Охотник. Здесь слезам не верят - Евгений Щепетнов

Сергар лечил Машу и Таню не один раз. Машу – после того, как ее избили и изнасиловали бандиты, Таню – когда она заболела менингитом и практически превратилась в «овощ».

А потом он сделал из обеих ослепительных, потрясающих воображение красоток, изменив их тела и лица, уже и так красивые от рождения, в нечто совершенное, такое, что захватывает дух у любого мужчины, впрочем, и у любой женщины, мечтающей стать хотя бы отдаленно похожей на этот идеал совершенства.

Почему у боевого мага, который ранее совсем слабо владел приемами лечения, открылось такое лекарское умение, Сергар не знал. То ли он обрел такое могущество во время перехода в параллельный мир, то ли бабка Надя, восстанавливая его израненную в аварии плоть, случайно открыла какие-то каналы в его мозгу, но только теперь он был лучшим в мире врачом, лекарем, для которого не было неизлечимых болезней. И что с того, что боевые возможности Сергара стали очень слабыми, несравнимыми с теми, которыми он обладал в своем мире – на это плевать! Быть великим лекарем, лучшим из лучших – это ли не достойная мечта человека? И если для этого нужно потерять свои боевые способности – пусть будет так. Пусть.

Впрочем, беззащитным его назвать трудно. Во-первых, он в совершенстве владеет боевыми искусствами, двадцать лет службы в армии Кайлара, в элитной части – это тебе не на лугу гусей пасти!

Во-вторых, хотя магические боевые способности стали слабыми, совсем они не исчезли. Если раньше он был орудием главного калибра, то теперь – чем-то вроде крупнокалиберного пистолета, что тоже совсем недурно. Ну не сможет он теперь сжечь колонну всадников, накрыв их «Огненным покрывалом Шринка», и что? Плевать на покрывало, плевать на Шринка, Сергар не собирается участвовать в войнах больше никогда! А чтобы эффективно защитить себя – его способностей более чем достаточно! Он уже доказал это, уничтожив банду Вампира, всех его боевиков вместе с главарем, бывшим спецназовцем.

Нет, ему сейчас точно хорошо. Лучше и быть не может. Или может? По телевизору показывают такую замечательную жизнь, что дух захватывает! Где-то ласково плещется прозрачная океанская вода, растут странные деревья с огромными листьями – их здесь называют «пальмы». Белые корабли, двигающиеся без парусов, увозят людей в сверкающую даль, и так хочется все это увидеть самому, своими глазами! Попробовать, пощупать, втянуть носом морской ветер, наполнить грудь ледяным воздухом горных вершин!

Боги, как же хорошо жить! В мире, покое, довольстве, молодым и здоровым! Может, он сейчас в раю?!

Сергар-Олег улыбнулся, вздохнул и закрыл глаза в приятной дреме. Колеса вагона выстукивали незатейливую мелодию – тук-тук… тук-тук… тук-тук… Хотелось вот так ехать, и ехать, и ни о чем не думать! Зря, наверное, оставил своих подруг. Сейчас их не хватало. Какая может быть счастливая жизнь без красивой женщины?

Любил ли он их, своих девчонок? Наверное, нет. Сергар вообще сомневался, что способен кого-либо полюбить. Ну вот что такое любовь? Это когда все на разрыв, когда душа трепещет, в предвкушении прикосновения к любимой женщине, когда снится тебе только она, когда мечтаешь только о ней, когда готов на любое безумство ради того, чтобы увидеть улыбку на ее желанных губах!

Сергар видел такое безумство и знал, что заканчивается оно всегда очень нехорошо. Пагубная страсть, эта самая любовь. Так погиб друг, Ион, которого ревнивая любовница убила прямо посреди толпы при онемевших от удивления друзьях. Да и один ли Ион так пострадал, и еще пострадает? Травят и травятся, вешаются и убивают – так нужна ли эта проклятая «любовь»?! Может, правильно так, как он, Сергар?

Да – без женщин не может, но эти женщины для него друзья, партнеры, любовницы, не более того.

