Мы поднимаем выше стяги! - Иван Кузмичев

Заиметь такого подданного, как нынешний визирь не зазорно любому христианскому государю. Однако было видно, что даже зная о скорой смерти от рук палачей Али-паша не бросит свое дело, встретив с гордо поднятой головой надвигающуюся на него опасность. Глупо и красиво так относиться к самому себе, но с другой стороны разве не такие люди должны стоять у кормила власти? Чтобы нести ответственность необходимо знать что за свои ошибки ты не будешь прощен, а неминуемо будешь наказан, тогда и ненужных действий будет много меньше, а те которые будут, каждый раз будут взвешены и перепроверены.

В дверь посла тихо постучали, он поднял голову, увидел молоденькую служанку-гречанку, купленную послом совсем недавно на одном из рынков столицы империи. В руках у нее был поднос, на котором стоял кубок с прохладным вином и какой-то запеченной рыбешкой, с легким десертом из сладостей и небольшая ваза фруктов.

-Поставь на стол, девочка,– махнув рукой на небольшой столик, рядом с собой приказал посол, откидываясь на спинку кресла, вспоминая доклад одного из его верных доносчиков, доставшегося ему «в наследство» от Петра Толстого.

Потеряв под Полтавой армию, вместе со славой непобедимого полководца, Карл со свитой в несколько десятков человек, предателем Мазепой достиг турецкой крепости Бендеры. Здесь он нашел приют, охраняемый отрядом янычар в маленькой деревушке Варнице. И теперь все усилия шведского короля были направлены на то, чтобы вовлечь приютившую его Османскую империю в войну с Россией. Интриги шведского короля при дворе султана, встретили поддержку со стороны поляков, сторонников низвергнутого с престола Речи Посполитой Станислава Лещинского, а так же со стороны посла Франции.

-Что же делать дальше то? Ведь таким ходом может статься что война будет, а она ой как не нужна нам сейчас совсем не нужна…

Вечерело, кубок вина, принесенный молоденькой девушкой так и остался стоять на столике, а невысокий пухленький человек с затаенной тревогой в глазах всматривался в синие просторы Черного моря, раскинувшегося далеко за горизонт.

Солнце недавно село за горизонт, однако улицы Первопрестольной освещались так, словно был день. Сотни факелов в руках молодых воинов давали достаточно света, для того чтобы нельзя было от них укрыться.

В столице жизнь кипела, бурлила, всколыхнувшее мрачные тенета города покушение на государя и наследника пробудил от спячки полицейских. Они словно гончие врывались в дома, выискивая бомбистов, но так ничего и не находили, порой вытаскивая обычных мужиков из постелей просто за то, что в их избе лежал старый дедовский бердыш или вовсе древняя пищаль, оставшаяся со стародавнего времени. В то же самое время гвардейцы, во главе своих обер– и унтер-офицеров кружили по московским улочкам арестовывая каждого бродягу, дотошно всматриваясь в лица прохожих. Нападение на царя было плевком на честь и мундиры всех присутствующих на месте взрыва, слишком дерзко, грязно это было! Прощать такое нельзя ни в коем случае!

Сразу же после взрыва бомбы под копытами лошадей царя и цесаревича, витязи во главе с Прохором, вовремя сообразившим, что к чему, заняли круговую оборону возле раненых, лежащих без сознания царственных особ. Но больше ничего не было, в толпе вокруг слышался только истерический визг почтенных матрон, беспорядочная беготня только раздражала, не принося никаких плюсов от всей этой шумихи. Первым делом, осмотрев раненых, Прохор облегченно вздохнул – все живы, только вот у царя-батюшки пара мелких осколков попали в лицо, одна из брови, разорванной на две половинки, кровь заливала глаза, не лицо это было, а языческая маска древнего божка. Раны Старшего брата были относительно безопасными, тугими толчками сукровица шла из предплечья и бедра. Чтобы наследник не умер от потери крови Прохор с парой витязей, тут же перетянули ногу и руку, чуть выше самой раны, останавливая кровотечение.

