Орфей спускается в ад - Уильямс Теннесси

Долли (в глубине, голос ее едва слышен). А-ха-ха-ха...

Бьюла (присев на кончик стула и слегка наклонившисьвперед, взглядом удерживает внимание зрителей. В голосе ее грусть воспоминаний.Если зал неспокоен, она встает и подходит вплотную к рампе, как Пролог в старыхпьесах. Условность, с которой решен этот монолог, должна послужить ключом длярешения всего спектакля). Боже ты мой, боже!.. Вот это-то и был папаша Лейди.Потом ввели сухой закон, и Итальяшка — словно всю жизнь только тем и промышлял— стал из-под полы торговать спиртным. Купил по дешевке участок на северномберегу Лунного озера — там было старое русло, и все боялись, что река сновахлынет туда, — поэтому участок достался Итальяшке почти даром... (Придвигаетстул ближе к просцениуму.) Развел там сад, весь северный берег озера засадилфруктовыми деревьями и виноградом. Потом понастроил беседки, маленькие белыедеревянные беседки со столиками и скамьями, где можно было выпить и посидеть смилым дружком... Ха-ха-ха... И молодые парочки, вроде нас с Коротышкой,похаживали туда и весной и летом... Да, ничего не скажешь, — весело мы тампроводили времечко... Выпить у нас тогда было негде... оно и сейчас считается,что негде, да ведь сойди только с шоссе и свистни три раза по-птичьи, и тут жекакой-нибудь черномазый выскочит из-за кустов с бутылкой!..

Долли. А ведь верно! Ха-ха!

Бьюла. А тогда и впрямь негде было выпить — во всемграфстве негде, — кроме как у Итальяшки в винограднике. И вот мы ходили к нему,попивали красное итальянское винцо и вытворяли в этих беседках черт знаетчто... Помню, как-то в воскресенье старый доктор Тукер — наш методистскийсвященник — обличал Итальяшку в церкви и вошел в такой раж, что у негокровоизлияние сделалось...

Долли. Господи, спаси и помилуй.

Бьюла. Вот так, мэм. И в каждой беленькой беседке былопо лампе, и вот одна за другой, то там, то здесь, они гасли, гасли, и парочкиначинали крутить любовь...

Долли. О-о-о!

Бьюла. Ух, какие чудные звуки можно было там услышать —шепот, плач, вздохи, стоны, смешки... (Голос ее тих, она погружена ввоспоминания.) А потом снова, одна за другой, лампы зажигались, и Итальяшка сдочерью пели свои песни...

Мандолина играет громче, далекий голос напевает итальянскуюпесню.

Бьюла. А, бывало, хватится он ее, а Лейди нет как нет.

Долли. Где же она была?

Бьюла. Где-нибудь в укромном местечке, с ДэвидомКатриром...

Долли. Аа-ааа! Ха-ха-ха...

Бьюла. ...старшим братом Кэрол Катрир. Они с Лейди,бывало, скроются где-нибудь в саду, а старик папаша знай себе орет: «Лейди,Лейди!» Но как он ни драл глотку, сколько ни орал, — она не откликалась.

Долли. Попробуй откликнись: «Здесь я, папаша!», когдатебя тискает любовник.

Бьюла. И вот в ту самую весну... нет, уже позже —летом...

Долли снова удаляется из освещенной части сцены.

...старик дал маху. Стал продавать спиртное неграм. А«Тайное братство» тут как тут. Прискакали ночью, облили все бензином — сушь вто лето была, не приведи господь! — и запалили. Все сожгли: виноградник,деревья, беседки. Мы с Коротышкой были на танцевальной площадке на другомберегу озера и смотрели, как занялся огонь. Десяти минут не прошло, как весьсеверный берег был в огне — так все и полыхало! И по всему озеру слышно было,как вопил Итальяшка: «Пожар, пожар, пожар!..» — словно без него не знали, и всенебо будто горело огнем... Ха-ха-ха-ха... И ни одной пожарной машины — ну хотьбы одна выехала с пожарного двора — нет! А старикан Итальяшка схватил, бедняга,одеяло и бросился в сад гасить огонь голыми руками... Ну и сгорел... У-гу,заживо сгорел...

