Убить зло - Рекс Стаут

Он встал на ноги и, «слегка похудевший, но все еще в форме», как заметил редактор еженедельной «Мейл и курьер», сам принялся за работу, а ты отправился учиться на второй курс колледжа.

В этот год произошло событие, сделавшее тебя известной персоной. Ты так и не понял значения того эпизода, тем более что уж слишком он противоречил твоей застенчивости и неуверенности. Что произошло бы в твоей жизни, если бы в годы обучения в колледже миссис Моран не стирала тебе белье и не посылала бы два раза в неделю забирать его свою маленькую дочку Миллисент? Ты обратил на нее внимание не сразу, но постепенно стал сознавать, что этот бледный ребенок имеет дело с твоей одеждой. Почему возникло чувство неловкости, невозможно объяснить и трудно себе представить, ведь ей было десять лет, то есть ровно вдвое меньше, чем тебе. Едва грамотная, с мертвенным, анемичным лицом, она невозмутимо и сосредоточенно заворачивала твои грязные рубашки. Было какое-то ужасающее знание в том, как она это делала, совершенно бесстрастная, и вместе с тем в ее поведении чувствовалось глубокое, непостижимое бесстыдство. Ты испытывал только одно: необъяснимый дискомфорт, ерзал на стуле, не в силах усидеть на месте, поспешно вскакивал и предупредительно открывал перед ней дверь.

— Я верну белье в пятницу, — говорила Миллисент.

Месяца через три случилось так, что, когда она пришла, у тебя в комнате собрались друзья из колледжа. К этому времени ты приобрел привычку покупать для нее конфеты. В тот день ты не захотел угощать ее в присутствии друзей, и каким-то образом она сумела показать, что разделяет твое чувство.

Когда она ушла, кто-то из ребят пожалел, что такой худенькой малышке приходится таскать тяжелые свертки с бельем.

— А, вы имеете в виду эту маленькую шлюху! — сказал Дик Карр, по прозвищу Мул. — Нечего о ней беспокоиться. Она пойдет по скверной дорожке.

Двое или трое моих однокашников стали защищать невинного ребенка. Никто не замечал дрожь твоего негодования.

— Все вы безмозглые идиоты! — Мул сплюнул табачную жижу. — Раньше она приходила за моим бельем, но я сменил ее на Чинка. Честное слово, я ее боялся. Черт возьми, Билл, она может тебя соблазнить!

Сам того не желая, ты вскочил на ноги и бросился к нему:

— Карр, ты мерзкая скотина!

Сами по себе слова были не так уж грубы и часто употреблялись между друзьями, но мой тон и угрожающая поза заставили всех раскрыть рты от изумления.

Мул, закаленный хавбек, которому смешно было доказывать свое превосходство надо мной, продемонстрировал ленивое удивление, явно смешанное с презрением, но нисколько не оскорбился:

— Господи, уж не собираешься ли ты с ней переспать?

А, Билл?

Ослепленный гневом, ты влепил ему пощечину. Он взвился на стуле, но десяток рук сдержали его. И тут вступила в права старая добрая традиция времен Дикого Запада. Со всей церемонной вежливостью, предписанной традицией, секунданты определили время и место вашего поединка. Никого особенно не волновал его исход, так как полагалось бесспорным, что первым же ударом Мул собьет тебя с ног и станет наблюдать, как ты истекаешь кровью.

Позднее никто не мог в подробностях описать эту стычку. Верно то, что Мул ударил первым и у тебя сразу хлынула кровь из носа, но долго еще, ослепший от вздувшихся на лице кровоподтеков, ты продолжал тыкать рассеченными в кровь кулаками в маячившую перед тобой огромную фигуру, которая должна была быть уничтожена прежде, чем твои ребра оторвутся от позвоночника и ты потеряешь сознание. Ты не испытал ни слабости, ни боли, хотя до поединка только об этом и думал. Наверное, Мулу ничего не стоило сразу покончить с тобой, но, казалось, ему это было противно, возможно, до него наконец дошло, что на самом деле ему противостоит не твое истекающее кровью тело, а нечто иное, бесплотное. Бить тебя больше не имело смысла.

Наконец тебя избавили от борьбы и унижения. Мул остался на месте, утирая лицо носовым платком и тяжело дыша. Тебя почти внесли в комнату, где ты окончательно обессилел. В ту ночь, слишком измученный, чтобы двигаться, ты бессмысленно смотрел, как твои восхищенные посетители поедали конфеты, купленные для маленькой Миллисент.

Костлявый Портер, который теперь работает здесь, в Нью-Йорке, статистиком в страховой компании, сообщил, что поединок длился восемнадцать минут, но за несколько месяцев легендарные слухи превратили их в целый час. Во всяком случае, еще никто не мог продержаться в схватке с Мулом хоть сколько-нибудь значительное время, и ты прославился. Пришлось проваляться в постели с неделю, но на третий день тебя навестил сам Мул.

— Ах ты, Билл, старый негодяй! — нежно сказал он.

Вскоре по его же просьбе ты стал называть его Диком и таким образом стал заметной личностью не только потому, что дрался с самим Мулом, а потому, что он выбрал именно тебя на роль самого близкого друга. Теперь уже не узнаешь, существовала ли тогда между вами настоящая привязанность. Насколько можно судить за давностью лет, тебе это давало возможность при случае глупо и самодовольно ухмыляться. Дик был самым прославленным атлетом года, всеобщим любимцем, снискавшим любовь Засушенной Сливы. Сказочно богатый, на вечеринках он размахивал сотенными банкнотами и щедро тратил их, ничем не оскорбляя своих однокашников.

Весь весенний семестр вы были неразлучны, и в июне, уезжая на каникулы домой, ты обещал приехать к нему летом. Дома было скучно. Джейн уехала в Европу, стремясь приобщиться к старой культуре. Ларри, Маргарет и Роза были еще сопливыми малышами; мать и отец воспринимались как естественные содержатели.

Не то чтобы тогда это четко отмечалось сознанием, но в то время еще считалось, что ты будешь учиться в фармацевтическом колледже. И ты без всякого отвращения размышлял о спокойной и надежной карьере владельца самой крупной аптеки в быстро растущем Огайо. И не пытался искать другого пути. Кроме того, эти первые недели лета ты жил в ожидании поездки к Дику Карру в Кливленд. А в твоей записной книжке вот уже год хранился кливлендский адрес миссис Дэвис.

Но не успел ты и сутки пробыть в Кливленде, как миссис Дэвис была забыта окончательно и бесповоротно.

В день приезда, когда Дик представил тебя своей сестре Эрме, ты так оробел, что у тебя затряслись губы и руки! Да, ты всегда трепетал перед Эрмой Карр, черт ее побери! Может, отчасти потому, что они жили в фешенебельном доме со множеством легковых автомашин, сверкающих фонтанов, стенных шкафов для одежды из дорогого душистого кедра? Возможно, но бог видит, что и самой Эрмы было достаточно. Сейчас ты вспоминаешь, как в тот первый день тебя оскорбляла ее холодность и самоуверенность. Но, невероятно скованный и застенчивый, ты был полностью околдован ею.

К концу третьей недели пребывания у Карров она предложила жениться на ней. Да, черт побери, она сделала это и предоставила тебе самому решать этот вопрос. Сколько раз ты ломал голову над загадкой, почему вдруг Эрма избрала тебя. Фламинго иногда бросается на мелкую рыбешку, предпочитая ей всех остальных. Ну не смешно ли, что вот уже больше двадцати лет ты бьешься над разрешением этого волнующего вопроса!