Статистика и экономика (Мир цифры и жизнь) - Николай Александрович Петров

кризис поддержать производство), а в слаборазвитой экономике такая политика преимущественно отражается на притоке рублёвой массы на рынок (при росте ставки курс рубля начинает чуть подрастать), на ипотеке, спекулянтах на бирже и в торговле. Для торговли — это повод поднять цены, но в меру, поскольку у населения денег всё меньше. Для той части населения, которая пользуется потребительским кредитом, удорожание может либо отбить охоту пользоваться кредитом, либо заставит лезть в кабалу. Так из года в год перекредитовываясь, погрязая в долгах, часть населения становится объектом кормления коллекторов и всяких мошенников. Государство делает вид, что не при чем и с удовлетворением в статистике отмечает медленное затухание инфляции, хитро используя низкие доходы населения в борьбе с ростом цен на потребительские товары. Ясно, что при страусиной политике никакие меры по исправлению ситуации в борьбе с бедностью приниматься не будут.

Впрочем, так ли уж низкие у нас цены, чтобы по ППС опережать Запад? Вот несколько примеров.

Наш рубль по ППС должен стоить 0,037$ (только в этом случае ВВП России будет в долларах США составлять 5,5 трлн. вместо 1,7 трлн., если считать по биржевому курсу). Отсюда следует, что мы, зайдя в магазин можем на 90 рублей купить то, что в США за 3 доллара. Однако, нам (имея в кармане 90 рублей) денег хватает, чтобы купить только 1 литр молока, а американец (смотрим цены: 1 галлон — 3,8 литра — от 2 до 4$) может купить почти 4 литра. Выходит, если по ППС рубль вырос, значит раньше в США и Европе можно было купить ещё больше молока, а у нас меньше. Сравнение не в нашу пользу.

Фунт (0,5 кг) говядины в США стоит 3-10$ (возьмём среднее — 7$), т. е. в среднем около 630 рублей по биржевому курсу, у нас в Москве — 400 рублей (1 кг = 800 руб.). Дешевле? Да! Но если по ППС (1:3), у нас этот фунт должен стоить в 3 раза меньше, чем по биржевому курсу, т. е. не больше 189 рублей. Выходит, рубль, который в кармане потребителя, кое в чем не хочет соответствовать ППС.

Или, например, нам любят говорить, что тарифы на оплату жилья у нас самые низкие. И сразу хочется сказать хитрым чиновникам, а реальная средняя зарплата или пенсия (не у чиновников, а у рядового гражданина) в России самая высокая? Если говорите «А», так надо сказать и «Б». Когда говорят только «А», значит нас хотят обмануть. Как нельзя из контекста вырывать часть фразы, устраивающую тебя, так и в оценке уровня жизни нельзя рассматривать каждую цифру в отдельности и кричать, как у нас хорошо живут. Если за Западе получающий 4000 $ платит за жильё огромную сумму — 1000$, у него остаётся ещё 3000$ и, учитывая сопоставимые цены на продукты и прочие блага, входящие в понятие «качество жизни», у этого гражданина есть на что комфортно жить. А наш среднестатистический соотечественник, отдав 6000 рублей из 40 тысяч или даже 70 тысяч, остаётся с 64 тысячами (не говоря уже о пенсионерах), что составляет менее 700$, повторяю, при сопоставимых ценах, как на мясо и молоко, с чем остаётся? А ведь ещё надо заплатить за электроэнергию, потратиться на транспорт… А если не 70 тысяч, а вдвое меньше, то становится понятно, что «низкие» тарифы и рыночные цены (если не смотреть в комплексе — тариф/доход/цены рыночные) у нас забирают последнее.

Не будем дальше трепанировать вопрос уровня жизни (не говоря уже о качестве) в разных странах (тем более что если посмотреть, сколько приходится ВВП на душу населения, то Россия с 5-го места скатывается на 60-е), а перейдём, наконец, к Ежегоднику.

Я немало уже написал на эти темы в предыдущих сборниках, просто зададимся вопросом: почему мы должны радоваться каким-то «достижениям» по ППС, когда они никак не ощущаются населением на практике? Тут надо признать, что лучше стало в 20-е годы XXI века, если сравнивать с предыдущими 20-ю годами. Но это «лучше» по сравнению с «совсем плохо». А хотелось бы действительно соответствовать 5-му месту в Европе, и не по ППС, а по уровню и качеству жизни. Листая Ежегодник российской статистики за 2023 г., любой из нас может (долистав, — если терпения хватит, — до сравнительной статистики) увидеть, что у России вполне достойное место. Но иногда полуправда хуже лжи: например, крупного рогатого скота (КРС) в России 17,5 млн. голов, — казалось бы неплохо, — в Узбекистане — 13,9 млн. Но ведь с учетом численности населения у нас почти в 3,5 раза меньше обеспеченность своим мясом КРС, чем в Узбекистане.

Нас обманывает статистика? В данном случае — не статистика, а чиновники, которые манипулируют статистикой, пользуясь тем, что люди не вникают в детали. А детали заключаются в том, что среднестатистические финансовые показатели по ВВП в целом может быть и соответствуют тем заявлениям, которые озвучивают государственные деятели. Но кому легче от того, что, например, какие-то промышленные изделия или удобрения российские дешевле, чем на Западе? Мясо с молоком в этих подсчетах играют совсем незначительную роль. А жаль.

Есть такая закономерность: если за цифрами статистики скрывают реальное положение дел, значит исправлять негативные тенденции и не собираются. А ведь только тогда государство становится богаче, когда людям становится легче жить и оценка их уровня жизни определяется не отдельной цифрой, которая оказалась ниже, чем на Западе, не субсидиями, а в сопоставлении с общими доходами и расходами, когда отгруженная товарная продукция растёт в своём физическом объёме, а в цене падает за счет роста объема и оборота денежных средств (вместо того, чтобы выводиться за рубеж), растёт ассортимент и завоёвывает новые рынки.

Эти мысли мне стали приходить в голову, когда открыл Ежегодник Росстата за 2023 год, чтобы ознакомиться с «достижениями». С первых страниц у меня возникло много вопросов.

Вот, например, стр. 95. Здесь мы хотим определиться — каковы у нас трудовые ресурсы. Для этого уточняем:

Мужчины в возрасте 16–61 лет, женщины в возрасте 16–56 лет.

Внимание вопрос: если с 2019 г. определённым категориям граждан нельзя выйти на пенсию в 56 и 61 год соответственно для женщин и мужчин, то почему граждане, не достигшие пенсионного возраста по новому законодательству, не входят в категорию трудовых ресурсов, а статистика их относит уже к возрасту старше трудоспособного? Напрашивается только один ответ — чтобы занизить численность трудовых ресурсов.

В