Звуки мандолины обрываются, Долли вернулась к столу выпитькофе.

Иногда меня так и подмывает спросить у Лейди...

Долли. Что спросить?

Бьюла. Неужто она и не подозревает, что ее муженек,Джейб Торренс, был предводителем в ту ночь, когда ее папашу сожгли ввинограднике на берегу Лунного озера?

Долли. Бьюла Биннингс, у меня кровь стынет в жилах отодной мысли об этом! Как же могла она прожить с ним в браке двадцать лет, еслиб знала, что он сжег ее отца?

Отдаленный собачий лай.

Бьюла. Могла... Ненавидя, — только и всего. Мало, чтоли, таких, что ненавидят друг друга, а весь век вместе? А до денег они какиежадные, а?! Я уж давно подметила: как нет любви между мужем и женой, так обатолько и думают, что о наживе. Сами-то вы не замечали, что ли? Замечали,конечно. Много ли нынче таких супружеских парочек, где сохраняется вечнаяпривязанность? Иные уж до того доходят, что едва-едва терпят друг друга. Что —не так?

Долли. Святая правда, как на духу.

Бьюла. Едва-едва терпят друг друга. А иным и этого неудается. По правде говоря, Долли Хэмма, я не думаю, что все этимужья-самоубийцы в нашем графстве так-таки сами и покончили с собой, какутверждает следователь. Ну, половина из них, еще куда ни шло!.. А остальные...

Долли (сладострастно смакуя шуточку Бьюлы). Значит, выдумаете, милочка, это благоверные спровадили их на тот свет?

Бьюла. Чего там думать? Я знаю... Есть и такие, которыхначинает воротить от одного вида или запаха любезного муженька или драгоценнойженушки еще до того, как закомпостируют обратный билет во время свадебногопутешествия!

Долли. Как ни горько, а сущая правда.

Бьюла. И все-таки — липнут друг к другу.

Долли. Ваша правда — липнут.

Бьюла. Год за годом, год за годом копят денежки и всякоедобро, богатеют, создают себе положение... И все-то их уважают — и в городе, ив округе, и в церкви, которую они посещают, и в клубе, к которому принадлежат,и так далее и тому подобное, и ни одна душа не знает, что они моют руки, еслиприкоснутся к чему-нибудь, чего касался их друг жизни!.. Ха-ха-ха-ха!..

Долли. Как вы можете смеяться, Бьюла, это так ужасно,так ужасно!..

Бьюла (громче). Ха-ха-ха-ха-ха!.. Но вы же знаете: этоправда.

Долли (кивнув зрителям). Да, она говорит сущую правду!

Бьюла. А там, глядишь, один помрет — рак или кондрашкахватит, мало ли от чего. А другой...

Долли. Пользуется добычей?

Бьюла. Вот-вот, пользуется добычей! Бог ты мой, какпосле этого он — или она — расцветает! Обзаводится новым домом, новой машиной,новой одеждой! Иные даже меняют церковь. Вдовушка заводит молоденького хахаля,вдовец начинает обхаживать какую-нибудь цыпочку... Ха-ха-ха-ха!.. Так вотсегодня утром я как раз и беседовала с Лейди, когда она собиралась в Мемфис заДжейбом. «Лейди, — говорю, — неужто вы не подождете с кондитерской, пока Джейбне оправится после операции?» А она мне: «Нечего откладывать — а вдруг придетсяждать слишком долго». Так прямо и сказала: нечего откладывать — а вдругпридется ждать слишком долго. А всё деньги: столько вложено в эту кондитерскую,что хочешь — не хочешь, а к пасхе кончай работы и открывай. К чему такаяспешка, спросите? А к тому. Джейб не сегодня-завтра помрет — она знает, вот и торопитсянавести в делах порядок.