По воле судьбы - Елена Гайе

будет на следующей неделе, и к тому же девушку будут искать, — сказал Марич. — Пусть перенесут вечером ко мне, я все равно один, комната двухместная, и к тому же я — завхоз.

На том и порешили.

— Как она? — поинтересовался старик у доктора.

— Переломов и обморожений нет, я поставил укол — будет спать сутки, — констатировал Игорь Александрович и, выходя, добавил: — Если что, зовите.

Марич поспешил к себе обустраивать постель для гостьи и на выходе пригрозил присутствующим:

— Короб не трогать! Ах, да и, еще — отпустите оленей пусть идут домой, — старик невольно почувствовал себя важной персоной.

Глава 1

Алька проснулась, сквозь сознание медленно пробивался рассвет. Она закрыла глаза, мысли вчерашнего дня прокручивались в голове, на часах было шесть сорок — можно поваляться — и девушка перевернулась, натянув на себя одеяло. Она любила утро.

Солнце пробивалось сквозь шторы, слышалось щебетание птиц, ритмичные движения метлой дворника Фадеича, голоса прохожих, спешащих на работу.

Послышались шаги и звучное мяуканье.

— Ах ты проказник! — повернулась и тут же ласково сказала Алька, подозвав к себе кота.

Толстенный рыжий кот уставился зелеными глазами в ее, а затем продолжил свое мяуканье. Девушка потянулась — придется вставать, покормить. Она нехотя вылезла из-под одеяла и побрела на кухню. Миска оказалась пуста.

— Ах ты обжора, Маркиз! — пожурила любимца, который терпеливо ждал свою порцию. — Тогда уже и кофе попью, — пробурчала Алька, и включила чайник. — Так, ложка кофе, три кусочка сахара…

Как раз закипел чайник, кухня наполнилась ароматами. Вдохнув запах кофе и сделав глоток, Алька выглянула в окно. Начинался новый день…

Потягивая кофе, она прошла в зал и плюхнулась в любимое кресло.

— Так, — сказала себе Алька, — сегодня обязательно нужно освободить бабушкин комод, близятся майские праздники.

За выходные она хотела сделать ремонт и уже договорилась с женщиной о наклейке обоев, присмотрела новую мебель. Она бросила взгляд в коридор, где стояли новые рулоны обоев — ждали своего часа.

Мебель с бабушкиной комнаты была продана, оставался только он — старый, сначала несколько раз перекрашенный, а потом под веяньем моды обклеенный пленкой комод. В нем хранились все фотографии, документы, вырезки из журналов и газет, сами журналы и газеты, уже изрядно пожелтевшие папки с вырезками.

— «В общем, всякая всячина!» — как говорила сама бабушка Тоня.

Прошло три месяца, как не стало близкого и дорого ей человека. Смерть была внезапной — бабуля растерялась на дороге, а водитель не смог вырулить и задел женщину, от удара ее отбросило. К приезду кареты «скорой помощи» Антонины уже не стало.

У Альки навернулись слезы, она встала и побрела в другую комнату, где, собственно, и находился комод. Открыв верхний ящик, она достала фотоальбом, и воспоминания нахлынули с новой силой. Первый ящик был освобожден, она вытащила его и отнесла к входным дверям. В следующем лежали журналы, пожелтевшие папки с вырезками. Рассортировав их на нужное и ненужное, с трудом вытянула никак не поддававшийся ящик, и понесла к первому. Уже повернувшись, краем глаза заметила приклеенный скотчем к днищу ящика самодельный большой конверт. Аля начала аккуратно все отклеивать, и через несколько секунд уже держала в руках загадочное письмо.

— Что за тайны в нем хранились?

Она прошла на кухню, села за стол и принялась доставать содержимое…

Глава 2

Антонина Васильевна Фирсова была женщиной улыбчивой, доброй, мягкой и покладистой, но во взгляде таилась некая тоска и печаль. На долю женщины выпало немало испытаний, самой страшной из которых, была потеря единственной дочери — матери Альки. Все хлопоты по воспитанию и содержанию легли на ее плечи. Отца Альки она считала недостаточно зрелым для воспитания дочери, да и как-то равнодушным к девочке, и убедила, что с ними ей будет лучше.

Родом она была из Кировской области, из небольшого городка. Окончила школу и поступила в медицинское училище. Получив диплом по специальности «Сестринское дело» по распределению попала в город Долинск — молодой, с динамично развивающейся инфраструктурой и промышленностью. Антонина без труда оформилась в центральную поликлинику, получила комнату в общежитии, и началась ее взрослая, самостоятельная жизнь.

«Тонечка», — так ласково называли ее, легко влилась в жизнь коллектива и зарекомендовала себя, как исполнительный, ответственный работник. После работы с девчонками ходили в кино, на танцы, в кафе, где было самое вкусное мороженое! Роста она была среднего, худощавого телосложения, длинными каштановыми волосами заплетенными в тугую косу, круглым личиком с аккуратненьким вздернутым носиком, рот был небольшой с ярко-розовыми губами и довершали образ огромные зеленые глаза. Походку Тоня имела быструю, стремительную, поэтому ее смех мог раздаваться из разных уголков поликлиники казалось бы одновременно!

Накануне празднования своего двадцатилетия, она была очень взволнована — тщательно выгладила платье, купила новые туфли и сумочку. Ей казалось, что в этот день произойдет что-то особенно приятное и предчувствие ее не обмануло! Двадцатое мая выпал на субботу, погода эти дни стояла жаркая, уже чувствовалось дыхание лета.

Антонина проснулась в прекрасном настроении, ловко соскочила с кровати, подбежала к шкафу, распахнула его и оглядела праздничный наряд — красное платье, ее любимое — для особенного случая, в котором ее еще никто не видел — открыла коробку с новыми туфлями, покрутила сумку, которую тщательно подбирала под туфли и довольная своим выбором, быстро захлопнула дверцы.

Раздался стук в дверь и сквозь приоткрытую дверь, просунулась голова Любашки — девушки из соседней комнаты.

— С Днем Рождения! — громко произнесла она. — Спустись на вахту, для тебя сюрприз!

Тонечка набросила сверху халат и стремительно побежала вниз. Вахтерша Марьям Мисхатовна, а в простонародье — тетя Мара — завидев Тоню, замахала сложенной надвое телеграммой, радостно пропев: — Танцуй, танцуй! — Тоня на ходу исполнила подобие калинки-малинки и, ловко выхватила телеграмму, она быстро развернула лист и стала читать:

«С Днем Рождения тебя, наша любимая дочь! Твои мама, папа и младший брат Толик.»

У Антонины появились слезы — как же она скучала по ним и отчему дому! Неожиданно в дверях появились девчонки с букетом цветов и, увидев Тоню, бросились обнимать и поздравлять виновницу торжества. Тоня смахнула слезы, настроение у всех было замечательное.

— Ну что, сначала в кафе, а потом на танцы! — произнесла Таня. Соседка по комнате и девчонки поспешили готовиться.

Тоня последний раз огляделась в зеркале — в этом красном платье чувствовала себя, как тургеневская девушка, и казалась себе чуть взрослее. Она улыбнулась, поправила локоны, и девчонки шумною гурьбой направились к выходу.

В кафе было многолюдно и