Соблазнитель, или Без пяти минут замужем - Екатерина Гринева

А на вопрос следователя: «Что пропало из квартиры?» – я ответить не могла. Но у меня складывалось впечатление, что меня просто подвела память и я не могла вспомнить. Что-то крутилось в мозгу: расплывчатое, неконкретное. Я даже злилась на себя за это, но ничего определенного в голову все равно не приходило.

В эту минуту я его почти ненавидела. Я повернулась на бок и посмотрела на Бориса. Он спал, полуоткрыв рот, и храпел. Я была твердо уверена, что всех храпящих нужно подвергнуть принудительному лечению или операции. Без всякого на то их согласия. Первое время Борькин храп сводил меня с ума. И чего я только не делала, чтобы отучить его храпеть. И к врачам водила, и к гипнотизеру. Ничего не помогало. Наконец я нашла выход: купила себе беруши и тем самым избавилась от надоедливого шума.

Под утро храп стал тихим, как будто его источник истощил свои основные силы за ночь. Во сне выражение Борькиного лица было по-младенчески невинным. И никаких морщин на лбу и складок около рта, как это частенько бывало в последнее время. Я пыталась отвлечь его от проблем, но по большей части безуспешно. Отстань, говорил Борис, сам со всем справлюсь. Как хочешь, говорила я и отходила в сторону. Зачем напарываться на неприятности? Если Борька выходил из себя, то он мог запросто наорать или психануть. А мне не хотелось, чтобы моя дочь Кристина стала свидетельницей наших личных разборок. Она и так реагирует на все слишком нервно и эмоционально.

Боря ее отчим, и привыкала она к нему долго. Целый год. Борька старался привязать ее к себе и для этого использовал все способы: покупал огромные плюшевые игрушки, водил в детские развлекаловки, устроил грандиозный день рождения в кафе «Дюймовочка». С приглашенным тамадой – актером Молодежного театра, с успехом изображавшего Джека Воробья из «Пиратов Карибского моря». Такой праздник получился – просто супер-пупер. Глядя на актеров, весь класс пел и танцевал. Дети визжали и хлопали в ладоши. А Кристинка стояла сияющая и гордая, что все это ликование было в ее честь. Но к Боре она не оттаяла, и нашел он ключик к ее сердцу только после того, как пообещал купить кошку редкой породы – бенгальской, которой Кристина уже придумала имя. Элли. Кошку на семейном совете решили покупать осенью, потому что летом ее девать некуда. А так еще почти целый год без проблем: не надо ломать голову, кому пристроить домашнего любимца.

Вот тогда-то Кристина, или Кристи, как я ее называла, и признала Бориса за своего. Хотя лично я против животных в доме. Кругом клочья шерсти, лишние заботы, и кто-то все время вертится под ногами, выпрашивая еду или лакомство. Но раз уж решили…

Я осторожно перелезла через Борю, стараясь не шуметь. Я собиралась на кухне попить кофе и обдумать предстоящую поездку на юг, в Алушту. Ехать мне туда не очень-то хотелось. Я уже привыкла отдыхать в Турции и Египте, и провести целый месяц на крымском курорте, где соотношение цены и качества зашкаливает в пользу цены, было совсем не в кайф.

Но Кристинка ныла не переставая, ей ужасно хотелось на море. А в этом году, в связи с финансовыми трудностями, Борис не мог нас отправить на хороший курорт, я же выплачивала кредит за машину и тоже была стеснена в средствах.

Но это еще можно было пережить. Не беда. Хуже было то, что Борькин бизнес переживал не лучшие времена. Дела у Бори резко пошли под уклон. До кризиса он был преуспевающим ресторатором – три точки в Москве и шесть в области. Он хотел открыть магазин эконом-класса и назвать его «Берегиня» или что-то в этом роде, хотя я уверяла его, что этот вариант не очень хорош. «А что прикажешь: «Монетка» или «Два грошика»?.. – почему-то раздражался Боря. – «Берегиня» – название красивое и запоминающееся».

Я молчала. С Борисом спорить – себе дороже. Почему-то аргументы его не убеждают, а, наоборот, еще больше распаляют. Пришпоривают, как хлыст лошадь.

На кухне мне хотелось побыть одной в тишине. Когда Борька вставал – он начинал громко шуметь, и спокойно посидеть уже никак не удавалось.

Я достала из шкафчика кофе в зернах, налила в джезву холодной воды и насыпала туда две ложки с верхом итальянского кофе. Я любила пить крепкий кофе. Без молока и сахара.

Был выходной. Семь утра. Через два дня мы должны были уехать в Алушту. Чемодан я не собирала. Обычно я все кидала в последний момент. Ненавижу составлять списки и ставить галочки. Если что-то забудется – не проблема, всегда можно купить на месте.

Я поставила джезву на плиту и посмотрела в окно. День обещал быть солнечным. Но сколько таких деньков не сдерживало своих обещаний… Солнце в Москве стало редким гостем и не часто баловало своим появлением. Зато на юге, конечно, погода другая. Мы сможем позагорать и отдохнуть. Сама мысль, что через два дня я буду ходить в топиках и шортах, порядком радовала.

На работе у нас был дресс-код, отклонения от которого карались по полной программе. Никаких тебе легкомысленных летних нарядов. С этим у нас было строго. Пару сотрудниц на моем веку даже уволили, когда одна пришла в черных чулках в сеточку, а другая в блузке с вырезом почти до пупка.

Клиенты бы их не так поняли, лицо фирмы прежде всего, учил мой начальник. После работы вы можете ходить хоть голышом, но в офисе – будьте добры не расслабляться.

Кофе пошел пузырьками, я быстро сняла джезву с плиты и налила напиток в чашку, привезенную из Турции. Темно-коричневую, с розовато-бежевой полоской по верху, напоминающей пенку. Чашка была похожа на кофе капучино. Прикольная чашечка. Я как увидела ее, так и влюбилась. Торговалась я за нее отчаянно. Черноволосый турок лет сорока пяти ни за что не хотел уступать ее мне за ту цену, какую я назвала. Но я тоже стояла на своем. В результате мы сошлись на цене чуть повыше моей, и я ушла довольная, положив удачную покупку в сумку. Негласное правило любого восточного базара: торгуйся до последнего, и тебе уступят. Восточный торг – мини-спектакль, от которого получают удовольствие все участники. Когда я поехала в Египет в первый раз и купила разноцветные бусы не торгуясь, на лице продавца отразилось глубокое разочарование, словно ребенка лишили любимой игрушки. Облажалась ты, Оля, облажалась, выговаривала мне моя подруга Галочка, как же ты так! Никогда не соглашайся на первую цену, смело сбавляй ее в два раза, а потом начинай торг. Больше я не промахивалась и правила торга на восточном базаре помнила твердо.

Я сделала первый глоток кофе и ощутила, как мое настроение пошло вверх. Нет, кофе – лучший антидепрессант. Ну еще – шоколад, шопинг и… секс с любимым мужчиной, – в этом месте я запнулась. Я, конечно, привыкла к Борису, но сказать, что я в него влюблена… Я помахала ложечкой в руке и нахмурилась.

Я вспомнила, как часто мы с отцом спорили из-за Бориса. Не торопись выходить за него замуж, лучше присмотрись к нему, говорил отец. Я что-то не пойму твоего Бориса, вроде неплохой парень, но как пойдет вразнос…

Отец никак не мог найти с Борисом общий язык. Как только они встречались, так сразу начинали отчаянно спорить. Причем по всем вопросам. У отца, человека старой советской закалки, Борис, который начал заниматься бизнесом чуть ли не со школьной скамьи, вызывал раздражение.