Глобальные элиты в схватке с Россией - Александр Проханов

Я стал рассказывать им о государстве российском. Я стал рассказывать им, как это государство возрождается, и не спадает, как возникают черные дыры, и как из этих черных дыр опять возникает новая форма нашей русской цивилизации. Настоящее чудо – наблюдать, как эти рождающиеся формы обретают свой плод, красоту, мощь, своих победителей, свои памятники архитектуры, свои научные и литературные школы. Я говорил им о державе как о той форме, в которой всегда существовало и существует государство российское, где каждый народ, каждый язык, каждая культура, каждая религия драгоценны. Без них немыслима держава, и держава эта – симфония всех культур, народов и представлений. Я рассказывал им о том, как падала моя красная советская родина, и какой ужас я пережил от падения моего государства, моего красного царства. И как постепенно, среди моего отчаяния, среди моего уныния, стал опять брезжить свет нового государства российского.

Я говорил моим слушателям: не надо отчаиваться, не надо смотреть на сегодняшние недочеты, как на что-то незыблемое и порочащее нас, не надо отчаиваться, надо верить, ждать. И все, кто верил и ждал в эти десятилетия, они дождались Крыма. И Крым, как светоносное чудо, явился нам как награда.

Я завершил свое выступление и стал слушать вопросы. Вопросы открытые, резкие, иногда едкие, иногда наивные, иногда верящие, иногда исполненные ожидания и надежды на ответ, на глубокий и осмысленный ответ. Все эти вопросы исходили из молодой среды, очень свежей, очень искренней, которая являет собой прообраз нашей будущей элиты, наших законодателей, законодателей наших дум. Ибо кто эта элита, какая она сложится? Воспримет ли она от нынешней элиты ее недостатки, ее слабости, станет ли они подчинять свое будущее одним карьерным соображениям, использует ли она свою будущую власть для того, чтобы утвердиться над другими. А если у родины возникнут трудные времена, если наступит трудный, мучительный период сохранят ли они верность стране, не изменят ли ей?

Элита, думал я, элита – это та часть народа, которая берет на себя бремя формулировать для народа его исторический путь, его смыслы, его дерзания. Это элита способна в период великих перемен, в период великого напряжения возглавить народ в эти перемены, а в период трагедий народных пойти вместе со своим народом на бой, на муку, на жертву. Мне казалось, что эти люди будут такой элитой. Кем они будут? Я всматривался в их лица. Да, среди них есть те, кто станут лидерами партий, кто станут крупными политиками. Те, кто возглавит, может быть, крупные корпорации, среди них будут новые политические проектанты, новые известные политологи. И, наверное, среди этих людей, уже теперь здесь, в этом зале, есть тот, кто когда-нибудь станет лидером нашего государства. Так или иначе, это лучшие люди, кого собрала сегодня Россия на берега этих студеных рек.

Не я давал им урок, а они мне преподали урок. И я уезжал оттуда, исполненный веры, надежды и благодарности им за этот чудесный час нашего общения.

Не так давно на телевизионном ток-шоу один незадачливый поляк, пытаясь уязвить русское сознание, сказал, что у нас, русских, нет ничего, кроме Победы, что мы лишены и прошлого, и будущего, и Победа является для нас последним пристанищем.

А что, если бы христианину сказали, что у него, христианина, нет ничего, кроме Христа? Как бы он воспринял это заявление? Да ему и не нужно ничего, кроме Христа: ни богатства, ни славы, ни земель, ни времени, ни пространства. Христос для него – всё. Как жаль, что у этого поляка в его личной судьбе и в судьбе его народа не было Победы. Если бы у них был хоть один лепесток громадного цветка русской Победы, иначе сложилась бы их история, их судьба, и, быть может, в конце концов, у них появилось бы государство.

Победа – это сгусток огромных энергий. Если этот сгусток распечатывать и раскрывать, извлекая из него его таинственные формы и содержания, то получится грандиозное писание – такое же, как Библия.

В этой Библии описана экономика победы. В те предвоенные грозные годы, в надрыве, неся колоссальные траты и лишения, советский народ возводил авиационные и танковые заводы, открывал новые месторождения, создавал невиданное по своей мощи оружие. Строил ту индустрию, в которой решения воплощались незамедлительно и доводились до конца – иногда ценою жизни их исполнителей. Такая мобилизационная экономика, насыщенная тысячами мгновенно возникших заводов, и обеспечила превосходство советских самолётов в небе, победу русских танков на Курской дуге и скорострельность русских дальнобойных орудий. В час несчастья, когда больше половины европейской России было залито коричневой краской нацизма, только такая экономика позволила из-под носа врага выхватить самые драгоценные заводы, станки, перенести их через Уральский хребет и там, в чистом поле наладить производство снарядов, самолётов и пушек.

В этой Библии описана социология победы. Это волшебное, мгновенно возникшее сочетание несочетаемого, сплав всевозможных составляющих, которые до войны враждовали, сражались друг с другом, не умея сложиться в великое целостное единство.

Во время войны во имя победы соединились раскулаченные крестьяне и комиссары, которые их раскулачивали. Зэки, которые тянули лямку в лагерях ГУЛАГа, и их конвойные. Бывшие дворяне-аристократы, что бежали вместе с Белой армией за кордон, и сталинские дивизии, сражавшиеся за Сталинград. Все соединились, сложились, все несли жертвы, все верили в ослепительную звезду Победы.

Возник народ Победы. До войны существовало множество наций, укладов, языков, культур, поведений, которые не сочетались друг с другом, представляя собой хаотичное турбулентное общество. Это общество пыталось соединить несоединимые идеологии, религии и культуры. После Победы, после того, как красное знамя вознеслось над рейхстагом, возник новый народ, в котором через Победу, через это сверхплотное огненное действо всё сочеталось в одну великую симфонию советского народа.

В этой Библии рассказывается об элите Победы. И речь не о детях и родственниках высокопоставленных советских чиновников, которые шли воевать наряду с крестьянами и рабочими, вместе с ними погибали на полях сражений. Речь даже не о сыновьях Сталина, один из которых был замучен в фашистском концлагере, а другой бесстрашно сражался в небе с фашистскими «мессерами». Речь – об особой элите, которая рождалась на полях сражений. Будь ты самым безвестным, никому не ведомым пареньком из русской глубинки, но соверши подвиг, сожги три танка или кинься в рукопашную и одолей врага – и ты сразу превращался в героя, твоё имя начинало сверкать на страницах газет, а грудь твою украшали ордена. Ты становился прославленным, лучшим. И через подвиг, через жертву входил в бессмертную элиту Победы.

Ослепителен вождь Победы. Без Сталина нет победы. Сталин был тот полководец, который задолго до войны уже знал о Победе, прозревал её бриллиантовые лучи. Он вёл к Победе народ сквозь муки коллективизации, надрыв индустриализации, непочатые труды по строительству государства и армии. Мы говорим «победа», а мыслим – народ и Сталин.

В этом священном писании рассказано о религии Победы. Победа для нашего народа – это больше, чем победа над военной машиной немцев. Больше, чем победа над захватчиками, желавшими перекодировать население Земли, над захватчиками, стремившимися изменить геостратегию Европы и всего мира. Религия Победы – это особое миросознание, которое возникло с первых дней войны, когда её нарекли войной священной. Священная война – это война, связанная со святынями. Она говорила о том, что битва шла за самое сокровенное, глубинное, за чудотворное свойство народа и мира.