Темное озеро - Линда Кейр

Девочка вытащила водонепроницаемый чехол из кармана завязанных узелками бикини, выглядывавших из-под пояса ее джинсов. Сунув мобильник в чехол, она плотно запечатала его, закрыв пластиковую застежку, и включила камеру и фонарик.

— Я захватила чехол на всякий случай. Но не думаю, что рискну нырнуть.

До вершины утеса быстро долетела весть о том, что, занырнув в эту черную воду, старшеклассник порезал ногу о какую-то железяку.

Побуждаемый как любопытством, так и видом веснушчатой груди и бикини девочки с камерой, Тэйт вернулся в озеро и поплыл, выставив вперед светящийся, как биолюминесцентная рыба, телефон. Достигнув примерного места погружения, он подпрыгнул и занырнул в глубину, видя перед собой лишь узкий луч слабого света. Вода вокруг стала казаться еще темнее. Уходя все дальше на глубину, Тэйт постепенно выпускал набранный в легкие воздух, и наконец луч фонарика выхватил из мрака блеск какого-то стекла или металла.

Сначала он увидел изображение на мониторе камеры: автомобиль, большой и темный, лежал на правом боку. Уши уже заложило, когда парень выдохнул последний воздух, погрузившись глубже. И нечаянно открыл дверцу, ухватившись за дверную ручку, чтобы приблизиться к затонувшей машине.

Она выглядела как старый двухдверный спортивный автомобиль, похожий на те, что он видел по телику, когда показывали аукционы антикварного транспорта, или в городе. За рулем таких винтажных тачек сидели престарелые фанаты, медленно катившие по улицам и собирая восхищенные взгляды и возгласы прохожих.

От недостатка кислорода и острого волнения от сделанного открытия у Тэйта закружилась голова. Он осознавал, что пора всплывать, однако жаждал триумфа: ему не терпелось заглянуть внутрь. Сделать снимок своей находки прямо на дне озера.

Он повернул экран «айфона». На мониторе отобразилась покрытая илом машина с треснувшими, но не выбитыми окнами, а за открытой дверцей — рулевое колесо.

Застегнутый ремень безопасности удерживал чьи-то останки.

Кости. Грудную клетку. Треснувший череп.

И в который раз перемены нового учебного года не принесли существенных изменений.

Или, точнее, подумал Йен, не изменилось ничего, за исключением учащихся и того, что они с Энди стали на двадцать с лишним лет старше, а школа Гленлейк начала строительство нового писательского центра — небольшого, но уютного здания, где студенты смогут читать, писать и общаться с преподавателями в достаточно непринужденной творческой обстановке, способной конкурировать с раскрученными школами Кремниевой долины… Ну, может, и не Кремниевой долины, а Кремниевого болота, как деловые спонсоры называли порой Чикаго, расположенный в сорока минутах южнее.

Забросив дорожные сумки в гостиницу «Олд роуд», чьи номера и коридоры выглядели достаточно тесными и обшарпанными, чтобы иметь историческое значение, супруги оставили машину на парковке и прошлись полмили до кампуса, наслаждаясь прекрасной осенней пятницей. Тротуар усыпала рыжевато-желтая листва. Она шуршала и ломалась под их ногами, распространяя терпкий запах увядания.

Йен взял Энди за руку. Ему вдруг вспомнилось, как они вместе шли по этой самой дороге, но в противоположную сторону, собираясь выпить кофе в единственной городской закусочной: он тогда ослабил узел школьного галстука, а еще они курили сигареты, чувствуя себя совсем взрослыми.

Теперь же оба выглядели как богатые родители, отдавшие своих чад в престижную школу-интернат. Однако Йен снова чувствовал себя мальчишкой — только на сей раз одетым по-взрослому.

Заметив взгляд Энди, ставшей сейчас даже красивее, чем в юности, он на мгновение мысленно перенесся в будущее: сегодняшний вечер, когда они, подвыпившие, будут, покачиваясь, пробираться в свой гостиничный номер и — как он надеялся — славно закончат его в кровати. Отельные номера обычно действовали на его жену возбуждающе. Жаль, что им редко удавалось путешествовать вместе.

— Мы собираемся пропустить приветственную трепотню, верно? — заметила она.

На последних трех родительских выходных они входили в актовый зал, когда директор школы, главы учебных кафедр и главный спонсор занудствовали уже больше часа. Энди была права — им и в этот раз незачем было спешить к началу. Они уже давно заслужили звания ветеранов.

— Может, нам стоило бы вместо этого неожиданно навестить Кэссиди?

Их пальцы по-прежнему были сплетены, и Энди слегка ущипнула его за руку.

— Типичный отцовский подход. Она, конечно, всю жизнь мечтала, чтобы мы неожиданно свалились ей на голову, помешав общению с друзьями. Нет уж, когда увидим ее, тогда и увидим.

Они шли по извилистой и длинной подъездной дороге, и Йен, как обычно, испытал приятное волнение от возвращения в альма-матер. Миновав повороты к преподавательским коттеджам, через пару сотен ярдов они увидели поблескивающие свежей краской готические письмена: «Школа Гленлейк».

Пересекли овальную площадь перед Школьным центром Коупленда, построенного в дар школе его прапрадедом Огастесом Коуплендом, первостатейным бароном-разбойником[1].

— Не пора ли тебе смахнуть пыль с бюста? — привычно пошутила Энди, когда они поравнялись с бронзовым изваянием старого Огастеса, стоявшего при входе на шестифутовом мраморном постаменте.

Йен покачал головой. Он не мог винить предка за свою детскую неприязнь к кирпичному зданию, однако такое «наследство» все равно было обузой.

Пройдя между корпусом гуманитарных наук, в аудиториях которого Йен появлялся крайне редко, и корпусом естественных наук, где он чувствовал себя более комфортно, они миновали студенческий клуб, прорезанный травянистым хоккейным полем, и прогулялись по местам, где кипела реальная школьная жизнь. За общежитиями первогодков обогнули старые особняки, служившие общежитиями для старшеклассников, и пересекли газон перед замшелой колоннадой. В школьные времена они тайно покуривали «травку» в ее тени, а однажды старательно вырезали свои инициалы на одной из колонн.

Осознав, что время поджимает, вернулись к особняку Маккормика, бывшего жилого дома этого обширного поместья, в котором теперь размещались административные службы. Но сначала заглянули в библиотеку, чьи внутренние стены были покрыты вставленными в рамки рукописными выпускными страницами личных дневников. Забравшись по лестницам на третий этаж, они то и дело останавливались возле стен, пробегая глазами по вставленным в рамки текстам, и наконец дошли до места, где на противоположных стенах читального зала висели выпускные страницы их собственного, 1997 года выпуска.