Ревизор: возвращение в СССР 20 - Серж Винтеркей

Москва. Дом Ивлевых.

Еле притащившись с новой подругой домой, Альфредо застал Мартина мирно чистящим картошку на кухне. Альфредо, с трудом разговаривая, подошёл к другу и попросил погулять часик-полтора где-нибудь за пределами квартиры.

Хоть и потрясённый такой беспардонностью, Мартин не стал в присутствии дамы выяснять отношения с пьяным Альфредо, собрался и, тяжело вздохнув, ушёл из дома. Он, вообще-то, только домой пришёл и едва успел душ принять. Он так устал. Первый день на стройке, и он работал ответственно, не давая себе поблажки. Потом еще была тренировка. А ещё физкультурную форму отстирывать, она завтра нужна…

Убедившись, что Григорий уже в порядке, обсуждает с сыном, что деду с невестой на свадьбу подарить, собрался улизнуть домой под шумок и попрощался под предлогом того, что мне ещё с Тузиком надо гулять.

Радостный Родька напросился со мной. Но только мы вышли во двор, как увидели Мартина на лавочке у подъезда. Он сидел нахохлившись, с крайне недовольным видом.

— Ты что, ключи от квартиры потерял? — спросил я первое, что в голову пришло.

Мартин молча вытащил связку ключей и позвонил ею, как в колокольчик.

— Так, — сел я рядом с ним на лавку. — И что случилось?

— Альфредо с подругой домой вернулся, — возмущённо ответил он. — И очень беспардонно сказал мне уйти. На час-полтора. Но он пьян совсем, как и его девушка, сильно сомневаюсь, что через полтора часа они уйдут. Заснут, скорее всего. И вот что мне делать с таким соседом?

— Ну, Булатов же обещал ему раздобыть девушку! — рассмеялся я. — Хорошо, что одну привел. Он грозился, что у него две их будет, — попытался я всё перевести в шутку, но видя, что Мартин явно устал и ему не до шуток, пригласил его к себе. — Правда, нам ещё пса надо выгулять…

— О! Туза? — оживился Мартин.

— Туза, Туза, — подмигнул я удивлённому Родьке.

Мартин решил прогуляться с нами. Они с Родькой подождали меня и мы пошли, не спеша, по району. Так бы я лучше побегал с псом, он молодой и очень это одобряет, но немец едва ноги волочил.

— Слушай, тебе надо просто поговорить с Альфредо, — решил я вернуться к больной для Мартина, в настоящей момент, теме. — Ты три раза в неделю ходишь на тренировки, приходишь в десять часов вечера, включая пятницу. Альфредо же вечерами дома, а в пятницу, вообще, весь день свободен. Вот и пусть устраивает себе свидания, когда тебя дома нет.

— Да, я так и скажу ему завтра, — радостно ответил друг, сразу повеселев.

Мы сделали круг почёта по району, проводили Родьку до подъезда. И ещё с час Мартин гонял чаи у меня. Ужинать постеснялся, но бутерами я его напихал. Я работал, а он сидел тихонько и наблюдал за мной, пока не засобирался домой.

— Если что, приходи, поспишь на раскладушке, у нас есть запасная, — сказал я ему, полностью согласный с его прогнозом, что в тепле пьяных итальянца и подружку развезет, и Мартину может не найтись в квартире место. Мало ли они обе кровати займут, на что только пьяные не способны!

— Нет, я все же договорился с ним на полтора часа, и новых исключений делать не собираюсь! — решительно проговорил немец.

Москва. Квартира Костенко.

— Пап, представляешь, меня из «Комсомольского прожектора» исключили, — пожаловалась Светлана отцу.

— За что? — внимательно посмотрел он на неё.

— За недостойное поведение. Якобы.

— Так, — отложил отец в сторону книгу, — и что ты натворила?

— Ничего такого, что можно было бы назвать недостойным поведением. На собрании сделала всё, как ты сказал. Осудила подружку. Никаких порицаний мне не выносили. Я, вообще, не понимаю, что произошло, — сделала она печальное лицо.

— И что, мне опять звонить декану? — недовольно спросил отец.

— Позвони, пожалуйста, пап, — умоляюще посмотрела она на отца. — Ну, я хоть буду знать, за что меня вышибли. Имею же право?

— Ну, хорошо, доча. Завтра позвоню.

Москва. Дом Ивлевых.

Вернувшись домой, Мартин включил свет в прихожей и прислушался. В квартире было тихо. Накувыркались и спят, — решил он и пошёл на кухню, дочистил картошку, поставил её вариться, а сам пошёл стирать спортивную форму. Переделав все свои дела, Мартин, наконец, собрался идти спать. Войдя в свою комнату, он включил свет и обомлел. На его кровати спали абсолютно голые Альфредо и его подруга. Прямо поверх одеяла.

Они даже не проснулись от яркого света. Обматерив мысленно сразу всех итальянцев, неспособных жить цивилизованно и по установленному порядку, Мартин достал из шкафа чистую простынь, накрыл их, сверху накинул на простынь покрывало, чтобы ночью не замёрзли, и пошёл спать в комнату Альфредо. Что ему, своей кровати мало⁈ — возмущался он.

Москва. Квартира Эль Хажжей.

Аиша вернулась домой взволнованная и раскрасневшаяся.

— Ну, как тебе тренировка? — спросил Фирдаус. — Понравилась?

— Да, очень, — взглянула на него племянница. — Дядя, я хочу заниматься самбо.

— Но… Аиша. Ты же девушка, — растерялся он. — Зачем тебе самбо?

— Мне нравится, — упрямо проговорила она. — Помнишь, как я рассказывала, как Диана расправилась в Париже с грабителем?

— Не ты одна рассказывала, кто мне только об этом не рассказывал, — рассмеялся Фирдаус. — Даже папа, которого там и близко в тот момент не было!

— А я бы в той ситуации так и стояла бы столбом. Диана явно имеет опыт такой борьбы, потому так и отреагировала. Я тоже так хочу.

Фирдаус задумчиво посмотрел на племянницу. Диана тайн от него не имела. Всю свою подноготную рассказала. Ему даже импонировало, что он, сын