По рукам и ногам. Книга 1 - Анна Шеол

– Малышка… Как насчёт провести вместе время весело и приятно?

Уже с первых его слов и манеры речи стало ясно, что он не совсем в себе. Может, ширнулся перед походом сюда или ещё что.

– Я разношу еду. То, что вам нужно, находится правее, – вытянула руку, чтобы указать направление, и очень зря, потому что он тут же за неё схватился. Чувствуя, как кровь отхлынула от лица, я дёрнула на себя запястье, но наркобарон потянул в обратном направлении, вынуждая против воли прижаться к нему. Я почувствовала, как от нервов затряслись колени.

– Кажется, вы, господин Флетчер, напугали её чуть ли не до потери пульса. Скоро пойдёт слух, что перед вами девчонки от страха в обморок падают. Ну и пятно на репутации. – Глубокий насмешливый голос словно вывел из оцепенения, я рванулась ещё раз, теперь удачно. Руку удалось высвободить.

Флетчер смерил меня и моего спасителя недовольным взглядом, в котором было что-то крысиное, и всё с такой же перекошенной рожей отошёл в указанном направлении. А вот избавитель остался стоять. Я подняла лицо и встретилась с ним глазами. Пронзило.

Он был выше меня ростом на полторы головы. И обладал неплохим, навскидку, телом. И очень неприятными глазами, они-то и смутили меня больше всего, заставив впериться в пол без возможности что-то ещё рассмотреть. И не надо. Мне стоит усвоить, что любопытство в таких историях лишнее.

– Ну и как зовут тебя, напомни? – почти равнодушно поинтересовался мужчина, оглядывая меня с головы до ног. Без особого интереса, к счастью. Интерес пропал ещё на уровне груди.

– Роуз. Розмари Майер.

Он сосредоточенно хмыкнул, будто прикидывая что-то у себя в голове.

– Официантка, значит? – ухмыльнулся многозначительно.

Как-то с намёком на ролевую прозвучало, мерзенько. Я глянула на него исподлобья. Вся благодарность за спасение стремительно улетучилась.

– Вроде того, – мрачнее не придумаешь.

– Скажи мне, моя маленькая официантка, – он почти губами приник к моему уху, – а ты девственница?

В первые секунды даже взяла оторопь.

– Вроде того, – снова повторила я на манер заевшей пластинки, надеясь, что никто больше этой беседы не слышит.

– Прекрасно, – тот мгновенно отстранился и обернулся к хозяину кафе. – Чейс, я с выбором определился.

– Великолепно, – низкорослый, полный мужчина тут же засуетился вокруг нас, – отличный выбор, господин Ланкмиллер. Вот только она неопытная.

Это? Это Кэри Ланкмиллер, владелец судостроительной корпорации, тот, с гаремом?

– Тогда ещё более отличный выбор, – он ответил ехидной ухмылкой на слова владельца бордель-кафе, – даю два часа подготовить документы на эту прелесть. Потом я пришлю машину.

С этими словами он вышел.

А я осталась стоять, в оцепенении уставившись на дверь.

Подождите, давайте отмотаем назад. И я скажу что-нибудь другое, подверну ногу, чтобы не оказаться здесь, умру и самозакопаюсь на заднем дворе. Давайте отмотаем назад, пожалуйста. Потому что иначе выходит, что меня…

Меня только что купили в качестве игрушки для постельных утех.

Вообще-то, по документам, не только девочки из борделя, но и весь обслуживающий персонал, за редким исключением, являлся собственностью бордель-кафе. И я, точно так же, как и остальные, оказалась здесь не по доброй воле, а по велению случайности и давно уже должна была числиться в списках местных куртизанок, если бы не моя невинность. Хозяин решил придержать «ценный товар» для богатых клиентов, у которых фетиш на подобные дела, а пока таковые не объявились, назначил меня официанткой, чтоб не дармоедствовала. Потом все это забылось постепенно, и я так и осталась разносить еду.

Зарплаты нам не платили.

Чаевые отбирали, если не успеешь заныкать вовремя и спрятать неподозрительно. Кафе, правда, предоставляло работникам что-то вроде завтрака и ужина, но порции были нищенские, иногда и едой-то язык не поворачивался назвать. Так что ноги часто подкашивались прямо в разгар смены. Чейс был скрягой из скряг, и содержание целого штата невольников на подножном корму явно обходилось ему дешевле среднерыночных зарплат и социальной страховки.

После появления Феликса, правда, мои финансовые дела пошли несколько на лад. Нейгауз был личностью загадочной и таинственной. Он остановился в гостинице, два этажа которой занимало наше заведение с примыкающим к нему общежитием работников. Магнат от мира сладостей и кофеен был нашим частым посетителем, испробовал всех мальчиков больше от жажды приключений, чем от потребности. А по вечерам долго сидел за любимым столиком с одной из местных газет.

Мы с ним довольно быстро нашли общий язык и расставались хорошими друзьями, когда он уезжал. Я была несказанно благодарна ему за оказанную услугу. Благодаря новоприобретённому навыку я завязала с голодными обмороками, даже начала серьёзно откладывать на побег, правда и этот сомнительный жизненный успех обходился совсем не дешёвой ценой. Да и побег теперь плакал горькими слезами, судя по всему.

На кухне стоял шум, звенели тарелки, и в большом, покрытым слоем жира котле опять готовилось какое-то вряд ли съедобное варево для местного персонала. Я сидела на табуретке в углу, безучастно уставившись на запачканный пол. В дверях появилась Зои:

– Ты чего сидишь вся убитая горем? Не представляешь, как тебе повезло!

– И как же мне повезло? – я, вздохнув, угрюмо уставилась на неё. – «Здрасьте, я ваша новая подстилка», – выразительно взмахнула руками, изображая предстоящий эпизод знакомства с Ланкмиллером. Более… глубокого.

– Всё лучше, чем тут в борделе, – резонно заметила начальница. – Гарем и наше заведеньице – это как небо и земля. Наложниц всё ж не заставляют работать, только сидишь себе, следишь, чтоб кожа мягкая и гладкая была. Ну, и… сама понимаешь.

Её трактовка была вольной и, пожалуй, слишком простой. Но поспорить с ней было трудно.

Зои исчезла минут на десять, потом вернулась с чёрным кейсом и объявила, что бумаги на меня готовы, так что лучше бы нам поторопиться, потому что водитель уже ждёт. Я поднялась с табуретки и, как кукла, отправилась вслед за ней на деревянных, совершенно негнущихся ногах, как будто чужих.

На заднем дворе действительно уже стояла машина. Огромный чёрный джип.

Начальница перебросилась парой вежливых выражений с водителем и с натянутой улыбкой передала ему документы. Тот отворил заднюю дверь, многозначительно глядя на меня. Перед тем как опуститься на сиденье, я украдкой оглянулась назад, на вывеску «Шоколада», при свете дня притушившую свои многочисленные огни. Не было ничего сентиментального в том, чтобы прощаться с такой работой. Но сколько бы Чейс меня ни гонял, сколько бы смен подряд ни ставил, моё тело всегда оставалось у меня, только я была вправе распоряжаться им, хоть и не всегда делала это мудро. Но лишиться и этого означало потерять всё, что у меня осталось. Это осознание душило, жалило, и ужиться с ним было трудно.