Через минуту возле плотного кольца витязей застыла рота преображенцев, шедшая ближе всех к государю, во главе гвардейцев стоял бледный светлейший князь.

-Что с царем?– протиснулся он через ряды витязей, молча разошедшихся в сторону по приказу Прохора, увидевшего Меншикова за пару секунд до его слов.– О, бог ты мой, мин херц!

Алексашка, презрительно относящийся к витязям и, особенно к сыну государя, казнокрад, вор и вымогатель, генерал кавалерии, являющийся бесспорным фаворитом Петра, упал на колени перед бессознательным телом государя. Нежно, словно ребенка обхватил его голову, провел дрожащей рукой по лицу, вытирая ручеек крови, струящийся по щеке и подбородку. Не долго думая, светлейший князь аккуратно положил голову царя себе на колени, сам же быстро снял с себя камзол, разорвал на себе рукав рубахи, быстрыми движениями вытер лоб царя, после чего, прижимая в рассеченной брови ткань приказал:

-Носилки несите!

-Так нет их, господин…– виновато ответил один из гвардейцев.

-Берите где хотите, но чтоб через минуту были здесь!– казалось еще чуть и разгневанный Меншиков кинется на солдата.

-Возьмите носилки Карла, что перед вами несли, они же целые, да и искать не надо ничего,– предложил Прохор.

Алексашка странно посмотрел на витязя, хотел что-то сказать, но промолчал, лишь все так же аккуратно приподнял царя, вместе с Прохором и тремя гвардейцами приготовились положить венценосную особу в носилки. Не спеша, словно самую великую драгоценность в мире государя положили на подушки, укрыли одеялами и снятыми с тел камзолами.

Уже уходя, Алексашка приказал одному из капралов, что тот нашел и привел во дворец доктора Бидла, местного директора единственного госпиталя столицы.

Витязи же, уложив своего Старшего брата на сделанные из подручных средств носилки, понесли наследника к первому попавшемуся дому, боясь, что тот попросту не выдержит длительного путешествия до своих комнат. Самым ближним домом, пригодным для размещения цесаревича оказался дом ремесленника Смирнова, местного сапожника, обихаживающего здешнюю округу своими изделиями.

Непрерывно всхлипывая, Оля шла следом за истекающим кровью любимым, предварительно кое-как перевязав раны на плече и ноге. Уже в комнате, переборов панику, взяв себя в руки, она приказала приготовить принесенные с собой мази и настойки, сама же достала маленькую ступку, покопавшись в котомке пар секунд, достала несколько щепоточек трав и тут же начала их толочь, плеснув в деревянную посудину красной настойки. В помощниках у лекарки, ставшей по желанию цесаревича боярыней была пара ее учеников, взятых ею специально для демонстрации перед царем. Да и сам Алексей хотел посмотреть на что годятся обученные по методике травничества лекари, и, конечно же, продемонстрировать их перед государем. Руслан с Сергеем спешно приготавливали теплую воду, выкладывали перед собой белые бинты, аккуратно разрезали на теле наследника русского престола его форму, тут же смывая кровь, чтобы не было никакого заражения, поливали слабой настойкой, убивающей заразу.

Убедившись, что Старший брат жив, полковник Митюха собрал свой полк, оставив возле дома сапожника всю первую роту для охраны Алексея. Так получилось, что именно в ней собрались наиболее отлично подготовленные витязи корпуса, сам же построив семь оставшихся рот под барабанный бой, и редкое гудение полкового горна отправился в самый неблагоприятный район города – Старый город. Почему именно туда? Все просто, паре разведчикам сразу же удалось засечь путь пары несостоявшихся убийц, крики прохожих, смешанная отборной бранью выдавали их лучше если бы они сами оставляли метки на земле. Вот только дальше первых улочек витязи не смогли пройти, во-первых нападавшие затерялись, а во-вторых на улицах появились люди в просторных одеждах, под которыми они держали свое оружие. А что могут сделать два воина против толпы? Ничего. Даже если они тренированные и опытные бойцы, в уличной драке против нескольких дюжин оборванцев у них нет шансов, быть сразу в нескольких местах одновременно не может никто.