Сказки тысячи ночей. Веретено - Эмили Кейт Джонстон

Никто не спорил, что праздник был великолепным, даже потом, когда о том дне говорили только шепотом, жалея об утраченных надеждах. Гости были совершенно очарованы. Я помню только, что слег с овечьей оспой и не смог пойти на праздник, но мама рассказывала, что королева лично передала мне тарелку сладкого мяса и собственноручно вышитый платок, чтобы меня утешить.

В главной галерее, где праздновали обитатели дворца, было очень весело. В неярком свете свечей выделялись золотые нити и пурпурные шелка гобеленов. Придворная арфистка играла столь искусно, что стоявшие перед гостями хрустальные кубки отзывались мелодичным звоном на каждую ноту. А угощение было куда более изысканным, чем сладкое мясо, которое досталось мне. Каждый сочный кусочек лежал на богато украшенных тарелках.

Именно за это жители Харуфа так любили своих короля и королеву. Царетворцы восседали на возвышении и говорили только с самыми важными вельможами и богатыми купцами. У них была посуда из дорогого стекла и инкрустированные ложки, тогда как на столах внизу подавали самую простую пищу. В их краю все лучшее принадлежало им: дороги, гавани и даже блестящие стальные шлемы солдат. А в Харуфе все ели то же, что и король, и приборы в руках у королевы были точно такие же, как у последней судомойки.

Касим и Расима, как того требовала традиция, пригласили на праздник всех волшебных существ, охранявших человеческий род. Только если простой пастух, желая привлечь внимание наших защитников, раскошелился бы на лоскут пурпурной ткани и пару железных гвоздей, то король с королевой заказали кованые статуэтки в виде каждого из существ, щедро заплатив кузнецам. Каждый подарок лежал в мешочке из пурпурного шелка, который Маленькая Роза сшила сама под руководством моей матери.

Может быть, дело было в этих продуманных приглашениях, а может, сами волшебные существа решили, что им следует присутствовать на этом празднике, – так или иначе, они все пришли. Это не было в обычае. Мы поминали их в своих молитвах, порой видели мельком огненное перо или яркую вспышку в зарослях вереска по ночам, но никто уже десятки лет не встречал кого-то из стражников живьем. Я потом несколько недель горевал, что пропустил их появление, уверенный, что другая такая возможность мне не представится. Мама постаралась описать их мне во всех подробностях, хотя ее собственная жизнь в тот момент разваливалась на части.

Самыми затейливыми созданиями оказались фея и эльф. Оба умели летать, но по сравнению с остальными были достаточно малы, чтобы не напугать гостей, и весь вечер танцевали в воздухе над столами под аккомпанемент арфы. Эльф выделывал кульбиты на радость детям, а фея изящно кружилась, оставляя за собой шлейф золотистой пыльцы.

Ко всеобщему удивлению, на праздник пришла, рассыпаясь в извинениях, даже дракона. Она сама была еще детенышем и боялась, что при дворе ее сочтут невоспитанной. Она объяснила, что ее мать не поместилась бы во дворце, не сломав крышу, так что маленькие дракончики бросили жребий, чтобы решить, кто пойдет вместо нее. Расима проявила восхитительную невозмутимость и приветствовала дракону с церемонностью, какой удостоился бы великовозрастный сановник, после чего поручила слуге найти гигантскому зверю место поближе к главному очагу.

Мама не могла точно припомнить, где сидела гнома. В ее рассказах она то оказывалась на коленях у короля, нашептывая ему, какой скот пасти на каких пастбищах, то ускользала в огород и принималась копаться в грядках. Иногда мама и вовсе забывала про гному, что я бы счел несправедливым, не будь гномы таким стеснительным народцем, что им куда приятнее тихо поблагодарить за подарок и поскорее удалиться восвояси.

