Стеклянный шар - Наталия Романова

– В семь, если в городе, – косясь с подозрением ответил парень.

– Вот и хорошо, после семи заберёт тебя. Ты ему пока сообщение напиши с адресом.

– Каким?

– Моим. Пиши, пиши.

Через двадцать минут опешивший Марсель – так, оказывается, звали нового знакомого Лидии Константиновны, – переступил порог её однокомнатной квартиры.

«Не жилось тебе спокойно, Лида», – хотелось сказать самой себе и отвесить звонкого леща. Внешне же сохраняла спокойствие, показала, где удобства, пригласила на кухню, великодушно предложила вчерашние щи, посмеялась над сморщенным лицом Марселя при упоминании слова «щи». В итоге, пожарили картофель-фри. Быстро сообразили пиццу: Лида нарезала ингредиенты, что нашлись из скудного запаса, сделала тесто, Марсель художественно выложил всё на противень.

Марсель ничего о себе не рассказывал, лишь обрывки, по которым можно было составить картину. Одиннадцать лет. Живёт с отцом в пригороде, в частном доме. Учится в городе. Занимается фехтованием. Школа, конечно же, дебильная. Фехтование – дурацкое. За городом жить – стрёмно.

К девяти вечера Марсель клевал носом, а Лида всё чаще поглядывала на молчавший телефон гостя. Она рассчитывала, что отец явится сразу, как только получит сообщения, прошло больше четырёх часов, но за парнишкой не приехали и даже не позвонили. Что же там за «отец» такой? И что теперь делать ей самой? С юридической точки зрения всё понятно. А с человеческой?

– Не хочешь телевизор посмотреть в комнате? – обратилась она к Марселю. – Рядом с ноутбуком найдёшь Эйч-Ди-Эм-Ай кабель. Я тут уберусь пока, – окинула глазами небольшую кухню. Поработаю.

– Ладно, – Марсель пожал плечами и скрылся в комнате, позабыв о собственном телефоне.

Самая большая удача была в том, что никакого пароля на навороченном гаджете не стояло, Лида быстро пробежала по сообщениям. То, что с адресом, было отправлено в черновики, а сам телефон переведён в авиа-режим. Едва зубами не скрипнула от злости. Вот засранец малолетний!

Быстро включила аппарат, тут же посыпались сообщения, несчастный аппарат разрывался от мессенджеров, пропущенных звонков, голосовой почты. Тут же набрала номер абонента с именем «отец» и через один гудок услышала взволнованный, мужской голос.

– Марсель?!

– Это не Марсель. Простите.

– Что с ним? Что с моим сыном?! Где он? С ним всё в порядке?

– Всё хорошо, – только и успела вставить Лида перед тем, как на неё снова обрушился поток вопросов. – Послушайте, вам лучше быстрее приехать, – бросила она в трубку и отключилась. Исподлобья на неё смотрели недовольные карие глаза.

– Сдала всё-таки, – рубанул Марсель. – Я подумал, ты нормальная.

– Послушай, твой папа волнуется, и…

– Ничего он не волнуется! Я пошёл!

– Нет, – Лида покачала головой, возражая. – Не пойдёшь, пока не приедет твой отец.

– Интересно, как ты меня удержишь?

– Дверь закрыта на ключ, ключ я спрятала, – соврала она. На самом деле ключ преспокойно лежал на тумбочке в прихожей – руку протяни.

– Я в окно вылезу.

– Четвёртый этаж!

– Плевать.

Так бы они и спорили, если бы не раздался звонок в дверь. Лида извернулась, быстро справилась с замком, распахнула дверь, через мгновение её с ног снёс человек в безликом сером костюме, следом вбежал ещё один, рванул вглубь квартиры, откуда раздался недовольный вопль Марселя.

– Простите, – по маленькой кухне, в одночасье ставшей ещё меньше, ходил отец Марселя – Фролов Иван Ефремович, как он представился, поблёскивая часами на запястье, модельной обувью, которую не потрудился снять, и разнося запах дорого парфюма по всему помещению. – Вы хотите сказать, что просто взяли чужого ребёнка и привели к себе домой? С какой целью?

– Полицию надо, – прогудел тот, что сбил Лиду в прихожей. – Там разберутся. Я звоню Милославскому?

– Погоди, – нервно ответил Фролов… Иван Ефремович.

– А ты что скажешь? – Иван Ефремович посмотрел на сына, застывшего на табурете в позе побеждённого, но не поверженного раба при восстании Спартака.

– Ничего.

– Ладно. Всё. Домой, – отдал распоряжение Иван Ефремович, в том, что это было именно распоряжение, никаких сомнений не возникало.

Этот высокий, подтянутый мужчина с цепким взглядом серых, словно стальных глаз и редкой сединой на висках привык приказывать, он был уверен – его распоряжения исполняются точно в срок, без поблажек на любые форс-мажоры.

Через минуту ни гостей, ни следов их пребывания в квартирке Лидии Константиновны не было. Она устало поднялась, закрыла входную дверь, на всякий случай на два замка, оглядела своё жилище, будто видела первый раз: однокомнатная квартирка в панельном доме. Почти новый кухонный гарнитур, купленный по случаю в сетевом строительном гипермаркете. Плита, на которой ещё бабушка готовила, обои с изображением виноградных листьев, чахлый цветок на узком подоконнике. В комнате не лучше. Два потрёпанных кресла, их ещё драл почивший несколько лет назад старый кот Пират. Шкаф-купе на противоположной стене, с покосившейся створкой, от того не закрывающийся до конца. Ниша с расправленной кроватью, отгороженная от комнаты стеллажом, заставленным книгами, ненужными сувенирами, торчащими грамотами за добросовестный труд. Журнальный столик, телевизор, криво прибитые полочки, шатающийся выключатель, старая люстра. Югославская – с гордостью подчёркивала бабушка. Страны нет, а люстра – есть.

Всю неделю Лида не на шутку нервничала, ругала себя за помощь незнакомому парнишке. Нет, не за саму попытку, она была абсолютно убеждена в своей правоте там, в супермаркете, однако последующие события заставляли непроизвольно сжиматься и ждать неприятностей.

Кем бы ни был его отец, очевидно, при желании, он мог доставить массу неприятностей «похитительнице» сына. От уголовного преследования до увольнения с волчьим билетом с обоих мест работы.

Дело даже не в том, что на следующее утро её трижды – пока спускалась с четвёртого этажа – спросили обеспокоенные соседи про шум в квартире. И не в том, с каким энтузиазмом местные гопники рассказывали о двух «крутых тачилах», припарковавшихся ненадолго в их всегда тихом, непритязательном дворе.

А в ауре, которая витала вокруг Ивана… этого Ефремовича. Чёртовой ауре, которая никак не хотела выветриваться из тесной кухоньки однокомнатной квартирки, как, кажется, и стойкий запах парфюма. Игра воображения, не более. В размеренной жизни Лиды не происходило значимых, просто запоминающихся событий больше восьми лет, а здесь, за несколько часов – столько всего. Вот и мерещился парфюм, аура какая-то мистическая.

Очевидно, будь Фролов заинтересован в «наказании», минимум от профессиональной репутации Лидии Константиновны не осталось бы уже и воспоминаний. Нужно просто забыть произошедшее как дурной сон, продолжить жить своей степенной, как шаги галапагосской черепахи, жизнью.