Не время для драконов - Ник Перумов

Дверь закрыть надо…

Он потянул ее на себя… и тут в край створки, возле самогониза, вцепились чьи-то тонкие, испачканные кровью пальцы. Вернее, пальчики.Длинные ногти блеснули золотом — яркий, праздничный лак, неуместный, нокрасивый рядом со свежей кровью.

Наверное, надо было испугаться.

То ли въевшиеся профессиональные навыки, то ли тот злой, ещене прошедший запал, но Виктор не почувствовал страха. Так же медленно ибережно, как минуту назад, вынимая пальцы из оголенного, ждущегоэлектропатрона, стал приоткрывать дверь. Когда окровавленная рука соскользнула— осторожно протиснулся в щель.

Она лежала на резиновом коврике, прижав колени к груди.

Девочка-подросток. Девчонка лет тринадцати или, может быть,чуть старше. Рыжая. Волосы недлинные, растрепанные. В черных зауженных брючкахи распоротом сбоку темном свитерке.

«Потеряла много крови», — мелькнула первая мысль. Тонкое,высокоскулое, белое-белое лицо. Не мертвенное, даже не бледное — именно белое.

Прежде чем нагнуться к девочке, Виктор все же окинулвзглядом лестничную клетку. Не было на ней никого, и не слышно было ни звука.Словно весь подъезд вымер давным-давно, а истекающая кровью девчонка под егодверью появилась из ниоткуда.

Девочка еле слышно застонала.

Он подхватил легонькое тело, машинально отметив, что кровипод дверь натекло не так уж и много. Но бледность такая — она-то откуда? Икровавых следов нет, и площадка чистая. Раненая словно с потолка свалилась наего коврик.

Все так же бочком, словно боясь раскрыть дверь шире, онпротиснулся обратно в квартиру. Телевизор из комнаты бормотал что-то свое,вечно веселое и успокоительное.

— Больно? — спросил Виктор. Даже не ожидая ответа, простонадо было что-то говорить, пока он нес девочку из прихожей в комнату, укладывална диван… дьявол с ней, с вытертой светлой обивкой, мгновенно покрывшейсябурыми пятнами. — Сейчас…

Вначале вызвать «Скорую». Он не питал лишних иллюзий поповоду оперативности своих коллег, но, значит, тем более это надо сделать впервую очередь. Потом — перевязать девочку. И закрыть дверь!

— Не надо, — неожиданно громко сказала девочка. — Никуда незвони… Виктор.

Он даже не остановился, даже не удивился тому, что девочказнает его имя. Сегодня такая ночь, когда не стоит ничему удивляться. Викторпротянул руку к телефону, сорвал трубку. И выронил — из микрофона вывернулся,расплываясь в воздухе, клуб вонючего черного дыма.

— Не звони! — повторила девочка.

* * *

Собирались медленно — в час Серого Пса, самое унылое времяночи. Час, когда все заранее определено, неизменно и известно наперед. В такоевремя лучше всего собраться беззаботным кругом старых друзей, развести костерокпожарче, откупорить старое доброе «Aetanne», достать видавшую виды гитару, даспеть что-то вроде «Эх, по камню, по черному камню, где не чуешь земли тыкорней…», а потом, после грустного — что-то донельзя веселое, может, дажефривольное, если нет в компании дам.

Но делать нечего. Час Серого Пса — и скользящие теникрадутся по самому краю ночи, такой темной, что слепой станет проворнеезрячего. Под плащами не видно мечей. То, ради чего они собираются, потребуетиного оружия. Не для ритуальных дуэлей с себе подобными. От того, чем кончитсяэта встреча, зависит многое. И пусть не все из идущих знают размеры опасности,никого не приходится торопить. Медленно расступаются деревья, редеет лес,столетие назад изрядно покалеченный топорами дровосеков. Когда-то здесьтянулись дороги, стояли дома. Но время ничего не щадит. Неумолимое время, с которымникому не хочется соглашаться. Даже молодые деревца, что так любят пепелища,успели вырасти и одряхлеть. Даже камни фундаментов рассыпаются ныне в прах подкорнями трав…

Дорога в час Серого Пса опасна, но не так, как в иные часыночи. Бродят Неупокоенные, высоко в аэре кружат Летящие; из-под лесных завессмотрят голодные алчные глаза тех, кто так и не смог преодолеть векового страхаи выйти из чащобы. Их следует остерегаться, но не более. Бояться стоит иных,когда-то бывших друзьями и соратниками. Они, пришедшие с родных берегов, —здесь самые лютые враги. Забыт давно тот миг, когда они стояли рядом, не сжимаярукояти мечей, забыт и проклят.

Наверное, навсегда…

На разоренной земле, где бессчетные разы сшибалисьзакованные в броню армии, среди иссеченного, измочаленного леска, где каждоедерево истыкано стрелами, на крутой скале, взлетевшей над озером, стоял замок.Вернее, то, что от него осталось.

…Привратные башни обрушивали не пушками и не таранами, теостановились на дальних подступах, завязнув в липких мхах и упав в тайные ямы,— стенобитным заклятием. Остались лишь фундаменты да груды битого камня,обильно припорошенного серой пылью, — магия раздробила гранитные глыбы.Земляные ежи затянули, заткали резаную рану рва, оставленную грубыми заступами.

Приветствовали друг друга молча — этикета и положенных фраздля подобных встреч еще не придумали. Тронный зал был разрушен сильнее всехпомещений, когда-то тут отшумела самая отчаянная, последняя битва оборонявшихсяи нападавших. До сих пор остатки стен хранили следы наложенной строителямиволшбы, последнее, что удерживало их от падения. Единственная уцелевшаявинтовая лестница вела в зал, подобно птичьему гнезду прилепившийся к остаткамстены на высоте двадцати человеческих ростов.

Здесь не стоило шутить с магией. Особенно — с боевой.

Потому и встретились тут.

Те, кто пришли первыми, встали у основания разрушеннойстены, добровольно соглашаясь, что их силуэты будут легкими мишенями. Знакдоверия и мира. Но сколько раз уже эти знаки оборачивались ловушкой, усыплениембдительности, подлым расчетом…

И все-таки это был знак мира.

— Нам надо о многом поговорить, — начал высокий, закутанныйв плащ мужчина, вожак пришедших первыми.

— В час Серого Пса? — с иронией отозвались из темноты, гдеедва угадывались коренастые фигуры припоздавших. Всем известно было, чтопроизнесенное в этот час не стоит принимать слишком уж серьезно.

— В следующий час для нас нет правды, — невозмутимо ответилвожак. — Час Просыпающейся Воды — не наше время. И уж тем более — не ваше. Нестоит тянуть.

— Мы слушаем тебя, Ритор, — согласился незримый собеседник.Словно признал, что не стоит играть словами. — Путь был долог, не зря же мышли?

Ритор оставил вопрос без ответа. Он так и не смог опознатьотвечавшего ему. И это тревожило. Обернувшись, он окинул быстрым взглядом своихтоварищей.

Четверо, как и договорено. Братья Клатт, слабые маги, новеликолепные бойцы. На них ложилась вся тяжесть охраны в такие часы, когдаслабела магия воздуха. Шатти, нестарый еще, но опытный чародей, подобно Ритору,маг первой ступени. Даже сейчас, во время Серого Пса, ненавистное всякой магии,от него исходило едва ощутимое дыхание Силы. По правую руку от Ритора стоялТаниэль, его племянник. Паренек, в свои шестнадцать лет уже заслужившийпрозвище Любимец Ветра. Будущая надежда клана Воздуха.