Кротовая нора - Владимир Круковский

получаемых благ и целиком сосредоточилась в зоне особо рискованных операций, из которых тишайший и скромнейший специалист по хранению бумаг намеревался выходить без потерь. Риск-аппетит, согретый сорока семью зелёными бумажками, резко вырос и жаждал новый побед. И когда ровно через неделю Геннадию Петровичу вновь повстречался Паша в порванной куртке с фингалом под глазом, тот только обрадовался и сразу согласился передать посылочку нужному человеку.

От такой прыти Паша даже опешил. Он начал было объяснять, что в посылке ничего противозаконного нет, и все дело лишь в его неприглядном виде, но Геннадию Петровичу объяснения не требовались. Он гордо прошагал к центральному входу нужной конторы, набрал внутренний номер и даже не обиделся на охранника, который выставил его на улицу. Когда дело было сделано, везунчик-Геннадий вернулся к Паше и небрежно осведомился:

— Где деньги, Зин?

Паша нахмурился.

— Какие деньги? Это подарок ко дню рождения! Тебе спасибо, выручил.

— Подарок? Ко дню рождения? Так я и поверил! А на хрена этот маскарад?

Паша помялся и достал из кармана мятую бумажку.

— Ладно, вот тебе моя штука и катись. Себе ничего не оставляю

— Рубли?!

— Да, ты совсем охренел! Я ж тебе русским языком сказал: лаки, кисточки и прочая фигня. Ты чего о себе возомнил? Типа, Джеймс Бонд?

Геннадий поник. Похоже, судьба окончательно от него отвернулась. Хрустальная мечта о поездке в Австралию рассыпалась в прах. От кротовой норы не осталось и следа. А, если ещё и баксы дома у него найдут…. совсем худо будет, — тоскливо думал он.

Паша докурил, бросил окурок и хотел попрощаться, но вид у Геннадия Петровича был такой растерянный, что оставлять его одного в таком состоянии он не решился.

— Ладно, есть одна работенка, я примелькался, но ты сгодишься. Потянешь?

Геннадий Петрович сглотнул, боясь спугнуть удачу.

— А сколько заплатят?

— Достаточно. Передашь посылочку с книжками, на этот раз официально, от курьерской службы. Если рожу начистят, не обижайся. Ревнивые мужья — они такие.

— Компромат?

— Типа того, но это не наше дело. Место специфическое — Китай-город, правительственный квартал. Подойдёшь к лестнице, выйдет человек, ты ему посылку и свободен. Завтра здесь же. Ок?

Геннадий Петрович кивнул. Ему было страшно, но очень хотелось в Австралию. И в Японию тоже.

* * *

Ночью ему снился адмирал Ушаков в золотом мундире, он неодобрительно качал головой и уплывал на ботике Петра в открытое море.

Утром Геннадий Петрович долго брился, три раза прочитал Отче наш и пару молитв с плакатика под репродукцией картины «Девятый вал», истово перекрестился и отправился на работу. В метро он долго ждал поезда, стоя у края платформы и напряжённо вглядываясь в черноту тоннеля, и, когда вылетевший из тоннеля поезд приблизился к месту, где стоял Геннадий Петрович, он попытался отступить на шаг назад, но вместо этого полетел вперёд. Его толкнул в спину рюкзаком парень, спешащий к выходу.

Геннадий Петрович видел удивленное лицо машиниста и медленно приближающуюся штангу с зеркалом обратного вида. Когда до зеркала оставались считанные сантиметры, падение прекратилось, и он завис над краем платформы, как будто его кто-то держал сзади за шиворот.

Геннадий Петрович был уверен, что его действительно держали за шиворот, но он очень удивился, когда обернувшись, никого за собой не увидел, только деревенского вида бабу, лузгающую семечки в трёх метрах от себя.

— Чего вылупился? — крикнула ему баба. — Сам виноват! Зачем к краю подошёл?

И правда, зачем он к краю подошёл? Зачем подошел? Геннадий Петрович пропустил два поезда и осторожно вошёл в вагон. Ему было не по себе. Дождавшись обеда, он словно в забытьи, без единой мысли в голове пришел в условленное место, принял коробку от незнакомого парня в зелёной кепке и направился к лестнице, по которой должен был спуститься мужчина в темно синем костюме и лакированных чёрных туфлях.

Геннадий Петрович шёл медленно, очень медленно, и все внутри у него кричало: Подстава! Это подстава! Тебя поймают и посадят! Вернись! Откажись! До лестницы оставалось метров десять. Странного вида мужчина два раза прошёл навстречу, глядя в сторону. Боковая дверь темного фургона, стоявшего у лестницы, отъехала в сторону, лишь только Геннадий к ней приблизился. Пара озеленителей, красивших бордюрный камень, словно очнулись и усилено замахали кисточками. Приближался решающий момент, но какой?

Он подошёл к нижней ступеньке лестницы. Дверь проходной открылась, из нее вышел мужчина в темно синем костюме и черных лакированных туфлях и направился прямиком к нему. В сознании Геннадия Петровича идущий мужчина слился с ним самим, стоящим у края платформы в метро, а сам Геннадий Петрович — с подходящим поездом, который его чуть не задавил.

Отойди от края! — мысленно крикнул Геннадий, но мужчина его не услышал, и лишь когда между ними оставалось не более пары метров, что-то в мужчине изменилось. Он резко остановился, отшатнулся назад, как будто его схватили сзади за шиворот, секунду стоял неподвижно, потом подошел, заглянул в накладную и недоуменно пожал плечами. Эти книги он не заказывал, произошла ошибка. Геннадий Петрович попытался указать на приписку, мол, это подарок от друзей. Мужчина усмехнулся:

— Пусть эти друзья сами читают свои книжки. Скоро у них будет масса времени для этого.

Он развернулся и пошёл вверх по лестнице. Дверца фургона захлопнулась. Озеленители собрали кисти и удалились. Геннадий Петрович облегченно вздохнул и понёс посылку обратно. По пути посылка и накладная куда-то исчезли, но его это нисколько не расстроило. Он шёл, улыбался и строил планы на поездку в Австралию.

Хорошо, что хорошо кончается! Свою кротовую нору он прогрыз, но через неё вместе с долларами пролилось столько грязи, своей и чужой, что теперь ни о каких норах и дырах думать не было ни малейшего желания. Вся эта история с пакетом из Макдональдса была инсценировкой. С лаками и кисточками — разогревом. Его готовили к главному — к подставе с важным чиновником, но свет, который через него пробился, спас их обоих. Не зря он ставил свечки Ушакову!

Вернувшись на работу, Геннадий Петрович с удивлением узнал, что его повысили до зама и перевели в отдел, занимающийся налаживанием связей с дружественными ведомствами — приемами, подарками, награждениями и прочими щекотливыми вопросами, требующими, взвешенного подхода, интуиции и точного знания, к кому следует подойти, что сказать, кому улыбнуться. После всей кутерьмы с проверками и доносами он оказался единственным кандидатом, пользующимся доверием начальства.

Да, — думал Геннадий Петрович, ставя подпись на приказе о своём назначении, — если судьба решит затащить тебя в кротовую нору, в которую даже триллионная доля электрона не