Княжна Тараканова. Жизнь за императрицу - Марина Кравцова

Придумал! И как раньше не приходило в голову? Ворвался однажды к Дмитрию Ивановичу, бросился в ноги.

– Mon oncle! Заберите с собой в стольный град Петербург! В гвардию хочу!

– Ну-у! – растерялся Дмитрий Иванович. – Мал еще. Кто учиться-то будет?

– Сил моих нету, света белого не вижу. Скучно здесь, дядюшка, тесно…

– Ишь! Ты же в армию унтером записан, а? О молодежь, всем гвардию подавай! Ты думаешь, в стольном граде-то веселей будет голяком? Я ведь на пированья гвардейские ни копейки не дам!

– Не пропаду.

– О какой! А в армию не хочешь, значит?

– Нет-нет! Молю вас, дядюшка! В гвардию, в конный полк… Хоть бы и рядовым.

– Ну… потерпи. Ладно! Будет гвардия. Похлопочу. А по мне, так лучше бы и вовсе по штатской…

– Спишь, что ли, Серж? Приехали.

Сергей с трудом разлепил тяжелые веки. Ему казалось, что он уже настолько сроднился с состоянием бесконечной езды, что к оседлой жизни теперь придется заново привыкать. Просто это было первое в его жизни путешествие.

Тетушка разглядела их из окна, выбежала встречать.

– Митенька! Миленький мой! А это… ах, Сережа! – она приложила руку к сердцу. – Батюшка вылитый.

Елена Ивановна долго изучала тонкое личико племянника – похож, похож на Сашеньку! Удлиненный овал, подбородок острый, нос с горбинкой – и впрямь как у батюшки. А темные глаза – матушкины. Красивые, да в отличие от матушкиных – веселые, с лукавинкой.

– Волосики-то завиваешь? – тетушка ласково провела по крутым, щегольски длинным завиткам черных кудрей.

Сергей покачал головой. Губы у него слиплись, страшно хотелось пить, и растерялся он почему-то, совсем некстати. Все роскошные фразы покинули память.

– Сами вьются, – ответил за племянника Дмитрий Иванович, – он-то не станет кудри завивать, не девица, чай, – воин. В гвардию просится. А по мне бы уж лучше куда-нибудь в коллегию…

Тетушка, наконец, расплакалась, разахалась, стиснула в объятьях худенькую фигурку племянника. Покойный родитель Сережи был ее любимым, ненаглядным младшим братцем, с ним разлука, увы, непреодолима до перехода в иной мир. Но, слава Богу, хоть Сергея Александровича, то ли юношу, то ли отрока (возраст зыбкий, опасный и прелестный), сподобил Господь вновь увидеть после многих лет… У самой Елены Ивановны не было детей. Она соскучилась, писала брату Дмитрию, просила привезти Сереженьку… И вот они здесь. Муж Елены Ивановны с искренним радушием распахнул объятья. Сережа понравился ему с первого взгляда, разглядел пылкий пан Гориславский сродную натуру.

– Так вот каков племянник твой, Аленушка. Не смотрю, что худ, по духу чую – гвардеец будет, что надо!

Сергей был очень счастлив, что так его здесь сразу возлюбили, но единственное, о чем мечтал – отоспаться.

– Ты чего глаза закрыл? – вопросил дядюшка, внимательно разглядывая молодца. – Сморило? Сморило его, – объяснил сестре. – Непривычен к дороге.

* * *

Стояла бесподобная весна. Полнокровная весна. Цветущие груши, вишни, яблони превратили густые сады в душистое, белопенное чудо. Такого мягкого, ласкающего, животворного тепла не припоминал еще Сережа. Вот ведь рай земной!

Выбежал с черного хода на улицу, потянулся, улыбнулся задорно, представляя, как удивятся родичи, не найдя его к завтраку. Воля вольная! Ох, какое же счастье…

Гнедая кобыла была доверчивой и капризной. Она без страха подошла к незнакомцу, потыкалась доброй мордой в руки, сжимающие ломоть хлеба, полакомилась угощением. А потом гордо встряхнула головой со смешной челкой и отошла. Не желаем, мол, с вами знаться!

