотрел в глаза Джинетт, а потом коснулся ее руки.

— Давай встретимся после твоей смены. Пожалуйста!

В итоге Билл поселился у них с Эми. Джинетт не помнила, сама ли его пригласила, или просто так вышло. В любом случае она вскоре об этом пожалела. По сути, что представлял собой Билл Рейнолдс? Он бросил жену и сыновей, Бобби и Билли в бейсбольной форме, и дом в Небраске. «Понтиак» исчез вместе с работой. «При нынешнем состоянии экономики покупатели вымерли!» — жаловался Рейнолдс, а потом хвастал, что у него есть план, который, похоже, заключался в круглосуточном безделье и нежелании убирать за собой посуду, и это при том, что Джинетт по-прежнему вкалывала в Коробке. Месяца через три пьяный Билл впервые ее ударил. Он тотчас разрыдался, снова и снова твердя, что этого больше не повторится. Рухнул на колени и причитал, словно это Джинетт его обидела. Она, мол, должна понять, как ему сложно, как непросто пережить перемены, это выше человеческих сил! Он любит ее, сожалеет о случившемся и клянется, что больше никогда, никогда пальцем не тронет! Ни ее, ни Эми… В полном замешательстве Джинетт сама начала извиняться.

В первый раз Рейнолдс ударил ее из-за денег, потом наступила зима, денег на счету Джинетт не хватило на мазут, и он ударил ее снова.

— Мать твою, неужели не видишь, что я в полном дерьме?

Удар оказался настолько сильным, что Джинетт потеряла равновесие и растянулась на полу кухни. Поразительно, но в тот момент она поняла, что пол весь в пятнах, а у основания шкафчиков скопились плотные комки пыли. Часть разума ужасалась запущенности кухни, а часть рассуждала: «Джинетт, у тебя же мысли путаются! Похоже, Билл вышиб тебе последние мозги, поэтому в такой момент ты думаешь о пыли». Со звуками тоже творилось странное. Эми смотрела телевизор на втором этаже, а Джинетт казалось, песенка лилового динозавра Барни раздается у нее внутри. Где-то далеко рокотал мотор автоцистерны, которая выезжала со двора и сворачивала на проселочную дорогу.

— Это не твой дом! — заявила Джинетт.

— И то верно! — Билл достал бутылку виски «Олд крау» и, хотя было лишь десять утра, плеснул в банку из-под варенья, потом устроился за столом и вытянул ноги. — Мазут тоже не мой!

Джинетт перевернулась на живот, но встать не смогла. Целую минуту она смотрела, как Билл потягивает виски.

— Убирайся!

Билл засмеялся, покачал головой и хлебнул виски.

— Выгоняешь меня, а сама на полу валяешься, вот умора!

— Я серьезно. Убирайся!

В кухню вошла Эми, держа в руках плюшевого кролика, которого повсюду носила с собой. На девочке был красивый комбинезон с вышитой на грудке клубникой, Джинетт недавно купила его в «Ошкош-би-гош». Одна бретель расстегнулась и упала на пояс. «Нет — Эми в туалет хочет, вот и расстегнула», — догадалась Джинетт.

— Мамочка, почему ты на полу? — пролепетала малышка.

— Все в порядке, милая! — ответила Джинетт и в подтверждение своих слов встала. В левом ухе звенело, перед глазами — совсем как в мультфильмах! — кружились птички. На правой ладони запеклась кровь — эх, знать бы еще откуда… Джинетт подняла Эми на руки и постаралась улыбнуться. — Видишь, мама просто упала, ничего страшного! Хочешь на горшок, да, солнышко?

— Нет, ну ты посмотри! — ухмыльнулся Билл и пригубил виски. — Видела б ты себя, шлюха безмозглая! Девчонка небось не моя!

— Мама, ты порезалась! — Эми показала на лицо Джинетт. — На носу кровь!

То ли от слов Рейнолдса, то ли от вида крови малышка разревелась.

— Вот дурища, чего натворила! — посетовал Билл и пробурчал, обращаясь к Эми: — Ладно, ладно, успокойся! Ничего страшного, иногда люди ругаются.

— Повторяю, убирайся отсюда!

— Как же ты справишься, скажи на милость? Сама ведь даже мазут в котел не зальешь!

— Думаешь, я этого не понимаю? Ничего, как-нибудь справлюсь!

У Эми началась истерика, и Джинетт, по-прежнему державшая ее на руках, почувствовала, как по животу течет что-то горячее: малышка описалась.

— Господи, да успокой ты девчонку!

Джинетт прижала дочку к себе.

— Ты прав, Эми не твоя! Не была твоей и никогда не будет! А сейчас убирайся, не то шерифа вызову!