Спящие - Карен Томпсон Уокер

Однако в первые несколько часов врачи не находят никаких отклонений. Обычная девушка спит самым обычным сном.

После все будут недоумевать, почему приборы не отреагировали на ухудшение состояния. Известно одно: за долгие часы пребывания в госпитале слабое дыхание Кары делается все слабее.

И никто не объяснит, почему мониторы не зафиксировали последние удары ее сердца.

Девочки постоянно плачут и всю ночь не смыкают глаз. В спортивных костюмах и тапочках, они сидят на жестком ковре в чьей-то комнате, держатся за руки, пьют чай. Если бы мы спохватились раньше, причитают они. Если бы прислушались к жалобам Кары! На уме у всех только одно: мы должны были догадаться. Должны были что-то предпринять. Возможно, тогда Кару удалось бы спасти.

Парни притихли и с удвоенной силой налегают на дешевое пиво, купленное по поддельным удостоверениям. На первых порах они прячут руки в карманы и сторонятся сокурсниц, словно ощущая в их непринужденной солидарности и переплетенных пальцах всю историю женских страданий, все искусство скорби, отточенное многими поколениями.

Девочкам претит наряжаться. Претит краситься. Они не моют голову, не бреют ноги, забытые линзы плавают в растворе. Вместо линз надеваются очки. Парни с удивлением выясняют, что очки носят больше половины сокурсниц.

Бедная ее мама, повторяют девочки, прижимая колени к груди, точно горе сделало их еще моложе. Они представляют собственных матерей. Представляют, как раздается звонок на их собственных кухнях в других штатах: Аризоне, Небраске, Иллинойсе. «В голове не укладывается, – перешептываются девочки. – Просто не укладывается в голове!»

Похороны состоятся в Канзасе. Слишком далеко, не наездишься.

– Надо как-то поддержать ее родителей, – предлагает одна из девочек. Родители приедут завтра забрать вещи Кары. – Давайте купим цветы.

Остальные с готовностью соглашаются. Все испытывают острое желание проявить благородство. Появляется запал. Вот она, жизнь, самая суть, без прикрас, разобранная по косточкам.

Девочки останавливают выбор на двух десятках белых лилий. К букету каждая добавит карточку с соболезнованиями.

Больше ничего толкового на ум не приходит, однако тяга к действию не ослабевает.

Всех вдруг охватывает новый порыв великодушия. Какими мелкими, пустыми кажутся теперь прежние заботы. Ссоры забыты, обиды прощены, две подружки мирятся по телефону с бывшими парнями – своей школьной любовью, которую, как они до сегодняшнего дня думали, уже переросли.

Но даже на этом девочки не успокаиваются. Им хочется сделать еще что-нибудь полезное.

Когда в коридоре появляется Мэй – руки сложены на груди, голова опущена, черные волосы заплетены в косу, – однокурсницы впервые замечают ее по-настоящему. Она не должна корить себя, соглашаются все. Никто не помнит, как зовут эту китаянку или японку, делившую комнату с Карой. Она никак не могла знать, что Кара нуждается в помощи.

– Надо сказать, что ее вины тут нет, – шепчет кто-то из девчонок. – Пусть не терзается.

Однако никто не трогается с места.

– Она вообще говорит по-английски? – спрашивает одна.

– Конечно. Она вроде местная, – отвечает другая.

Из соседней комнаты доносится аромат попкорна, разогретого в микроволновке. Занятия решено пропустить.

Днем приносят корзину с лилиями – она куда меньше, чем рассчитывали девочки. Напрасно они надеялись выразить цветами то сокровенное, для чего не смогли подобрать слов.

У родителей Кары бледные и осунувшиеся лица. На матери серый свитер, внешне она копия Кары, разнится лишь кожа. Отец – бородатый, во фланелевой рубашке. Наверное, лет тридцать назад он ничем не отличался от здешних парней – сунув руки в карманы, точно так же топтался бы на пороге, не догадываясь о том, что ждет впереди.

Родители медленно собирают вещи. При виде осиротевших супругов девочки робеют и прячутся по комнатам из страха ляпнуть какую-нибудь глупость. Гробовую тишину на этаже нарушает лишь треск отрываемой клейкой ленты, звяканье пустых вешалок и тихий шелест платьев, укладываемых в коробки.

Наблюдая издалека за скорбной четой, девочки скоропалительно принимают возрастные признаки – глубокие морщины на лбу у отца, темные круги под глазами у матери – за проявление горя. Возможно, девочки отчасти правы: лица родителей несут отпечаток прожитых лет, именно прожитые годы и привели их к трагической развязке.

Мать и отец Кары разговаривают хриплыми, надтреснутыми голосами – как больные. Внезапно у матери вырывается отчаянный возглас.

– Ричард, прекрати! – всхлипывает она. – Ты его порвешь!

Тогда Мэй вытягивает шею и смотрит на них, точно издали, хотя в некотором смысле так и есть.

Отец пытается свернуть в трубочку один из постеров Кары с черно-белым изображением Парижа. Постер пришпилен к стене кнопками и куплен – Мэй это точно знает – в университетском магазинчике в первую неделю учебы. Плакат примелькался настолько, что Мэй стала ассоциировать Кару с приятельницами с гламурными красавицами на фото: они весело смеются, стоя под проливным дождем на мостовой.

– Угомонись, – умоляет мать. – Пожалуйста.

Отец беспрекословно затихает.

Мэй медлит в коридоре. Мама непременно посоветовала бы ей представиться. Однако ноги точно прирастают к полу при виде отца Кары. Невыносимо видеть, с какой тоской он смотрит в окно – отец Мэй смотрел бы точно так же, – как не знает, куда девать руки. Невыносимо видеть, как он теребит бороду, съежившись в углу. Мэй скрывается в своей новой комнате, так и не заговорив с ними.

Калеб единственный отваживается подойти к родителям Кары. Высокий, худощавый, с каштановыми волосами и веснушками, Калеб изучает английскую филологию и чуточку серьезнее других ребят.

На глазах у девчонок он обменивается рукопожатием с отцом Кары. Сунув бейсболку под мышку, беседует с матерью.

Девочки, все до единой, жаждут пригладить ему волосы, растрепавшиеся и взмокшие под бейсболкой. В ту секунду за отвагу, за умение справиться с ситуацией Калеб становится объектом всеобщей любви и обожания.

Вместе с отцом Кары Калеб относит коробки к лифту. Человек несведущий подумает, что заботливый отец помогает сыну съехать из общежития.

Аманда – она живет через две двери от Кары и вслед за ней начинает ощущать симптомы. Головокружение, вялость, постепенное недомогание.

У ее соседки та же картина. Обе просыпаются бледные, их лихорадит, глаза покраснели.

– А если это заразно? – спрашивает Аманда из-под одеяла. – Вдруг мы заболеем, как Кара?

Остальные девочки успокаивают их с порога, но внутрь войти не решаются, боятся.

– Уверена, с вами все в порядке, – говорит одна, с трудом переводя дыхание. Поражает, с какой скоростью адреналин разливается по телу, как быстро начинают трястись руки. – Но на всякий случай вызовите доктора.