Забытая легенда Ольхона - Юлия Ефимова

Из гостиной через встроенный динамик наблюдательного окна послышался разговор на повышенных тонах.

– Папа, это невозможно, ты должен запретить маме ночевать в институте, это не дело. Не важно, что шел эксперимент! – почти кричал Эндрю, что было не похоже на спокойного молодого человека. Но Зина понимала, почему он так реагирует, родители – это была его больная мозоль, его ахиллесова пята. В небольшой семье Шишкиных взрослым и рассудительным всегда был только Эндрю, даже когда мальчику было десять. До этого неприспособленную к жизни семью молодых ученых тащила на себе бабушка, когда же ее не стало, все легло на плечи маленького мальчика. Вот и сейчас, видимо, проверяя, всё ли нормально у родителей, Эндрю пытался что-то исправить в их неправильном, по его мнению, распорядке дня.

Зина выключила динамик, чтоб не подслушивать личный разговор. Он был неприятен ей, потому что напоминал о собственных родителях. Они у нее были хорошими геологами, и как рассказывал ей дед, по причине малолетства Зина этого просто не могла помнить, как только ей исполнилось три года, молодые специалисты, голодные до новых открытий, уехали в свою первую командировку. Первая плавно переросла во вторую, а вторая в третью, и дома родители появлялись от силы раз в год, на неделю, не больше. Погостив, они холодно чмокали Зину в макушку и улетали обратно в свой сказочный мир романтики и открытий. От этого самым близким и родным человеком для Зинки всегда оставался дед. При живых родителях Савелий Сергеевич Штольц, профессор психологии, заменил ей и маму, и папу. Именно с его уходом Зина почувствовала себя сиротой. Родителей же Зинаида не видела с похорон деда, то есть уже два года. Нет, они существовали где-то в этом мире, звонили ей иногда, когда ловили связь сотовые телефоны или – о чудо! – в их группе были спутниковые. Последний звонок был полгода назад, на заднем плане трубили слоны, и связь постоянно прерывалась. Дежурная фраза типа: «у тебя все в порядке?» и тишина в трубке, а всё потому, что разговаривать было больше не о чем. Они, по сути, были совершенно чужими друг другу людьми, несмотря на свое кровное родство.

Но Зина ни о чем не жалела, ведь у нее был дед, самый умный и самый лучший человек на свете. Савелий Сергеевич был рядом самые счастливые двадцать два года ее жизни, и от этого она навсегда останется самым счастливым ребенком, с лучшим детством на земле. Лишь дед умел сделать ее мир лучше, он садился рядом с ней и по-отечески обнимал за плечи. Тихо, словно открывая ей огромную тайну, Савелий Сергеевич цитировал строчку из стихотворения Юлии Друниной: «Знаешь, Зинка, я против грусти», и мир становился чуточку лучше, а проблемы уменьшались в геометрической прогрессии. Позже, протянув ей чай в любимой кружке, он улыбался одними глазами, так, как умел только он, и Зинка точно знала, что всё будет хорошо, что мир добр и обязательно сделает ее счастливой.

На экран компьютера, где по-прежнему что-то говорила красивая женщина, села муха. «Странно, – подумала Зина, – только май, а мухи уже начали завоевывать свое пространство». Чтоб спугнуть нахалку, нагло шагающую по монитору, девушка наклонилась и тут же замерла, дыхание участилось, и ей пришлось резко закрыть и открыть глаза, чтобы сфокусировать взгляд и понять, что ее зрение не обманывает. Но это не помогло, Зинаида всё равно видела то, что не должна была видеть в принципе. Этого просто не могло быть, потому что это невозможно. Остановив запись, она встала и зашагала по комнате из угла в угол, пытаясь таким образом успокоиться, но пока получалось плохо. В этот момент в комнату вошел Алексей Кропоткин, друг и правая рука. Независимо от того, что Зине было двадцать четыре года, а мужчине сорок, он всегда обращался к ней почтительно и с уважением, как и подобает подчиненному, не пользуясь лишний раз ее дружбой с его женой Матильдой и, в принципе, хорошим отношением начальства к нему самому. Но сейчас, видимо, Алексей решил, что не до условностей.

– Зин, что случилось? – спросил он испуганно.

Но начальство продолжало ходить по комнате, грозя снести мебель. На довольно громкий и интонационно пугающий вопрос Алексея, который от беспокойства не закрыл дверь в аппаратную, прибежал Эндрю и, удивленно переглядываясь с ним, повторил вопрос:

– Зин, что случилось?

Та же, словно только заметила появление мужчин, остановилась, подошла к экрану и тыкнула туда, где раньше сидела муха.

– Что? – Алексей и Эндрю присмотрелись к изображению, но причину беспокойства понять, видимо, пока никто так и не смог. Компьютерщик даже отставил недопитый чай и застучал по клавиатуре в надежде увидеть то, что так испугало Зину. Перемотав немного назад и вперед, молодой человек понял, что картинка не менялась, и вопросительно посмотрел на начальницу. Там по-прежнему сидела на фоне маленького кабинета красивая женщина лет тридцати, повествуя о своей проблеме.

– Посмотрите за ее спиной в зеркало, – сказала Зина своим подчиненным по слогам, словно недогадливым детям.

Мужчины приблизились практически вплотную к экрану, потому как зеркало висело не совсем за спиной, а несколько дальше и было не очень большого размера. Алексей даже вытащил из стола лупу, чтоб увеличить мелкое изображение. Эндрю же, хмыкнув на его жест, поколдовав, приблизил изображение посредством нажатия нужных кнопок.

– Ну, это женщина, которая, как я понимаю, снимает заявительницу на телефон, – выдал он свой вердикт.

– Это не просто женщина, – сказала Зина, – это моя мать.

Когда пауза несколько затянулась, Алексей спросил:

– Но ты же говорила, что родители в Африке.

– А эта заявка с Байкала, – просветил Эндрю, – в частности, с острова Ольхон. Может, ты ошиблась?

– Вот, – пока они рассуждали, Зина рылась в своем рюкзаке, – смотрите, это единственное фото моих родителей, что, конечно, тоже очень странно, правда, мне самой до этой минуты так не казалось.

Она протянула снимок, на котором по центру сидел Савелий Сергеевич Штольц, держа на руках маленькую рыжую девочку лет семи, а по бокам стояли двое молодых и красивых людей.

– Ну похожа, – согласился Эндрю, – но это все лирика. Давай пусть программа проверит по схожести.

Он ловко сфотографировал женщину на фото и уже что-то колдовал в компьютере, пытаясь заставить его подтвердить или опровергнуть идентичность женщин.

– Зин, – пока Эндрю работал, Алексей решил порассуждать. Была у них такая игра в агентстве – все ставить под сомнения. – Вот даже если и она. Они же геологи, может, их судьба занесла на Байкал, просто забыли тебе сказать, ты же сама говорила, что вы не очень близки, вот они и не придали этому значения.

На этих словах Зина набрала номер в своем мобильном.

– Да, но они по-прежнему абонент не абонент, – сказала она, со страхом ожидая вердикта Эндрю, – причем и она, и отец.

– На Ольхоне связь хорошая, стоят вышки, – выдал Эндрю информацию, не останавливаясь и продолжая колдовать в компьютере.

– Прогресс, – философски заметил Алексей.

– Зин, совпадение 98 процентов, – крикнул радостно Эндрю, но поняв, что это тут не к месту, добавил: – Программа может ошибаться.