– Ах, так! – Сережа проворно схватил ее за гриву, и гнедая красавица понять ничего не успела, как уже была под седоком. – А ну вперед! – закричал Сережа, ударяя в бока каблуками.

– Панич! Що вы робите? – босоногий мальчишка, выведший кобылу из конюшни, ахнул и смешно бросился догонять Сергея. – Ох, Иван Савич…

– Передай Ивану Савичу, что милостиво прошу не сердиться! – крикнул Сережа. – Я совсем немножечко покатаюсь и вернусь!

Лошадка, похоже, прекрасно его поняла и легко полетела вперед, на простор. Всадник был хоть и юн, но опытен и прекрасно чувствовал себя без седла. Похоже, лошадь это уважала.

Белые, веселым солнцем высвеченные хаты, церковка на пригорке, и цветение, цветение кругом… Сережа летел вперед, и ему казалось, что так теперь будет всегда… Воля, простор, ветер, и он – сам себе господин. И ничего не надо, ни еды, ни питья, лишь это бесконечное движение, легкое и стремительное… и чтобы не кончалось оно никогда, и чтобы…

За поворотом открылось зеленеющее поле, за ним – соседское село. В стороне от села, почти скрываясь в дымке белого сада, возвышался над всем господский дом. Сергей живо поворотил к нему лошадь. Подъезжая, гадал, каковы хозяева и как им представляться. Ежели такие же радушные и добрые, как Гориславский, это одно. А ну как наподобие дядюшки, офранцузившиеся? Тогда живо, господин Ошеров, вспоминайте заморские словечки – не должно ударять в грязь лицом!

Подъехав к дому, Сережа огляделся – никого. Крепкий забор тянется вдоль сада. Объехал забор кругом – подивился. Наглухо заперты узенькие ворота. И не души. Как повымерли все. Что-то странное, что, пожалуй, ясно и высказать нельзя, ощущалось во всем. Может, здесь никто и не живет? Сергей подождал, ничего не дождался и вернулся к саду. Поразмыслил. Любопытство разгоралось. Старая, разросшаяся яблоня низехонько склоняла тяжелые, корявые, но крепкие ветви прямо за забор. Сережа подъехал вплотную, ухватился за перекладину, подтянулся на руках. Оседлав забор, вцепился в яблоневый сук. И вот он уже с душистого, сыплющего нежными лепестками дерева обозревает чужие владения. И было на что посмотреть!

На скамье под тенью вишни сидела с книгой в руках девушка, изящно выставив из-под складок белого платья узенькую ножку в красном башмаке. Услышав шум, она подняла голову… и вскочила с места. Сергей, себя не помня от отчаяния, спрыгнуд с дерева… Ошеломленный падением, неловко пытался подняться с земли, а барышня, вместо того чтобы убежать, увидев, что это мальчишка, бросилась ему помогать.

– Вы не сильно ударились? – насмешливо спросила по-украински. – Зачем полезли на дерево? Яблок ведь еще нет.

Ее глаза так и искрились от сдерживаемого смеха.

«Не трусиха! – Сергей не сводил с нее глаз. Яка гарна дивчина!» – восторженно подумал единственное, что знал по-украински, и наконец обретя дар речи, позволил ей политься потоком на чистейшем русском. Нет, нет, он не разбойник, пусть она даже не думает! Всего лишь родственник соседей, Гориславских, и желал завести приятное знакомство, но не понял, как войти. Почему тут все как-то странно? Он просто счастлив, что может представиться столь прелестной и великодушной панне, но в отчаянии от того, что знакомство произошло так необычно и несколько… э-э. Впрочем, неважно. Его зовут Сергей Александрович Ошеров, он – будущий конногвардеец, у него поместье на Урале и много душ (сколько, решил не уточнять, чтобы не врать лишний раз). Девушка внимательно смотрела на него светлыми глазами. Когда Сергей наконец-то замолчал, представилась: