Бакинский бульвар - Чингиз Абдуллаев

Лейла, моя старшая сестра, тоже давно вышла замуж. Ее муж Салим – прекрасный парень, тихий, скромный, спокойный, внимательный. Он работает в нашей нефтяной компании, в научно-исследовательском институте; между прочим, кандидат наук. Лейла – врач по образованию, а Салим – геолог. Им обоим в прошлом году исполнилось по сорок лет, и у них две девочки, семнадцати и четырнадцати лет, которых я просто обожаю.

После рассказа о самых близких нужно сказать и о себе. Я – Infant terrible; так, кажется, называют неразумное дитя в семье. Вы уже наверняка догадались, куда я могла поступить после школы – конечно, в наш университет. Правда, девочки из хороших семей обычно шли на медицинский факультет, а я выбрала восточный, тоже весьма привилегированный, для избранных. Хотя я училась уже в середине девяностых, когда место было основательно «загажено» пробившимися сюда детьми торговцев и спекулянтов, но это я говорю не из-за снобизма, а ради справедливости.

Я вообще не понимаю, когда они обижаются на слова «торговец и спекулянт». По-другому это называется «бизнесмен», или, как говорят по-азербайджански, «иш адамы», то есть «человек дела». Если ты привозишь товар из Турции или Арабских Эмиратов, которые купил там за гроши, а здесь продаешь в десять раз дороже, то кто ты тогда? Спекулянт и торговец. И не нужно обижаться на эти слова. Сейчас почти все торгуют или спекулируют. Время такое. Раньше их немного презирали, а сейчас уважают больше всех остальных. Человек умеет делать деньги – значит, умный и толковый. Хотя у нас в городе больше уважают чиновников. Во-первых, у них есть власть. Во-вторых, у них самые большие деньги. Я уже сказала про брата, который, являясь генералом прокуратуры, держит ресторан. Собственно, у нас в этом не видят ничего дурного. Практически все руководители имеют свои рестораны, магазины, салоны. И надежная крыша, и дополнительный источник дохода. Ну кому еще открывать все эти магазины и рестораны, если не нашим высокопоставленным чиновникам? Обычные торговцы могут только привозить товар, а владельцами должны быть уважаемые люди, иначе твой бизнес быстро загнется под бременем всех этих проверок, таможенных выплат, налоговых отчислений… А еще есть многочисленные проверяющие из санэпидемстанции, пожарной охраны, газовой конторы, перечислять можно долго.

В общем, поступила на восточный, где вполне прилично выучила арабский и английский языки. Так что получается, что, кроме своего родного языка, я хорошо знаю русский, арабский, английский и турецкий. Насчет турецкого вы, конечно, поняли – это почти азербайджанский. Там только некоторые слова не совпадают, да и то сами турки говорят, что наши слова им нравятся больше. В турецком языке слишком много французских слов – «мерси», «пардон», «культур» и так далее. А у нас эти слова произносятся совсем иначе, так, как их произносили в древности.

Я как раз заканчивала университет, когда к нам домой приехали сваты. Конечно, я уже была знакома с Эльдаром, мы вместе учились в университете на одном факультете, только он изучал фарси, а я арабский. И, конечно, мы встречались. Эльдар – парень симпатичный, высокий, красивый, и нравился всем моим подругам. У его отца большой бизнес – два магазина в Баку и крепкие связи в Турции. В общем, мои родители дали свое согласие, да и я была не против. Все-таки уже двадцать два, нужно выходить замуж. Я и вышла.

Наверное, не нужно говорить, что я была девственницей. У нас с этим до сих пор строго – замуж выходи девственницей, чтобы тебе повязали красную ленточку на талию. Иначе нельзя, можно семью опозорить. После свадьбы выяснилось, что Эльдар тоже не бог весть какой профессионал в сексе, но постепенно мы как-то приноровились, и через десять месяцев у нас родился сын Кямал. Мне было только двадцать три, хотя, по нашим меркам, это уже много, и я ужасно боялась, даже просила, чтобы мне сделали кесарево сечение. Лейла на меня накричала и сказала, что я идиотка. Она была в палате, когда я рожала, и очень переживала за меня. Забыла сказать, что Лейла закончила медицинский и по профессии гинеколог. Мальчик родился здоровым, сильным, почти четыре килограмма, и глазки светлые, как у Эльдара. Представляете, какая была радость для всех!

А потом оказалось, что мой муж уже несколько лет, как бы это помягче выразиться, покуривает разные травки. Иногда он появлялся дома в таком виде, что, глядя в его мутные глаза, я начинала испытывать жуткий страх и все чаще и чаще вместе с сыном уходила к маме. Отцу мы ничего не говорили, но через некоторое время об этом узнал Керим. Он приехал к нам домой, когда меня там не было, и избил моего мужа. Урок не пошел впрок, Эльдар продолжал покуривать травку. В конце концов мой отец узнал всю правду и сразу же настоял на разводе. Через четыре года мы с Эльдаром развелись.

Так в двадцать шесть лет я осталась с сыном и без мужа, приобретя особый статус разведенной женщины. У нас в Баку это неприличный статус – никто не скажет, что ты ушла от мужа-наркомана, все будут жалеть и говорить, что он тебя бросил.

Но время шло, все потихоньку нормализовалось. Я научилась водить машину – отец купил мне «Хюндай Сонату», – устроилась на работу в английскую компанию, местное представительство «Бритиш Петролеум». Через три года мне повысили оклад, а еще через год сделали руководителем пресс-группы. И почти сразу я познакомилась с Вугаром. Он был старше меня на несколько лет. Серьезный, сдержанный, всегда в белых накрахмаленных рубашках, всегда подтянутый, аккуратно выбритый, вежливый. Хорошо владел английским и немецким, работал в представительстве немецкого «Сименса». Сначала мы просто встречались. Потом отношения стали более близкими. После развода с Эльдаром мне осталась квартира, где я жила одна, так как Кямала забрали к себе бабушка и дедушка, но в нашем городе порядочная женщина не может просто так выбирать себе друга по собственному усмотрению, это невозможно по определению, тебя будут считать неприличной женщиной.

Поэтому Вугар приезжал ко мне по ночам и тайком пробирался на четвертый этаж по лестнице, стараясь не пользоваться лифтом. Конечно, после первых двух недель мы потеряли бдительность, и некоторые соседи видели нас пару раз выходящими вместе из дома. Меня немного смущали его некоторые плебейские привычки. Он никогда и ничего не выбрасывал, был необычайно бережлив, я бы даже сказала, скуповат, хотя на меня тратился охотно. Бережливый мужчина – это всегда немного подозрительно. Говорят, что миллионером может стать только мужчина, способный на самоограничение. Может быть, и так, только такие типы мне все равно не нравятся. У моего мужа Эльдара были ужасные недостатки, но бережливым он никогда не был.

В общем, через несколько месяцев мы с Вугаром решили отправиться в совместное путешествие. Для начала – в Дубаи. Купили билеты, заказали отель. Мне казалось, что со временем я смогу смириться с некоторыми его недостатками. Он, например, выжимал зубную пасту до последнего грамма, брился только одноразовыми лезвиями, не употребляя крема для бритья. Когда однажды я принесла ему такой крем, забрав его у брата, он изумился, что он стоил почти десять долларов.

Нельзя сказать, что Вугар из бедной семьи. Отец его был профессором литературы, заведующим кафедрой, и жили они достаточно неплохо. Обе сестры давно вышли замуж, и Вугару, которому шел уже тридцать четвертый год, конечно, тоже следовало жениться.