Беовульф - Андрей Мартьянов

Волшебство дохристианского мира неохотно уступает свои позиции, оно живо и действенно – эту истину епископ знал столь же твердо, как и молитву «Верую».

Ничего, о сделанном богами выборе станет известно еще до заката. Если алеманов не остановят, слабо укрепленная столица Хловиса Суасон может быть осаждена через десять дней, затем настанет очередь Дурокарторума-Реймса, Шалона и Лютеции, которую франки начали именовать по-своему – Париж…

Бежать некуда: в Бургундии правит жестокий рикс Гундобат, а южное Толозское королевство, основанное на землях бывшей Нарбоннской Галлии, принадлежит готам-арианам, не испытывающим к северным соседям-язычникам нежных чувств! Остается лишь с огорчением вспомнить о бесконечных пространствах имперского Рима, от Геркулесовых столпов до Сирии и Персии – какие возможности для маневра! Это вам не десяток крошечных варварских государств, отчаянно борющихся за существование с накатывающими из-за Рейна новыми и новыми волнами германцев и словинов!

Над лесистыми холмами прокатился слитный низкий рев – пехота Теодоберта, королевского управителя-мажордома, ударила по неровному строю алеманов и почти сразу разорвала его надвое, медленно оттесняя варваров к руслу замерзшей реки.

Начало хорошее.

Ремигий вынул из седельной сумы мягкий войлочный подшлемник, надел на голову и застегнул пряжку ремешка. Северин передал его преподобию богатый шлем медиоланской работы. Епископ окончательно исчез, заместившись римским военачальником, невероятно похожим на легендарного Цезаря, разве что вместо привычного гладия или варварского длинного клинка на поясе Ремигия красовалась металлическая булава – оружие священника.

«Мальчишка боится, – отстраненно подумал Ремигий, заметив, насколько побледнел племянник. – Смертно боится. Ничего, пускай привыкает и уповает на милость Господа…»

Сражение быстро разгоралось, вовлекая в свою гибельную пучину новые отряды алеманов и франков. Полторы тысячи королевских всадников, элита войска Хловиса, начали уходить на север. Между прочим, командовал кавалерией Алетий, римский патриций и отдаленный родственник прежнего владыки Суасона Сиагрия, побежденного франками полное десятилетие назад: на землях бывшей имперской провинции Хлодвиг и создал свое королевство.

Замысел Алетия был прост и понятен: оставив резерв на холмах, тяжеловооруженные конники спустятся в долину, и стальной серп обрушится на правый фланг германцев – Теодоберт, как и было условлено, начал отступать, алеманы почувствовали силу и погнали противника к возвышенностям. Впрочем, назвать отступление мажордома «бегством» никак нельзя – медленный уверенный отход в полном соответствии с боевыми традициями римской армии. Да, прав был Ремигий – варвары быстро учатся!

Северин покосился на группу всадников, стоявшую неподалеку. Король и пятеро военных вождей выехали чуть вперед, наблюдая за ходом битвы. Длинные, до пояса, волосы Хловиса вились по ветру, напоминая струи расплавленного золота – рикс твердо верил, что волосы являются его главным сокровищем, ибо в них сокрыта божественная сила, дарованная его знаменитому деду, Меровею.

Король был очень высок, полные четыре с половиной локтя, а потому даже крупный иберийский конь гнедой масти рядом с Хловисом выглядел невзрачной гуннской лошадкой. Всем иным доспехам франк предпочитал кольчугу двойного плетения: вещь немыслимо дорогая, делают такие только в Италии и в Массилии, на побережье, но Ремигий, знающий вкусы Хловиса, прошлым годом сделал государю подарок – нарочно заказывал в Равенне и шесть месяцев ждал, когда кольчугу доставят через Альпы в отдаленный Суасон!

– Этого еще недоставало! – Епископ привстал на стременах и вытянул руку. – Северин, гляди! У них тоже есть конница! Откуда? Алеманы давно сожрали всех своих лошадей!

