Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней - Энтони Гилберт

– Я не из тех, кто портит веселье, – пробормотал он, – и если что-то должно произойти, то не надо это торопить.

Крука еще больше заинтриговал тот факт, что взломщик-дилетант или не расслышал его язвительного замечания, или же ждал, пока вновь прибывший поднимется этажом выше.

«Когда сомневаешься, жди ловушки», – напомнил себе Крук и подождал еще немного. В работе, самодовольно подумал он, главное – терпение.

Через две-три минуты невидимый взломщик со вздохом отступил от двери.

– Не открывается, – объявил он.

Словно актер, вступающий со своей репликой, Крук шагнул вперед.

– Возможно, я смогу помочь, – живо предложил он. – У меня есть ключ.

Призрак чуть повернулся на звук раздавшегося голоса. Никто из них не включил фонарь. Крук потому, что, как человек бывалый, неплохо видел в темноте, а взломщик оттого, что фонаря у него не было.

– Как любезно с вашей стороны, – отозвался тонкий старческий голос. – Мой отчего-то совсем не подходит.

«Вот это да! – подумал Крук. – Это же старикан с нижнего этажа».

Открыв дверь и распахнув ее широким жестом, он гостеприимно пригласил гостя в свое жилище, словно в Букингемский дворец. В неярком синеватом сиянии виднелся длинный коридор с неизменной вешалкой для шляп и потертым ковром. В нем не было ничего поразительного и уж тем более импозантного, однако то, что увидел старик, похоже, привело его в благоговейный ужас, граничащий с восторгом. Он походил, подумал Крук, на благородную, но смущенную хищную птицу, которых в цивилизованном обществе держат в клетках и берут с просвещенных персон по шиллингу за показ. У него были седые длинные волосы, лицо, обтянутое сухой кожей, высокий лоб, крючковатый нос, узкие строго сжатые губы. На старике по-прежнему красовалась широкополая черная шляпа в дополнение к очень длинному, изрядно поношенному пальто старомодного покроя, доходившему ему почти до лодыжек. И хотя соседа, казалось, охватило приятное удивление, в словах его не слышалось ни малейшей нотки смущения.

– Чрезвычайно любезно с вашей стороны, – трогательно поблагодарил он. – Вообразить себе не могу, почему мой ключ скрежетал в замке.

– Я вставил паркинсоновский замок, – весело ответил ему Крук. – Любой дилетант вскрыл бы тот, что установил наш хозяин. Наверное, от этого у вас и возникли трудности. Боюсь, что вы могли подхватить простуду, стоя на лестнице.

Пожилой господин, похоже, не слышал его. Весьма уверенно он протопал за хозяином в комнату, которую Крук называл гостиной. В этом квадратной формы помещении было не убрано, неуютно, повсюду громоздились книги, газеты и жесткие стулья. На окнах висели выцветшие занавески.

– Чувствуйте себя как дома, – пригласил он.

Если прихожая и коридор явно поразили старика, то вид этой комнаты дополнил ощущение чуда. Он стоял на пороге, глазея на непрезентабельную мебель. Двое мужчин представляли собой такой контраст, который и вообразить-то нелегко. Крук был в деловом костюме, в свободного покроя пиджаке и светло-коричневых брюках, которые ему очень нравились, а утонченные натуры сочли бы вульгарными. Коричневый котелок был почти надвинут на его крупный, резко очерченный нос, скрывая густые рыжие брови. Коричневые ботинки подошли бы скорее какому-нибудь гангстеру. Быстро подойдя к буфету, Крук достал две бутылки пива, но, повернувшись, чтобы предложить одну из них старику, обратил внимание на выражение его лица, – изумление сменилось полным восторгом, казалось, сосед вот-вот снизойдет до блаженного откровения. Старик просто не верил своему счастью.

– Великолепно, – с придыханием прошептал он. – Никогда бы в такое не поверил. И все же имеется неопровержимое доказательство. – Старик робко коснулся рукой книжного шкафа. – Совершенно прочный. Я обязательно должен написать об этом в журнал. Полагаю, существует лишь один подобный артефакт, но он официально не подтвержден.

– Так вы будете или нет? – терпеливо спросил Крук, держа в руках бутылки с пивом.

Старик наклонился, чтобы прочесть названия книг на ближайшей полке. Он украдкой протянул руку и вытащил одну из них. Там не было ничего, что могло бы заинтересовать ученого, но пожилой книгочей, казалось, совершенно увлекся.

– «Кровь на ступенях эшафота», – прочел он вслух и перевернул титульный лист. – Одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года издания. – Он вопросительно посмотрел на Крука.

Крук улыбнулся, как ему показалось, ободряющей улыбкой. Билл Парсонс как-то сказал, что в прошлой жизни Крук, скорее всего, был крокодилом.

– Совершенно верно, – добродушно ответил он. – Год майского кризиса. Потому-то я ее и купил. Чтобы отвлечься.

– Год майского кризиса, – повторил его гость. – И… как же давно это было?

– В арифметике вы не очень сильны? – все так же добродушно предположил Крук. – Скажем, два с половиной года назад.

Старик тотчас же изменился в лице. Восторг начинал уступать место растерянности.

– Значит, сейчас по-прежнему сорок первый год.

– Спуститесь с небес на землю, – сказал Крук. – А какой же, по-вашему, еще?

К этому моменту он уже нисколько не сомневался в том, что его гость сумасшедший, но не испытывал желания по этой причине избавляться от него. Крук знал, что у сумасшедших своя логика, а само безумие – в конечном итоге понятие относительное. Он решил выяснить причину присутствия здесь этого старикана и понять, что тот пытался передать своими высказываниями. Гость положил книгу и поднял голову с раздосадованным и озабоченным выражением на лице.

– Я просто не понимаю, – признался он. – На какое-то мгновение я поверил… и понадеялся… что могу являться привилегированным наблюдателем некоего эксперимента во времени. Но вот вы, сэр, что вы думаете по этому вопросу?

Крук моментально почувствовал себя в знакомой обстановке.

– На самом деле я никогда таких опытов не ставил, но знающие люди говорили мне, что дело тут в образовании. На входе вы можете вообще ничего не знать, но ко времени выхода есть лишь малая доля того, чему вы не смогли научиться. Не то чтобы все мои клиенты сидят, – торопливо добавил он. – Я лишь защищаю невиновных. Вот за это мне и платят, понимаете?

Его гость напоминал ребенка, которого внезапно предоставили самому себе на ярмарке игрушек. Он внимательно разглядывал одну вещь за другой. Все время, пока Крук говорил, его взгляд блуждал по комнате. Тем не менее он услышал сказанное, и когда Крук умолк, спросил:

– То есть… вы считаете, что не способны ошибаться? Интересно, очень интересно. Это, разумеется, во всей полноте поднимает вопрос о силе мысли, который, в свою очередь, неизбежно связан с моей теорией времени.

Он умолк, чтобы перевести дух, и Крук воспользовался этим, чтобы заявить:

– Не нужно всех этих штучек. Человеку всего-то и требуется, что совершать меньше ошибок и проявлять меньше доверчивости, чем сидящий в будке старикан.