Да – он может убить за друзей, он может отдать последние деньги другу, но… любовь, это нечто другое! Наверное.

В полудреме, на грани глубокого сна и яви, привиделась мать. Она что-то говорила, указывая на изображение Создателя, стоявшее на тумбочке, но Сергар никак не мог понять – что же мать говорит? Слова вроде понятны, но в предложения не складываются. Будто Сергар пытается понять древний, совсем древний язык, где похожие на нынешние слова имеют уже совсем другой смысл!

Потом лицо матери вдруг затуманилось, а когда туман разошелся – проступили черты лица матери Олега, Марии Федоровны. Она улыбалась и «делала ручкой». Сергар тоже улыбнулся, помахал ей, посмотрел вниз, на себя… и вдруг обнаружил, что он – это на самом деле тот Сергар, что некогда молоденьким, глупым юношей ушел воевать, бросив дом, бросив могилы родителей, умерших во время эпидемии чумы.

Вот ведь парадокс – лекарка, одна из самых сильных в провинции, сумела спасти сотни людей от неминучей гибели, но себя не уберегла! Вот как назвать это все? Подлость?! За что?! Зачем Создатель ТАК поступил?! Зачем лишил его самого дорогого, что есть в мире – семьи, любящих родителей?!

Сергар тогда вдребезги разбил статую Создателя. Топтал ногами осколки, матерно ругался, а потом плакал долго, навзрыд, как плачут лишь обиженные дети. Это был последний раз, когда он плакал. Тогда, вероятно, молодой маг выплакал все слезы, что были ему отпущены судьбой.

И настала новая жизнь. Не сказать, чтобы плохая – бессмысленная, так будет точнее. Разве есть смысл в войне? Бесконечные переходы, сражения, тупость командиров, воровство офицеров обеспечения, пьянки в трактирах на отдыхе в тылу, и снова – дождь, холод, слякоть и вонь разорванных огнешарами трупов. За что это все досталось ему? Такая судьба, да?

Только Создатель знает – за что, но спросить его нельзя – сколько ни возноси молитвы, все равно не ответит. Впрочем, Сергар бывал религиозным только тогда, когда над головой проносились смертельные огнешары, а на позицию, где закрепились маги, неслась тяжелая конница. Но в такие моменты жизни и неверующий уверует.

Зачем жил? Да кто знает… зачем живут сотни тысяч, миллионы людей? Наверное, ради самой жизни? Сказал Создатель: «Идите, живите и размножайтесь!» Вот и живут, и размножаются…

Мелькали картинки из давнего прошлого, смешивались с картинами нынешней жизни, причудливо переплетаясь, обретая странные смысловые оттенки. Но это же сон, а во сне все возможно. Впрочем, кто знает, может, вся жизнь – это сон?

* * *

Москва встретила Сергара шумом, толпой народа, несущегося куда-то по своим, вероятно очень важным делам. Раньше ему казалось, что в областном городе очень много, слишком много людей, и они все непонятно зачем торопятся – чушь! По сравнению с Москвой, ТАМ, в областном городе, все ходят медленно, плавно, будто спросонок. ЭТИ люди неслись по улицам так, что казалось, будто за ними гонятся черти. Или сборщики податей, собирающиеся содрать с должника три шкуры.

Сергар никогда не был в таком огромном городе. Все население Кайлара, вероятно, уместилось бы в одном районе Москвы, и, скорее всего, место бы еще и осталось. Как можно жить так – в человеческом муравейнике, там, где ты никого не знаешь, среди людей, которым ты неинтересен и абсолютно безразличен?

Почему-то вспомнились Мертвые города – толпы живых мертвецов, шатающихся по заброшенным улицам, набивавшихся в брошенные дома. Чем они питаются? Как поддерживается жизнь в этих холодных телах? Никто не знал, и честно сказать – никто и не интересовался, откуда взялись эти бродячие трупы. Да кому это нужно? Истерзанному войной и захватчиками Кайлару? Или Зелану, пирующему на останках своего извечного врага-брата?