Забытая легенда Ольхона - Юлия Ефимова

– Это белоголовый орел, символ Ольхона, – пояснил Ванжур, – еще его называют могильник, но правильно его называть «император». Однажды царь всех шаманов спустился в его облике на этот остров, сделав тем самым Ольхон столицей мирового шаманства, местом, где соединяется наш мир и другой, не видимый обычным людям. Ну а мне, – уже менее торжественным голосом продолжил рассказывать Ванжур, – эту работу подарил один молодой человек, я помог ему, он художник, делает на машинах аэрографию. Вот и предложил разукрасить «буханку», а я не смог удержаться и согласился, очень красиво, да?

Мальчишка снова махнул утвердительно головой, и они стали усаживаться и загружать свой небольшой багаж.

– Ой, что происходит у нас, – театрально махал головой Алтан, когда они ехали домой, – страшно мне тебе рассказывать. Вот я даже вспоминать боюсь, а говорить вообще страшно.

– Хватит причитать, – остановил его Ванжур, – рассказывай уже.

Оглянувшись назад, он увидел, что мальчик, поджав под себя ноги, видимо, от тряски и усталости уснул на заднем сиденье машины.

– И тише говори, вон мальца совсем разморило.

– Что, так и молчит паря? – шепотом спросил Алтан.

– Молчит, – подтвердил Ванжур, – но ничего, я это поправлю, время надо.

– Так может, по-бурятски? – предложил помощник.

– Нет, – односложно ответил Ванжур и сдвинул свои пышные брови так, что у Алтана отложилась мысль больше никогда об этом не спрашивать.

– Убийство у нас, – сказал он быстро, чтоб только Ванжур перестал злиться, – целых два.

– Туристы? – спросил тот спокойно, но Алтан знал цену этому спокойствию.

– Нет, – помахал головой помощник, – и очень нехорошие убийства, похожие на жертвоприношение.

– Ты что чушь несешь! – вскрикнул Ванжур и тут же осекся, вспомнив про спящего ребенка, – Байкал не принимает человеческих жертв, и ты это знаешь не меньше, чем я.

– Ну это если дело не касается золотого орла, – тихо ответил ему Алтан, поджимая губы, – да ты все сам сейчас увидишь. Я фотографироват, аккуратно, пока милицию ждал.

– Полицию, – поправил его Ванжур.

– Одинаково, ничего у них не изменилось, как были глупыми двадцать лет назад, такими сейчас и остались, вот я тебе говорю. Такими глупыми делами занимались здесь, я удивлялся, а по делу ничего не сделали. Вот сейчас дома сядем, и поймешь сам, я бурят, я врать не буду, – гордо закончил он.

Вдалеке показался родной дом, он был из сруба и стоял один величественно и грустно. В километре от него виднелись маленькие, быстро возводимые домики ученых, эдакая деревенька из пяти вагончиков.

– Кто жертва, – спросил Ванжур, что-то обдумывая, – эти?

Он головой показал в сторону быстровозводимой деревни ученых.

– Нет, – ответил Алтан и хотел еще что-то сказать, но увидел, что у их дома стоит машина главного шамана острова Балта.

– А этот что здесь делат, вот как его бесстыжие ноги еще дорогу не забыли к нашему дому? – задал он риторический вопрос и возмущенно всплеснул руками.

– Спокойнее, – остановил его порыв Ванжур и вышел из остановившейся машины. На крыльце его дома сидел главный шаман острова.

– Приветствую тебя, Ванжур, холодный нынче май, – сказал он невесело.

– Здравствуй, Балта, да, Баргузин дует больше обычного, – ответил тот шаману и сел рядом на крыльцо. – Зачем пришел?

– Хотел предупредить тебя, чтоб не лез. Глупости болтают про сокровища и жертвоприношения, полиция говорит, что это сумасшедший, маньяк у нас. С ним они разберутся, а духов успокою я. Ты уже никто, не шаман, не главный на Ольхоне, поэтому не высовывайся.

На этих словах из машины вышел проснувшийся мальчишка.

– Кто это? – настороженно спросил Балта у Ванжура, прервав свой монолог.

– Правнук, – просто ответил тот.

– Он не бурят, он русский, он не может быть шаманом, – вдруг закричал мужчина испуганно.

– Он даже не русский, он швед, – грустно ответил ему Ванжур, – и успокойся ты уже. Некрасиво главному шаману так дорожить своим местом и трястись за него. Боишься, деньги уйдут? Что думаешь, я ушел, оставил тебе почетное звание и не знаю ничего? Не знаю, как ты развел взвод ряженых, которые называют себя шаманами и из туристов деньги выманивают. Да лучше бы я не знал, так больно мне смотреть, что происходит на острове. Но ладно я, ты забыл, что духи видят всё, и то, что ты творишь, и на что глаза свои закрываешь, и в душе, о чем гадком мечтаешь.

– Ты в эти убийства не лезь, не жертва они, просто сумасшедший чудит, сказок наслушался и чудит, – сказал зло Балта, пропустив оскорбления в свою сторону мимо ушей, – а ряженые или нет, не тебе теперь решать. Вон правнуком лучше занимайся, сразу видно, болезненный он у тебя.

На этих словах главный шаман острова развернулся и, не прощаясь, пошел к своей машине.

– Вот говно человек, – вскинув руки, Алтан просто констатировал это как факт и присел рядом с Ванжуром, – вот напакостил и еще ходит сюда, ходит.

– Ладно, не злись, мне тогда самому надо было уходить, не ждать, пока это сделает Балта, он прав, нет у меня продолжения, – вздохнув, сказал тот. Из-за угла, услышав голос хозяина, прибежал пес Бурхан и стал ластиться, – он прав, я бывший шаман, теперь я гид.

Мальчик не решался подойти, увидев большую собаку, он остался стоять у машины и с испугом поглядывал на нее.

– Ты не бывший, – вновь всплеснул руками друг и помощник, – такой как ты не может быть бывшим, ты избранный. Это Балта решил, что ты бывший, говно человек, говорю же. Ничего не боится – ни людей, ни духов, так еще и не стыдно ему тебе в глаза смотреть, тьфу, – по-настоящему плюнул вслед уезжающей машине Алтан.

– Кормить будешь или поплюешься еще немного? – улыбаясь, сказал Ванжур, он соскучился по этому такому эмоциональному и такому родному буряту, ставшему отшельнику Ванжуру не просто помощником, а почти сыном. Алтан дружил с его сыном Николаем и, когда тот погиб, стал для шамана родным человеком.

– Точно говно человек, так с ним расстроился, совсем из головы повылетало, что хотел, – снова быстро заговорил Алтан и хитро заулыбался, сменив свое настроение с гневного на счастливое. – У меня там и бууза из баранины, и шулэн наваристый, и сулудой, все пальцы оближешь и добавки попросишь. Эй, хороший человек, – улыбчивый мужчина первый раз обратился к мальчонке, который растерянно смотрел по сторонам и не знал, куда идти, не только сейчас, но и, возможно, в принципе по жизни. – Собаку не бойся, добрая до дури, пошли обедать, быстрее давай, остывает все, а потом еще и чай пить будем с боова, – и добавил так сокровенно, словно сам сейчас только об этом и мечтал, – со сгущенкой.