Все против попаданки - Даниэль Брэйн

скидка». Как ни странно — но я никогда не понимала людей! — часть клиентов действительно возвращалась за организацией новой свадьбы лет пять спустя. Юля, третья моя подруга, была врачом-косметологом, а когда в наш тесный женский кружок врывался ее муж, весельчак и балагур, мы хором орали — Дима, уйди с глаз долой, сейчас будет взрыв цинизма в одной отдельно взятой квартире. 

Люди иных профессий кажутся миру лишними, например, ассенизатор, ритуальный агент или патологоанатом. О них не принято говорить, словно их не существует. Дима был всего лишь колопроктологом и со знанием дела нас уверял, что ему виднее суть всех человеческих поступков: люди часто делают все через то место, куда Диме приходится постоянно смотреть.

Мою последнюю клиентку я хотела бы отправить к нему. Что могло заставить серьезную женщину пятидесяти трех лет обратиться к «ведьме», сказать мог только Дима, изучив глубоко и предметно вопрос. 

Паленая вонь преследовала меня и в коридоре. Я дождалась, пока лифт нежно тренькнет на моем этаже, зашла в металлическое зеркальное нутро, нажала на кнопку. Юрист — профессия справедливости. Объективная: есть закон. И еще это впечатления — ни в книгах, ни в фильмах ни один мастер сюжетов такое не даст. Перетянут, налепят шаблонов, переиграют. Почему я выбрала такую работу? Ах да, почему?

Может быть, из-за того, что отец работал на Петровке? Или мать давала судебно-медицинские заключения? Но когда я окончила вуз, в милицию идти не захотела. Стояли девяностые, было… зыбко, непонятно, бесправно как-то, осадок чувства бессилия у тех, кто должен был защищать людей, потому и отец сменил следственную работу на спокойную должность преподавателя в обычном вузе. Мне же хотелось вершить судьбы. Комплекс бога, как сказала одна психологиня. Синдром острого дефицита нормального медицинского образования в организме, встречно заключила я и больше никогда не ходила к этим специалистам. Везде, где нет фактов и документов, пахнет жареным.

Я поняла, что действительно чем-то пахнет, и одновременно лифт встал, а мой смартфон завибрировал. «Спасибо, она вернула мне восемь тысяч рублей!» Неплохо, кивнула я. И в следующий раз пойди сделай уколы в мозг. Но — люди такие люди, часть из них, увы, подавляющая — по граблям прогуливается регулярно.

Я сунула телефон в карман пальто и нажала на кнопку вызова диспетчера. Тишина.

— Черт.

Был бы на моем месте кто более впечатлительный, списал бы все на проклятие ведьмы. До моего слуха донесся странный гул, словно топот множества ног, и крики, и пахло… Пахло отчетливо.

— Что?..

Я вынула телефон. Мужу спасибо — научил не паниковать. Никогда не паниковать, что бы ни происходило. Связь работала, но была не слишком стабильна.

— Я нахожусь в бизнес-центре «Рассвет» на Яблонской. В здании, похоже, пожар, пахнет дымом, я в лифте на шестом этаже второго подъезда. 

А ведь Андрей погиб точно так же, пронзила острая, ненормальная, неуместная мысль. Они эвакуировали людей через лифт — это был единственный возможный путь. Запретный, но возможный, и можно было бы подождать, пока приставят к окнам пожарные лестницы, но — несмотря на то, что формально действия противоречили всем существующим правилам, пять человек они успели спасти и спустить их вниз, но вот когда лифт вернулся за ними…

Наверное, все было так же, как здесь сейчас. Странные темные клубы, проникающие сквозь вентиляцию как проклятие из фэнтези-фильмов. Замигавший и затем погасший свет. Враз ослабевшее тело и осознание — пожарные ко мне уже не успеют.

Я стащила пальто, легла прямо на пол, укрыла голову. Мне остается только ждать, и, может, ко мне еще придет помощь. Что там загорелось? Да что угодно, вспыхнуло вмиг, заволокло ядовитым дымом. Хорошо, что я в этом лифте одна. Хорошо, что мне некого оставлять — друзья, да, для них это будет ударом, но не родители и не дети. Хорошо, что я со спокойной душой могу встретить внезапную гибель: всю жизнь я посвятила тому, чтобы те, кто решил поживиться за чужой счет, получили по заслугам. Все, кто считал, что урвать неправедного пирога попытаться можно, плакали после над этим вырванным у кого-то куском. Было ли мне их жаль хоть когда-то?

Вот эту «ведьму», к примеру, а успела она уйти или нет? 

Я плотнее запахнулась в пальто. Дышать становилось все труднее, мне очень хотелось вздохнуть, но легкие резало как кинжалом. Я выживу, обязательно выживу, пообещала я себе. У меня впереди процесс, на котором супруг трясет брачным контрактом — обожаю оспаривать эту чушь, за всю мою многолетнюю практику еще ни разу брачный контракт не был составлен как надо. Затем — неплательщики алиментов, мать, сбросившая троих детей на руки престарелой бабушке — я взяла со старушки символические триста рублей, ничего, доберу за счет клиентов с «Айфонами». Все эти наглые несознательные граждане с нетерпением ждут, чтобы суд вынес решение в пользу моих клиентов, и так и будет, я это знаю…

Сознание заволакивало тьмой, и я подумала — лучше, если я действительно немного посплю?

Но сон мой оказался недолог. Я только закрыла глаза, как кто-то затряс меня за плечо. Я дернулась — нашли время, но сразу вспомнила все и встрепенулась.

Я успела сесть непонятно зачем, завернулась в пальто и плавала в белом мареве, душном и влажном. Глаза начало немедленно жечь, я зашипела, поняв, что тушь не выдержала и все-таки потекла, а тот, кто пытался меня разбудить, стоял напротив и расплывался. Высокий, темный, на голове удивительно белая каска. Я сморгнула слезы — женщина?

— Простите, сестра. Лоринетта упала без чувств. Ох, я говорила вам, что она в тяжести. Какой грех.

То, что было за спиной говорившей, не походило на стены лифта, зеркальные, как большинство лифтов в бизнес-центрах. Это было что-то вроде комнатки, утопающей в удущающем аромате стирки…

Стирки? В голову пришла странная ассоциация, но это в самом деле был запах дешевой прачечной.

— Послать за матерью-настоятельницей, сестра?

— Погоди…

Что это такое? Последствия того, что я надышалась дымом. Что-то случилось с моим мозгом, такие видения и не только, самые настоящие галлюцинации — зрительные, звуковые, осязательные, возможно, я нахожусь в коме в больнице. Я ущипнула себя — болезненно, но это спящий мозг мог среагировать на уже возникшую боль. 

Потерянно я смотрела на свои незнакомые руки. Короткие ногти — ладно, местами застарелые уже мозоли. Кость намного тоньше, чем была у меня, по кистям видно, что конституция стала изящней. На мне не пальто, как я могла бы предположить, не