Волшебные стрелы Робин Гуда - Наталья Александрова

Витька – это Виктория, дочь Антонины от первого брака. Антонину бы еще Лариса скрепя сердце стерпела, но вот ее доченьку…

Короче, дело с квартирой было сделано. И они договорились с Ниной Павловной, что жильцы съедут сегодня, в двенадцать.

Они и съехали. И теперь Лариса с изумлением, переходящим в ужас, осматривалась в прихожей.

Квартира была не та. Где старинная кованая вешалка из прихожей и полочка для ключей? Эти вещи были выдраны с мясом, и обои в тех местах висели клочьями.

Совершенно машинально Лариса оглянулась, чтобы закрыть дверь, и увидела, что в железной двери нет замка. Оттого она и не была заперта. Замок был тоже вырезан, небось специальным инструментом орудовали. Как он называется? Кажется, болгарка.

Лариса прислонила к двери чемодан и на негнущихся ногах прошла в комнату. Хоть в глубине души она и была готова к неприятностям, действительность превзошла самые худшие ее ожидания.

Комнаты не было. Вместо нее были руины, сарай, хлев, только что не пепелище. В комнате стоял стойкий запах пыли и еще чего-то очень неприятного. В гулкой пустоте слышно было ее, Ларисино, дыхание. Обои, которые ранее удачно загораживала мебель, теперь оказались старыми, рваными и выцветшими. Карниз исчез вместе с занавеской. И самое главное – в комнате не было пола. То есть то самое, вполне себе симпатичное ковровое покрытие, которое лежало на полу, было выдрано вместе с плинтусами, а вместо пола теперь оказались доски, которые даже на несведущий Ларисин взгляд выглядели совершенно гнилыми. Да на них ступить страшно!

Лариса почувствовала, что пол уходит у нее из-под ног, и ухватилась за стену. Не хватало еще шлепнуться в обморок в эту грязь! Никто ведь не придет, хоть помри в этом гадюшнике.

Перед глазами плясали красные мухи, и она, сжав зубы, аккуратно прошла по самой прочной на вид доске на кухню.

Лучше бы она этого не делала, поскольку кухни тоже не было. Ни столика, ни шкафчика, ни холодильника (ясное дело!), ни даже газовой плиты! Раковина, правда, была, но зато не было крана, так что воды не набрать.

Ларисе ощутимо стало плохо. Все тело покрыла испарина, и сердце заколотилось сильно-сильно. Да еще и в ушах забухал молот, как будто сваи забивают.

Это уже серьезно, знала она такое за своим организмом – от стресса температура повышается и давление. Нужно срочно умыться холодной водой.

Шатаясь, она побрела в закуток, где был душ. Хорошо, что идти недалеко. Она открыла узенькую дверцу и остолбенела. В закутке не было ничего. Ни душа, ни унитаза. Старый, облупившийся поддон смотрел на Ларису нагло – на вот тебе, выкуси! Из голой фановой трубы несло канализацией, так что Ларису затошнило. Однако этот запах привел ее в чувство, как приводит в чувство резкий запах нашатырного спирта. Ларисе больше не хотелось упасть в обморок, ей хотелось немедленно кого-нибудь убить. Она выскочила в комнату, дрожащими руками тыкая в кнопки телефона.

– Нина Павловна! – закричала она, услышав ответ. – Да что же это такое?

– Что конкретно вы имеете в виду? – холодно спросили ее. – Чем вы недовольны?

– То есть как это? – От волнения голос у Ларисы сорвался. – Что вы сделали с квартирой? Это же форменное безобразие! Это вандализм! Вы оставили голые стены! Да и стены…

– Я же предупреждала вас, что все заберу!

– Да, но я думала, что…

– И вы согласились!

– Да, но я думала, что только мебель…

– При чем здесь мебель? К вашему сведению, все было сделано нами! Когда мы въехали в эту квартиру, там ничего не было. Или было в таком состоянии, что все пришлось менять! Или вы хотите, чтобы я все новое оставила вам за просто так?

У Ларисы промелькнула мысль, что назвать обстановку этой квартиры новой мог только человек с очень богатым воображением. Но в данный момент не это было важно.

– Но вы должны были предупредить, – проговорила она растерянно, – и вообще, по закону вы обязаны оставить квартиру в таком состоянии, чтобы в квартире можно было жить!

– Ничего не знаю, – отчеканила Нина Павловна, – я вам квартиру не продавала, я ее просто снимала. Спрашивайте с тех, с кем вы договор подписывали. И больше прошу мне не звонить! Иначе мне придется сделать заявление о телефонном хулиганстве!

Вслушиваясь в короткие гудки, Лариса представила, как будет рассказывать об этом отцу. И как Антонина скажет, что она сама полная дура, и как Витька будет злобно хихикать. Нет, это уж слишком! Такой радости она им не доставит.

Оставался последний выход, единственный человек, к которому можно обратиться всегда, в любое время дня и ночи.

– Машка, – едва слышно сказала Лариса в трубку, – все плохо. Все просто ужасно.

– Что плохо? – откликнулась Машка. – Лиса, ты пьяная, что ли? Язык заплетается?

– Я в квартире. Здесь такое… В общем…

– В общем, я приеду прямо сейчас. – Машка по голосу ее определила, что дело и правда серьезное.

Сорок минут в ожидании подруги Лариса провела, сгорбившись на чемодане в прихожей и наблюдая за входной дверью. Хоть красть в этой квартире больше нечего, все равно будет противно, если кто-нибудь вломится.

За это время ей даже малость полегчало, притерпелась к своему несчастью.

Машка была старой проверенной подружкой – с первого класса за одной партой сидели. Родители были против их дружбы, поскольку Машка была, по выражению учительницы, «девочкой из неблагополучной семьи». У Машкиной матери было трое детей и ни одного мужа. То есть какие-то мужчины в их квартире время от времени проживали, так и дети случились, смеялась Машкина мать тетя Вера, но надолго мужчины не задерживались.

Впрочем, тетя Вера не слишком по этому поводу расстраивалась. Машка была в семье младшей, перед ней шел Борька, а самая старшая сестра звалась Милка. Милку вроде бы подряжали присматривать за младшими, но у нее плохо получалось. Ей хотелось гулять и развлекаться, так что с первого класса Машка была предоставлена самой себе.

Она умела много такого, о чем Лариса и понятия не имела, – могла отпарить юбку, вымыть полы во всей квартире и даже сварить борщ. Еще Машка ничего не боялась и умела найти выход из любой самой неприятной ситуации.

Со временем Ларисина мама сумела разглядеть в Машке эти качества и не препятствовала больше их дружбе.

После девятого класса Лариса перешла в другую школу, а Машка пошла учиться парикмахерскому делу. Они стали видеться реже, но дружба не прервалась и в институте. Потом заболела мама, и Лариса вряд ли выдержала бы этот кошмар без Машки. Потом… потом отец привел в дом Антонину с Витькой. Здесь Машка, конечно, ничего не могла сделать, только утешить и отвлечь от грустных мыслей. У нее самой жизнь не налаживалась. Были в ее жизни какие-то парни, но все, по ее выражению, какие-то недоделанные. Замуж Машка категорически не хотела, да никто и не предлагал.