Феникс примостился на спине у единорога. Оба ничего не ели и не произнесли ни слова после того, как приветствовали короля с королевой. Не дожидаясь приглашения, они уселись возде принцессы, и Маленькая Роза уставилась на них во все глаза, позабыв разворачивать подарки и пробовать угощение. Разумеется, они тоже приготовили ей дары, которые должны были сделать ее мудрым и хорошим правителем, но ребенку было не развернуть их и пока не понять. То были дары для души и тела: проницательность, стойкость, милосердие и все остальное, что может пригодиться будущей королеве.

Так что праздник удался на славу и привел в восхищение всех присутствующих, даже мальчика, который лежал больной в постели и слышал о нем только с чужих слов. Если бы празднование закончилось так же, как началось, истории были бы куда короче. Моей матери не пришлось бы покинуть свой дом, я бы не потерял все, что любил, а королевство Харуф продолжило бы свое размеренное существование.

Но потом явился демон, так что дальнейшее существование королевства оказалось не столь уж размеренным.

Я с трудом перевернулся, подняв лицо из грязи. Пришлось бы еще и отплевываться от травы, если бы пару часов назад мы не втоптали ее всю в землю.

Я стал пальцами оттирать грязь с зубов.

– Ну же, Йашаа, – сказал Сауд. – Ты способен на большее.

Так оно и было, и мы все это знали. Сауду не удавалось повалить меня на землю с тех пор, как мне было двенадцать, а я тогда только-только дорос до того, чтобы нести шест, не спотыкаясь об него. Прошло шесть лет тренировок, и я падал только по собственному желанию: в качестве маневра или чтобы заставить противника сместить центр тяжести.

– Вставай. – Сауд махнул древком перед моим лицом. – Если не хочешь сдаться, конечно.

Сдаваться я не собирался. Обычно, когда мы сражались с Саудом, наши силы были равны, но за последние несколько недель он пережил очередной скачок роста и пока плохо соображал, где теперь заканчиваются его руки и ноги, а я пытался этим не пользоваться. Более того, я снова поссорился с матерью, препираясь с ней до тех пор, пока она не закашлялась так, что не могла говорить, и меня это разозлило. Мне не хотелось причинять Сауду такую боль, какую я причинил ей.

– Не хочу, – сказал я, опираясь о шест, чтобы подняться сперва на колени, а потом и на ноги.

– Не давай ему пощады, Йашаа! – воскликнула одиннадцатилетняя Арва, наблюдавшая за боем, сидя на заборе. Ее голос был еще по-детски звонким, но почему-то всегда придавал мне сил. Рядом с ней сидел Тарик – он был на четыре года старше, но на заборе держался куда менее уверенно.

– О, пощади, – насмешливо взмолился Сауд, улыбаясь, чтобы я понял, что он это не всерьез. – Пощади меня, Йашаа! Избавь от своего могучего удара и стремительной…

Договорить ему я не дал. Я мог бы вышибить шест у него из рук и сбить с ног, но это было бы неспортивно. Вместо этого я слегка ударил его по левой руке в том месте, где он держался за шест. Ну, насколько можно легонько ударить палкой, то есть не очень. Он, конечно, взвыл, но встал в стойку, и это давало ему небольшой шанс победить. Однако бой кончился очень быстро.

– Хорошо, что мы на одной стороне, – сказал Сауд, когда я помог ему подняться на ноги. – В смысле, когда это важно.

Важно это было всегда, но я не собирался этого говорить. Он знал это не хуже меня, а произнеся это вслух, я бы только напомнил ему, что его отец, некогда обучавший нас обоих, оставил его с нами и отправился куда-то по неведомым делам. И что уйти его, скорее всего, заставила моя мать. Так что мы просто поклонились друг другу, и я передал шест Арве, которая, опершись на него, встала на ноги на заборе, сделала пару шагов и, наконец, закрутилась волчком на босой ноге, крутя шест над головой в противоположном направлении. Тарик крепче ухватился за перекладину, будто его равновесие могло передаться ей.