Адские чары - Вера Крыжановская

Эти слова она подчеркнула.

Кира выпрямилась и покраснела, видимо, недовольная.

— Какие глупости ты говоришь! Моему горю никакая колдунья не поможет, потому что и колдуний-то не существует, а есть одни только обманщики, которые обирают глупых. Подай мне чай.

Настя покраснела в свою очередь.

— Ах Такая Вы умная барышня и не верите в колдовство, — неодобрительно качая головой, сказала Настя. — Сомневаться в том, что каждому доподлинно известно! А только моя колдунья, заверяю Вас, уж не обманет и все может. Я знаю, потому что сама её испытала.

Кира не могла удержаться и рассмеялась:

— Это другое дело. Расскажи, что с тобою было, тогда я, пожалуй, и поверю.

— Ах, барышня, Вы моя милая! Да я Вам всё, как на духу, скажу, потому, я Вам добра желаю, а уж Вы меня не выдайте, особливо барыне не говорите.

— Нет, нет. Говори, не бойся.

— Вот как всё вышло. В трактире напротив служит лакей, который мне больно приглянулся. Уж очень он красив из себя, да и нарядный такой, настоящий франчик, к тому же он мой земляк. У него, знаете, восемьсот рублей в сберегательной кассе прикоплено, да дома землицы порядочно есть. Зовут его Викентием Маковкиным. Задумала я за него замуж выйти, а он, мошенник, за всеми, что ни на есть кругом ухаживает, особенно за сенатора, что вот в том доме проживает. Такое это было для меня огорчение, что и сказать не могу. Была я как-то раз у кумы, городовихи, и сказала ей про своё горе. А Аксинюшка-то мне, значит, и говорит: «Будь покойна, ты за него, своего Викентия, замуж выйдешь, я только тебя к одной женщине свожу. Она бо-о-льшую силу имеет: пропажу и краденое сыскивает, ссорит, мирит, привороты делает и может всякого жениться заставить, а то кого угодно и на тот свет тоже отправить может, да так, что никому и невдомёк будет. Вот этой ночкой побываем у неё, и дело будет в шляпе. Конечно, она не для всякого будет колдовать, потому полиции опасается; ну а со мной да с мужем моим она дружит»…

— И ты была там?

— Да, да. Живёт она у Волкова кладбища, и жутко же там, особливо в полночь… А что она делает — тоже до ужаса страшно, а только помогает это. Одним словом, когда она все, что следует, сделала, дала мне бутылку с водой и говорит: «Завтра, мол, сама вскипяти воду, а не более как через двое суток он придёт и тебя замуж просить будет». Сделала я это, как она сказала, и что Вы думаете? В тот же день, вечером, пришёл это сюда Викентий, принёс мешок с апельсинами и конфетами, да и замуж стал за себя просить, потому уж очень он меня полюбил. Недели две, значит, как мы жених и невеста, а после Нового года и свадьбу сыграем.

Кира слушала её с недоверием, но в то же время удивлена была до глубины души.

— Да ведь это может быть простой случай, а Викентий и так бы на тебе женился.

— Нет, он и не думал про то. А только женщина, которая силу над упокойниками имеет, может, значит, и живыми распоряжаться.

— Подумай, что ты городишь! Ну какую силу она может иметь над покойниками?!

— А она, видите ли, ловит души ихние и замыкает их в большие бутылки, а эти бутылки особенные, она их на фабрике заказывает.

Кира громко рассмеялась.

— Не смейся, барышня, — горячо затараторила Настя. — Аксиньюшка божилась, что самолично видела бутылки с душами у старухи в погребе. Как кого хоронят, его душенька выходит это из могилы, а колдунья, значит, сейчас её и ловит. Потому-то она у самого кладбища живает.

Кира не возражала и задумалась. Любопытство её было возбуждено. Во всяком случае, интересно посмотреть на такую колдунью. Если даже она и не ловит души умерших, — Кира чуть было снова не расхохоталась, то может быть, все-таки поможет ей какими-нибудь средствами. Не раз уж она слышала про любовные напитки. Кира находилась в эту минуту в таком именно настроении духа, когда человек, не будучи в силах противится искушению, бывает особенно податлив на все дурное.

Кире вспомнились презрительные усмешки подруг, рассказавших ей о том, что Алексей Басаргин женится на дочери министра, и это воспоминание подействовало на неё, как удар хлыста. Последние сомнения исчезли.

Она решительно подняла голову:

— Знаешь, Настя, а я съезжу к твоей ворожее. В первый же раз, как только мама поедет в оперу, мы с тобой слетаем на Волково и успеем назад вернуться раньше её.

— Ах, барышня! Вот будет хорошо, и всё сладится по Вашему желанию. Надо только будет закупить для Малейнен, — это колдунья, значит, — кофию, сахару да коньяку, она это любит…

Резкий звонок у входной двери прервал её.

— Должно, барыня, — пробормотала Настя, убегая.

Минуты через две она вернулась с письмом в руках.

— Посыльный принёс, — доложила Настя. Письмо было от матери. Кира вскрыла конверт и прочла: «Дорогая. Мы только что решили с Марьей Андреевной поехать на вечер к баронессе Штаде, в Царское Село. В карты заиграются, вероятно, довольно, а потому мы там и переночуем, о чём она давно уже просила. В город я вернусь завтра с двенадцатичасовым поездом».

Кира сложила письмо и улыбнулась. Она была довольна. По-видимому, сама судьба покровительствовала её затее.

— Слушай, Настя, мама ночует в Царском и вернется только завтра. Стало быть, мы можем воспользоваться её отсутствием и сегодня же съездим к твоей колдунье. Вот тебе три рубля: иди купи сахару, кофе, кренделей и полбутылки коньяку. А Маше скажи, чтобы подавала на стол, как только поспеет обед.

— У нас времени, барышня, хватит. Ведь она только в полночь колдовство-то свое разводит. Так я побегу в лавку за подарками.

Оставшись одна, Кира вынула из шкатулки, в которой хранила деньги, две двадцатипятирублевые бумажки. Она решила пожертвовать, в случае надобности, эту сумму. Впрочем, она надеялась, что и половины будет достаточно.

Около десяти часов вечера к сторожке Волкова кладбища подъехал извозчик. Дождь к этому времени прошёл и сквозь редкие туманные облака лился бледный лунный свет, окутывая все предметы какой-то таинственной дымкой. Чернели и белели кресты и памятники этого огромного поля вечного упокоения да кое-где, словно блуждающие огоньки, мигали горевшие на могилах лампады.

Картина была мрачная, и Киру охватила нервная дрожь. Она сошла с извозчика и шла за сторожем Матвеем, позванным Настей. Щедрые чаевые сделали его чрезвычайно любезным и предупредительным.

Взятый по часам извозчик должен был дожидаться возвращения приехавших.

Сторож вел по аллее на окраину кладбища. Дойдя до старой покосившейся избёнки, которая некогда тоже, вероятно, была сторожкой, старик несколько раз постучал. Дверь открылась и на пороге показалась закутанная в клетчатый платок женщина.

Пошептавшись с Матвеем, она впустила гостей, а сторож зашагал обратно.

Стараясь казаться спокойной, Кира вошла всредней величины комнату, гораздо более уютную, чем можно было предполагать снаружи. В большой русской печи пылал яркий огонь и распространял приятную теплоту. В воздухе витал запах кофе, на чистом деревянном столе стояла чашка, а рядом лежали большую ломоть хлеба и колбаса.