Всадники германцев, ранее скрытые в лесу, ринулись наперехват кавалерии франков – их оказалось много, гораздо больше, чем можно было предположить! На первый взгляд, около тысячи, возможно чуть больше. Две лавы с грохотом сшиблись, теперь в долине безымянной речки кипело сразу два отдельных боя – конный и пеший, что решительно противоречило любым правилам тактики!

Ремигий нахмурился, ожидая новых сюрпризов, припасенных алеманами. Епископ стократно убеждал Хловиса, что армия без разведывательных отрядов – это хищник без глаз! Однако король надеялся на истинно варварскую удачу, сопутствующую ему с молодости, и расположение своих богов, а некоторые римские выдумки принимал со снисходительной иронией: если всех людей разослать в секреты и дозоры, кто биться будет? Теперь, похоже, эдакое небрежение окажется чревато крайне неприятными последствиями!

Тем временем Геберих послал в бой резервы – Теодоберта окружили с трех сторон, когорта ощетинилась пиками, отбрасывая наседающих варваров. Конница прорваться не сумела, крепко увязнув в сражении с германцами.

Положение малоприятное, но небезнадежное – основная часть пехоты франков по-прежнему стоит на высотах, и опрокинуть ее будет крайне сложно! Главное, чтобы мажордом добрался до своих с минимальными потерями и отошел на вторую линию – кратко отдохнуть и перестроиться.

Северин неожиданно ойкнул и едва не задохнулся – холодный горный воздух внезапно стал обжигающе ледяным, не вдохнуть! Разлился странный запах, будто во время грозы, по краю плаща молодого картулярия пробежали бело-голубые искорки. Спокойный длинноухий мул Северина забеспокоился и начал крупно вздрагивать, кобыла епископа тонко заржала, испуганно присев на круп.

Спустя мгновение над холмами грянуло.

– Колдовство, – с трудом выдавил Северин. – Ваше преподобие!..

– Вижу, – сквозь зубы процедил Ремигий. – И да поможет нам Господь!

* * *

…Молодой родственник епископа приехал в Суасон прошлым летом, к празднику Успения Богородицы. Северин преодолел долгий и трудный путь – морем из Салерно в Массилию, а затем по старым римским дорогам на север, через Трансальпинскую Галлию, Бургундию, Лугдун и Дижон, под теплое крыло родного брата матушки, епископа Ремигия, фаворита и полномочного легата Его Святейшества Папы Геласия I. Ремигия из Лана, владыки одной из самых обширных епархий, раскинувшейся на землях от седого Рейна до Гесперийского моря…[3]

Расчет достопочтенной вдовы консула Сидония Валента, три года тому сложившего голову в битве при Равенне, был проще таблиц Пифагора. Как истинная природная римлянка, ведущая родословие едва ли не от Ромула с Ремом, госпожа Корнелия Альбина, благоразумно сочла, что получивший классическое образование отпрыск непременно обязан начать служение Империи в отдаленной провинции, как это повелось спокон веку во всех патрицианских семьях. То, что Император ныне держит престол в Константинополе – дело десятое. Что бы ни утверждали злые языки, Рим вечен, а нынешний король Италии Теодорих-гот признал себя вассалом цезаря!

Однако вот ведь какая незадача: к достойной мужчины из древнего рода военной службе Северин решительно непригоден! Худющий, ростом невеликий, силой обделен – иные в четырнадцать лет через добрые полдесятка сражений прошли, женятся и детишек заводят, а этот отсиживает долгие дни в скриптории и решительно ничем, кроме многоученых трактатов, не интересуется. Рядом с лучшим другом и сверстником, Гаем Метеллом, Северин выглядит совершеннейшим замухрышкой – сколько раз здоровенный мускулистый Гай заступался за своего худосочного приятеля в драках, и не сосчитаешь…